Я говорил Лейе, что, судя по разговорам, выступление будет приблизительно около 15 октября. Больше я ничего не помню. Посылка на Рыбное состоялась. Я был у Лейе и говорил о задании Ступина, начальника штаба. Лейе сказал, что у него имеется такое лицо, о чем я сообщил Ступину, и он поручил мне послать его.

Лейе был у меня с неизвестным господином, который поехал туда. Адрес я получил от Алферова. Станция Рыбное, на 18-й версте от станции имеется деревня, от деревни в трех верстах находится хутор, надо было спросить Овчинникова.

Посланный съездил и сообщил Ступину через Лейе о своей поездке.

С. Талыпин

29/IX – 1919 года

В дополнение присовокупляю, что кроме тех причин, побудивших меня вступить в организацию, которые мною сообщены, то есть затруднительное материальное положение, и что организация не ставит своей задачей активное выступление против существующей власти, что мною было сообщено при первом знакомстве с Булгаковым и братьями Дюром, и то обстоятельство, что, принимая активное участие в Октябрьской революции, я хотел реабилитировать себя перед новой властью, тем более что вопрос об активном выступлении был поднят в момент наибольшей опасности для Советской власти, этим и объясняется мое индифферентное отношение к работе в организации, которое может быть выяснено как моими показаниями, так и показаниями против меня. Задачи, которые возлагались на меня, почти совершенно не были выполнены, даже главная задача – набор кадра, как видно из показаний, не пошел дальше двух братьев де-Росси.

Активное мое участие в Октябрьской революции выражалось в следующем:

1) Когда 2-я Петергофская школа прапорщиков,[332] где я был курсовым офицером, 24 или 25 октября была вызвана в Петроград для защиты Временного правительства, я, один из офицеров, отказался от этой поездки, остался в Петрограде и с оставшимися юнкерами в количестве 15–25 человек заняли станцию Старый Петергоф и не пропускали в Петроград как воинские части, так и отдельных лиц; таким образом, нами было задержано пол – школы 1-й или 3-й Петергофской, 1-я Ораниенбаумская и много отдельных лиц. Этот факт могут подтвердить: 1) комиссар школы, член Петроградского Совета и член партии коммунистов Фомин,

2) председатель школьного комитета, член Петроградского Совета и член партии коммунистов или же сочувствующий Липский и

3) член Петроградского Совета, член партии коммунистов Власенко.

2) Когда 2-я Петергофская школа прапорщиков во время демократического совещания в Александровском театре[333] была вызвана в Петроград и заняла государственное казначейство, я просил Липского, председателя школьного комитета, без разрешения Петроградского Совета никаких шагов не предпринимать, этот факт могут подтвердить те же лица.

3) Когда командир роты юнкеров той же школы Сахловский выбыл из школы, заведующий всеми школами прапорщиков, а также начальник школы Козаков хотели назначить его заместителем гвардии полковника Рыпейского, который не только среди команды обслуживающих, но и среди юнкеров пользовался репутацией ярого реакционера. Я один из офицеров выступил против назначения Рыпейского и настаивал на назначении Власенко – коммуниста, хотя мне это и удалось, но я попал под суд офицеров, которые открыто говорили, что я первый кандидат на виселицу. Этот факт могут подтвердить те же лица и комиссар 1-й школы (фамилия не известна).

Кроме этих фактов было много других, которые я теперь уже не помню, и кроме вышеприведенных лиц правильность приводимых мною фактов могут подтвердить все коммунисты и сочувствующие как 2-й, так и 1-й школы прапорщиков.

15/Х – 1919 года С. Талыпин.

Булгакову Всеволоду Васильевичу я давал деньги раза четыре-пять суммами по 750 рублей и 1 тыс. (для него и братьев де-Росси). Сам Булгаков получал в месяц по 280 рублей на разъездные. Получал ли Булгаков деньги для Кряжа,[334] не знаю, так как такой фамилии не припоминаю; возможно, что тот студент-радиотелеграфист, для которого я раза два или три передавал деньги через того же Булгакова. Деньги я получал непосредственно от Ивана Ивановича[335] Гасамарова. Получал ли деньги на нужды организации через какое-нибудь консульство, не знаю, так как об этом разговора у меня ни с кем не было.

С. Талыпин

Примечание редакции: Ввиду разногласия в показаниях гр. Талыпина и Булгакова по вопросу о получении денег через какое-то консульство между ними была установлена очная ставка. Спрашиваемые по этому поводу упомянутые лица показали:

16/Х – 1919 года

Гр. Булгаков – остается при прежних показаниях. С. Талыпин – деньги получал непосредственно от Гасамарова Ив. Николаевича и Найденова Н. Сем. Не отрицаю, что мною при разговоре с Булгаковым могло быть высказано предположение, что деньги получаются через какое-то консульство.

Гр. Булгаков заявляет, что это могло быть сказано в виде предположения.

С. Талыпин

В. Булгаков

20/Х – 1920 года

Приблизительно в июне месяце с. г. Жуков сказал мне, что пришлет мне для связи представителя особой огнеметной роты. Приблизительно в середине сентября Алферов в присутствии Ступина на вопрос последнего, не приходил ли ко мне представитель особой огнеметной роты, ответил: он устроит свидание. Точно не знаю, прислал ли он непосредственно этого представителя, или же он его прислал через Зверева. В середине сентября ко мне явился представитель, последний заявил, что он представитель от огнеметчиков и прислан ко мне Алферовым. Представитель огнеметчиков мне сказал, что особая огнеметная рота состоит из 350–400 человек, часть из них вооружена винтовками, общее настроение роты противосоветское, активное участие могут принять человек 80–90, которые, по его мнению, смогут увлечь всех остальных. По общевыработанному штабом плану я являлся начальником Сущевско-Марьинского района или сектора, предполагаю, что в случае фактического завладения этим районом *** и Ивана Ивановича, как действующие в этом районе, подчиненном мне, подчинялись бы мне в административном отношении, в боевом же отношении они мне подчинены не были.

Антонинов ко мне был направлен Кряж [евым], я просил его узнать (по поручению Ступина) относительно караульного батальона по Масловке, что он и выполнил, явившись туда в форме милиционера, а потом доложил мне. Я предложил ему занять должность коменданта участка моего сектора: Бутырского, Ходынского или Сущевско-Марьинского. Антонинов согласился. Во время разговора с ним я узнал от него порядок сопровождения денег в поездах, им сопровождаемых, узнал число охраны. Я предложил ему также сгруппировать вокруг себя ячейку активно сочувствующих, что он обещал сделать.

С. Талыпин

14/Х – 1919 года