Переговоры эти, тянувшиеся долго, характеризуют колебания германской политики со времени заключения Брестского мира до Ноябрьской революции; немцы водили ПЦ за нос, не желая рвать с ним на всякий случай связи, но партия канцлера, стоявшего за вмешательство, брала верх. По крайней мере, после убийства Мирбаха приехавший на две недели посол д-р Гельферих не изъявил ни малейшего желания видеться с политическими деятелями старого порядка и уклонился от свидания с ними, а чуть ли не одновременно немецкая миссия во главе с майором Шубертом, сидевшая в том же Денежном переулке,[61] принимала живое участие в отправке офицеров на Украину для образования так называемой Южной армии.

С отъездом в июле или начале августа Кривошеина на Украину ПЦ прекратил свое существование. К этому же времени относится и прекращение деятельности СЗС, имевшего последнее собрание с участием провинциальных делегатов в середине июля. Видные представители торгово-промышленного класса в течение лета уехали на Украину, и местная торгово-промышленная группа, если не распылилась совсем, то сократилась и перестала давать деньги.

Таким образом, из всех организаций, входивших в состав ПЦ, остались кадеты, СОД и правые. С тех пор в качестве представителя от них для «контакта» постоянно участвовал Л. Л. Кисловский, в «Совет ОД» окончательно перекочевали Стемпковский и Ершов, до его отъезда.

В сентябре на Украину уехали Гурко и Меллер-Закомельский, принимавший также участие, кажется, в СЗС. До отъезда их в конце августа или начале сентября состоялось заседание СОД при участии Гурко и Меллер-Закомельского; на заседаниях присутствовали также С. А. Морозов и Григорий Николаевич Трубецкой – идейный представитель СОД в течение зимы в Новочеркасске, вернувшийся на некоторое время в Россию и затем осенью уехавший опять на юг. Заседание было созвано для заслушания доклада Б. С. Гагарина (советника украинского Министерства иностранных дел) о положении дел на Украине. Присутствовавшие жестоко обрушились на украинофильскую политику Скоропадского и самостийность; Гагарин указывал на необходимость и прибавил, что курс политики Скоропадским значительно меняется.

К этому же времени относится обсуждение СОД вопроса о чехословацком движении и установлении на Востоке власти Уфимской директории Авксентьева. СОД к чехословацкому движению, как несущему за собою возврат к старому Учредительному собранию, отнесся, безусловно, отрицательно. С этим не согласился Шидловский, который после этого ни разу более не показывался.

Между тем кадеты, выходя из состава «Правого центра»,[62] почувствовали себя изолированными, так как примкнуть к социалистическим партиям не могли. Тогда они задумали образовать со своей стороны надпартийную организацию для объединения общественных и политических сил, стоящих на союзнической ориентации *.[63]

Докладывая в СОД об образовании НЦ, Леонтьев и Д. М. Щепкин относились к нему сперва скептически; они указывали на то, что это, строго говоря, те же кадеты, так как туда идти больше некому, что наименование «Национального центра» они ему дали, чтобы импонировать Антанте, и что удивляются, как мог туда пойти Д. Н. Шипов; это они объясняли его старостью. Стремление же кадетов заполучить Шилова вполне понятно, так как они надеялись, что благодаря его старому обаянию в общественных кругах Москвы за ним пойдут другие. Председателем НЦ первое время был Шипов, а Котляревский, по словам Леонтьева, должен был организовать такие же работы, какие были в СОД в 1918 году (управление, суд и т. д.). Между тем в деятельности СОД с середины сентября наступило окончательное затишье: собирались редко (раз в 2–3 недели) для обмена мнений о текущих событиях и «информации». В порядке этого обмена взглядами участники заседаний «Совета» делились мнениями и определяли политическое настроение близких им кругов, причем более всего на эту тему говорили Муралевич, Каптерев и Сергиевский (вступивший в «Совет» в январе или феврале), как лица, вращающиеся в наиболее обширном кругу учительского и преподавательского персонала. О каких-либо взаимоотношениях с НЦ не было речи. В одном заседании СОД был даже поднят вопрос, не распуститься ли, спрашивали себя, кого и СОД из себя представляет, но решено было продолжать собираться иногда для обмена мнений.

Когда произошла революция в Германии и немецкая ориентация, составлявшая главную препону для возможности какого-нибудь сговора, потеряла значение, был возбужден вопрос о переговорах с НЦ *.[64]

Переговоры с Шиповым вел Д. М. Щепкин и указывал на крайнюю несговорчивость старика: с одной стороны, Шипов говорил, что не представляет себе, как они, то есть Шипов и Щепкин, не находятся в одном лагере; с другой стороны, письмо его оставил без ответа более месяца, далее, требовал, чтобы СОД просто вошел, влился в НЦ. Шипов указывал, что СОД является, строго говоря, пустым местом; комментируя это, Д. М. Щепкин указывал «Совету», что НЦ собою немногим больше представляет, чем СОД, с тою только разницею, что «Совет» денег не имеет, а в НЦ имеются какие-то остатки денег, полученных от Антанты.

Переговоры эти казались бесконечными, и вся зима вплоть до февраля **[65] прошла в обмене мнений и информации. К последней, между прочим, относились осведомительные сообщения Д. М. Щепкина и Леонтьева о «контактных» совещаниях, происходивших у Кусковой по инициативе ее и Прокоповича, где участвовали главным образом меньшевики оборонческого типа (Кускова, Прокопович), затем бывшие эсеры и энесы – Семен Маслов, Зельгейм, Беркенгейм, Коробов. Происходил там также обмен мнений, взглядов, то есть создана была политическая говорильня, причем в одном заседании Леонтьев выразился, что они «выздоравливают», даже идут на диктатуру. К тому времени (а это время также совпадает с временем опубликования радио о конференции на Принцевых островах) относится образование новой организации – «Тактического центра»*.[66] В одном из заседаний СОД Леонтьев и Д. М. Щепкин заявили, что НЦ и «Союз возрождения» в конце концов сознают необходимость каким-то образом установить взаимодействие между собою, что возникает мысль создания механического объединения этих трех организаций с сохранением автономности каждой из них, и испросили согласие СОД на соответствующие переговоры. О НЦ в СОД было представление: это был синоним остатков кадетской партии; когда же один из участников спросил, что представляет собою СВ, Леонтьев ответил, что, по его мнению, это почти пустое место, что там имеется несколько человек из бывших народных социалистов.

Переговоры, как всегда в этих случаях, несомненно, затянулись бы надолго, если бы не два обстоятельства: радио о созыве конференции на Принцевых островах поставило перед московскими политическими организациями вопрос о необходимости совместного выступления, дабы выявить Антанте мнение не отдельных партий и групп, а всей «русской общественности». С другой стороны, в следующем заседании СОД, докладывая о ходе переговоров, Леонтьев указал, что на объединении в той или иной форме настаивает «военная группа». На вопрос одного из участников, что это за военная группа, Леонтьев ответил коротко и уклончиво: «Там при НЦ имеется что-то, очевидно, соответствующие переговоры. О НЦ в СОД было представление Антанты».

Затем с проектом образования «Тактического центра» выступил Котляревский, специально для этого приехавший. Проект его, очевидно, уже обсуждался в НЦ и представлял три пункта, трактовавшие о том, что СОД, НЦ и СВ создают такое-то объединение для совместного выявления своего отношения к крупнейшим политическим вопросам, в одинаковом понимании необходимости отказаться от разногласий перед лицом общего врага (то есть Советской власти). Редакция была СОД признана приемлемою.