— Просто невероятно,— согласился Роджер.— Мы же все были там. Этого просто не могло быть.

Мисс де Хэвиленд сухо кашлянула.

— Ну что толку говорить — этого не могло быть, но случилось же! Каково положение дел сейчас — вот что я хотела бы знать.

Гейтсхилл сразу насторожился.

— В этом надо будет очень тщательно разобраться. Этот документ, конечно, отменяет все прежние варианты. Имеется множество свидетелей, видевших, как мистер Леонидас подписывал документ, который он считал своим завещанием. Гм... очень интересно. Прямо юридический казус.

Тавернер взглянул на часы.

— Время завтракать. Не буду вас задерживать.

— Может быть, вы позавтракаете с нами, инспектор? — спросил Филипп.

— Благодарю вас, мистер Леонидас, но я сейчас должен встретиться с доктором Греем.

— Вы останетесь, Гейтсхилл?

— С удовольствием, Филипп.

Все встали. Я незаметно протиснулся к Софье.

— Я ухожу или остаюсь?

— «Ухожу», я думаю,— пошутила она.

Я хотел разыскать Тавернера и по пути встретил Жозефину.

— Полицейские — дураки,— объявила она.

Из гостиной вышла Софья.

— Что ты делала, Жозефина?

— Помогала Нэнни.

— А мне кажется, ты подслушивала.

Жозефина состроила рожу и убежала.

— Этот ребенок,— заметила Софья,— тоже проблема.

Я поехал в Скотланд-Ярд и застал Тавернера в кабинете отца. Он как раз заканчивал свой рассказ обо всем, что успел узнать.

— Ну и вот,— заключил он,— я вывернул их наизнанку, и что я имею — ничего! Нет мотива для убийства. И единственное, в чем мы можем обвинить жену и ее молодого человека,— это в том, что он смотрел на нее блестящими глазами, когда она наливала ему кофе.

— Послушайте, Тавернер, у меня кое-что есть,— вмешался я.

— Да? Ну, мистер Чарльз, что же вы узнали?

Я уселся и закурил сигарету.

— Роджер Леонидас с женой собирались удрать за границу в следующий вторник. У Роджера было бурное объяснение с отцом в день смерти старика. Старый Леонидас узнал что-то неладное, и Роджер признал свою вину.

Тавернер побагровел.

— Откуда, черт побери, вы все это узнали? Если от слуг...

— Нет, не от слуг. От частного агента.

— Что это значит?

— И я должен сказать в соответствии с канонами хорошего детективного романа, что он, или, скорее, она, или, лучше сказать, оно разбило полицию наголову. И думаю, мой частный агент знает гораздо больше.

Тавернер открыл рот и снова закрыл. Он хотел задать мне множество вопросов сразу, но не знал, с чего начать.

— Роджер! — воскликнул он.— Итак, он виновник?

Я с большой неохотой говорил о Роджере. Он мне нравился. Я вспомнил его уютную, располагающую к себе комнату, его обаяние. Мне чертовски не хотелось направлять ищеек по его следу. Возможно, конечно, что информация Жозефины окажется недостоверной, но я сомневался в этом.

— Так это ребятенок вам все рассказал? — спросил Тавернер.— Она вроде знает все, что происходит в доме. — Дети обычно знают все,— заметил отец сухо.

Информация Жозефины меняла всю ситуацию. Если Роджер залез в кассу компании и старик об этом узнал, его надо было заставить замолчать любой ценой и как можно скорее покинуть Англию. Возможно, Роджеру грозило судебное разбирательство. Решили прежде всего проверить дела компании.

— Будет страшный шум, если это подтвердится,— заметил отец.— Этот концерн ворочает миллионами.

— Если это действительно так, нам больше ничего не надо,— сказал Тавернер.

— Старик вызывает Роджера, тот не выдерживает и во всем сознается. Бренда в кино. Роджеру надо только выйти из комнаты, пройти в ванную, вылить инсулин и налить в ту же бутылочку концентрированный раствор эзерина. Если не он, его жена могла это проделать. Она была на половине старика в тот день, искала трубку, как она сказала, но могла и подменить лекарство. Она вполне способна на это.

Я кивнул.

— Да, я легко могу себе представить ее в этой роли. У нее хватит хладнокровия на что угодно. Роджер не додумался бы до такого способа. Это, скорее, похоже на женщину.

— Большинство отравителей — мужчины,—возразил отец.

— О, я это знаю,— сказал Тавернер.— Все равно, на Роджера это не похоже.

— Ну, допустим, они делали это вместе.

— Как леди Макбет,— продолжал отец, когда Тавернер ушел.— Что ты об этом думаешь, Чарльз?

Я представил себе тоненькую, изящную фигуру, стоящую у окна своей строгой комнаты.

— Видишь ли, леди Макбет была очень жадной. Я не думаю, чтобы Клеменс жаждала денег.

— Но она могла пойти на убийство, чтобы спасти мужа.

— Это — да. И она, конечно, может быть безжалостной.

«Разного рода безжалостность...» — это были слова Софьи.

Я поднял глаза и увидел, что Старик наблюдает за мной.

— О чем ты думаешь, Чарльз?

Я не сказал ему.

На следующий день меня вызвали к отцу. Тавернер был явно доволен собой и возбужден.

— Компания на мели,— сообщил отец.— Крах может произойти в любую минуту.

— Вчера акции резко упали,— возразил я,— но сегодня утром положение как будто бы стабилизировалось. Откуда у вас эти сведения?

— Нам пришлось действовать очень осторожно,— сказал Тавернер.— Никаких прямых расспросов, ничего, что могло бы вызвать панику. У нас есть свои источники информации, и довольно надежные. Компания вот-вот обанкротится. Все дело в том, что уже много лет в руководстве творится что-то неладное.

— И кто отвечает за это? Роджер?

— Да.

— Он взял деньги компании?

— Нет,— ответил Тавернер.— Мы так не думаем. Он может быть убийцей, но он не мошенник. Откровенно говоря, он вел себя чрезвычайно глупо. Такое впечатление, что он просто не разбирается в делах. Он все время делал не то, что нужно, доверял, кому не следовало бы, заключал сделки не вовремя, медлил, когда нужно было действовать.

— Да, есть такие люди,— сказал отец,— и это не значит, что они глупы. Они плохо разбираются в других и не знают, куда направить свою энергию.

— Такие люди не должны заниматься большим бизнесом,— заметил Тавернер.— Он бы и не занимался, если бы не был сыном Аристида Леонидаса. Предприятие при старике процветало. Это была золотая россыпь. Роджеру надо было сидеть в сторонке и смотреть, как все делается само собой. Но само собой ничего не делается. Кого-то надо уволить, кого-то назначить. Примечательно, что Роджер всегда принимал неправильные решения. Иногда ему в голову приходили нелепые мысли, и он настаивал на их реализации, несмотря на громадные расходы.

— Но ничего криминального? — настаивал отец.

— Нет.

— Тогда зачем убийство? — спросил я.

— Он мог быть просто дураком, но не мошенником, однако результат от этого не меняется. Единственное, что могло спасти компанию,— это баснословная сумма, которую надо было внести не позднее среды.

— Эту сумму он надеялся получить по завещанию отца?

— Именно.

— Но он не смог бы получить ее наличными.

— Нет, но получил бы кредит, а это одно и то же.

Отец кивнул.

— А не проще ли было попросить старого Леонидаса о помощи?

— Я думаю, он просил. Видимо, этот разговор и подслушала Жозефина. Надо полагать, старик отказался наотрез.

Видимо, Тавернер был прав. Да, это был достаточный повод для убийства.

Отец взглянул на. часы.

Я пригласил его сюда,— сказал он.

— Роджера?

— Да.

— «Не пройти ли мне в свою каморку»,— сказал паук мухе,— пробормотал я.

Тавернер взглянул на меня с возмущением.

— Мы предупредим его.

Через несколько минут в комнату вошел Роджер. Он вошел быстро, но как-то неуклюже, споткнулся о стул. И опять напомнил мне большого, доброго пса. Он не подменял лекарство — я был уверен в этом. Он бы обязательно разбил пузырек, пролил бы что-нибудь и вообще все перепутал.

—- Вы хотели видеть меня? Что-нибудь выяснилось? Здравствуйте, Чарльз, я вас не заметил. Очень мило, что вы пришли. Но, пожалуйста, скажите же мне, сэр Артур...