— Иными словами, в первый раз я солгал вам?

Бриз устало улыбнулся.

— Вы достаточно опытный детектив и знаете, что в делах об убийствах люди всегда лгут.

— Как же вы собираетесь определить, что я прекратил лгать?

— Как только вы начнете рассказывать то, что лас удовлетворит.

Я посмотрел на Спанглера. Он настолько подался вперед, что, казалось, приготовился к прыжку. Я не мог понять причину желания прыгнуть и решил, что он слишком возбужден. Затем я перевел взгляд на Бриза. Тот был возбужден не больше, чем стена. В руках он вертел свою любимую сигару в целлофановой обертке. Я следил за его руками, за ножом, которым он разрезал целлофан и отрезал кончик сигары. Я следил за спичкой, за тем, как он раскурил сигару. Потом он завернул обгоревшую спичку в целлофан и положил на стол. Все его движения были точной копией процедуры, которую я уже наблюдал в квартире Хенча. Он был аккуратным человеком, и это делало его опасным. Опасен он был не какой-то особенной сообразительностью, а своим спокойствием и уравновешенностью, чем выгодно отличался от Спанглера.

— До сегодняшнего дня я никогда не встречался с Филлипсом,— сказал я,— Я не верю тому, что он якобы видел меня в Венчуре, потому что не помню его. Я встретился с ним именно так, как рассказывал вам. Филлипс следил за мной, поэтому я подошёл к нему и заговорил с ним. Он хотел встретиться со мной и дал мне ключ. Я вошел в его квартиру, воспользовавшись этим ключом, после того как он не ответил на мой звонок. Филлипс был мертв. Все остальное не имеет ко мне никакого отношения. Я отобрал у Хенча пистолет, из которого был произведен выстрел. Вот и все. И это правда.

— Когда вы нашли труп,— сказал Бриз,— то пошли к управляющему Пассмору и уговорили его подняться наверх, не сообщив о смерти Филлипса. Вы дали Пассмору липовую карточку и наболтали о драгоценностях,

Я кивнул.

— С людьми вроде Пассмора, да еще в подобных меблированных домах, иначе поступать и нельзя: надо вести себя очень осторожно. Меня интересовал Филлипс. Я думал, что Пассмор расскажет мне о нем, если не будет знать, что Филлипс убит. А узнав о его смерти, он вообще не  стал бы со мной разговаривать. Вот и все.

Бриз глотнул виски и выпустил струю дыма.

— Мне бы хотелось уточнить: все, что вы нам рассказали, может быть, и правда, но не вся правда. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Что именно? — спросил я, отлично понимая, что он имел в виду.

Он побарабанил пальцами по колену. Никакой враждебности,. никакой подозрительности. Спокойный мужчина за работой.

— Вот что. Мы не знаем, над чем вы работаете. Филлипс выдавал себя за частного детектива и следил за вами. Как знать, может быть, его работа и ваша были как-то связаны. Вы ведь нам об этом ничего не говорили. А если так, то это уже имеет прямое отношение к нашему делу.

— Все правильно, но это не единственный путь. Я не привык так вести дела.

— Не забудьте, Марлоу, что речь идет об убийстве.

— Я-то не забыл. Но и вы не забудьте, что я живу в этом городе уже более шестнадцати лет. И знаком со многими делами об убийствах. Некоторые из них были раскрыты, некоторые — нет. Были и такие, которые можно было раскрыть, но те, кто их вел, не сумели сделать этого. В двух-трех случаях в следствии были допущены ошибки. Кое-кто поплатился ни за грош, кого-то неправильно заподозрили. Такое иногда случается — хотите вы этого или нет. Возьмите, например, дело Кассиди. Я полагаю, вы помните его, не так ли?

Бриз посмотрел на часы.

— Я устал,— заявил он.—Оставьте в покое Кассиди. Лучше поговорим о деле Филлипса.

Я покачал головой.

— У меня своя точка зрения, и это очень важно. Вы все-таки вспомните дело Кассиди. Очень богатый человек, мультимиллионер. У него был взрослый сын. Однажды ночью копы были вызваны в его дом и нашли молодого Кассиди лежащим на спине в луже крови, с окровавленным лицом и огнестрельной раной в голове. Его секретарь лежал на спине в ванной, упираясь головой во вторую дверь, выходящую в холл. В левой руке был зажат окурок сигареты, который обжег ему пальцы. Возле правой руки валялся пистолет. Секретарь был убит выстрелом в голову, причем выстрел не был произведен в упор. Оба убитых были пьяны. С момента смерти прошло четыре часа. И там был домашний врач. Так как было разрешено это дело?

Бриз вздохнул.

— Убийство и самоубийство в состоянии опьянения. Секретарь в состоянии умопомрачения убил молодого Кассиди. Я читал об этом в газетах. Что вы хотите мне этим сказать?

— Вы читали в газетах, но на самом деле все произошло не так. Больше того, вы об этом знаете, а следователи прокуратуры закрыли дело. Не было даже дознания.

Однако каждый уголовный репортер в городе и каждый коп в Бюро по расследованию отлично знает, что стрелял Кассиди, что умопомрачение наступило у него. Секретарь пытался остановить его, а когда это ему не удалось, решил убежать, но сделал это недостаточно быстро. У Кассиди рана была опалена порохом, а у секретаря — нет. Секретарь был левша, и в левой руке держал сигарету, когда был убит. Даже правша не станет перекладывать сигарету в левую руку, когда нужно схватить пистолет. Это может сделать гангстер, но не секретарь.

А почему они четыре часа не вызывали копов, хотя все члены семьи были дома и там же находился домашний врач? Даже поверхностное следствие должно было ответить на этот вопрос. А почему не произвели проверку рук на нитраты? Потому что вам не нужна правда. Кассиди был слишком велик для вас. Но ведь это тоже было делом об убийстве, не так ли?

— Оба парня умерли,— возразил Бриз.— Какая разница, кто кого убил?

— Конечно, вам даже в голову не пришла мысль о том, что у .секретаря могла быть мать, или сестра, или возлюбленная, или все трое! Что для вас их гордость и вера, их любовь, когда речь идет о параноике, отец которого ворочает миллионами!

Бриз не спеша допил виски и поставил бокал на стол. Спанглер теперь сидел прямо, глаза его блестели, он улыбался.

— Так какова ваша позиция? — спросил Бриз.

— Пока у вас, ребята, есть собственные души, не присваивайте себе мою. Пока вы, ребята, можете установить правду, ищите ее при любых условиях.. А я имею право прислушиваться к голосу своей совести и защищать клиента как могу. Пока я уверен, что вы не причините ему вреда, я готов сотрудничать с вами. В противном случае меня могут принудить к этому только силой.

— Вы рассуждаете как маленький мальчик, который пытается успокоить свою совесть,— сказал Бриз.

— Давайте лучше выпьем еще,— предложил я.— А потом вы можете рассказать мне о девушке, которая разговаривала со мной по телефону.

Бриз усмехнулся.

— Это леди, которая жила рядом с Филлипсом. Она слышала вечером в квартире Филлипса какой-то мужской голос. Днем она работает. Мы подумали, что это вы могли разговаривать с ним.

— Что за голос она слышала?

— Обычный голос. Девушка сказала, что он ей не понравился.

— Полагаю, именно это и заставило вас подумать, что это был я.

Я взял бокалы и пошел в кухню. 

В кухне я сообразил, что забыл где чей бокал, и стал их ополаскивать, а когда вытирал, вошел Спанглер.

— Все в порядке,— сказал я.— Сегодня я не стану пользоваться цианидом.

— Не надо слишком хитрить со стариком,— спокойно посоветовал он.— Он знает больше, чем вы думаете.

— Рад за него.

— Мне бы хотелось познакомиться с делом Кассиди,— продолжал Спанглер.— Интересная история. Это, видимо, было очень давно.

— Да, очень давно. И я все это выдумал.

Наполнив бокалы, я поставил их на поднос и принес в комнату. Потом взял себе бокал и сел на прежнее место.

— Еще одна липа,—отметил я.— Ваш трепач только что посоветовал мне быть с вами поосторожнее. Он сказал, будто вы знаете больше, чем я думаю. При этом у него было честное и открытое лицо, как у любого хвастуна.

Спанглер, сидевший на краешке кресла, покраснел. Бриз равнодушно покосился на него.