(предисловие физика-теоретика, ФИАН-ИОФАН-МГУ)

Я не принадлежу к школе Л.Д. Ландау, хотя считаю его своим косвенным учителем, поскольку все советские физики-теоретики (и не только советские) учились и до сих пор учатся на единственном и непревзойденном полном курсе «Теоретической физики» Ландау-Лифшица[1]. Я вряд ли имею моральное право высказываться о Ландау. Но поскольку в книге Б.С. Горобца упоминается моя фамилия, я написал по его просьбе о своих встречах с Л.Д. Ландау и впечатлениях о нем.

Прежде всего я хотел бы кратко высказаться о самой книге Б.С. Горобца. Книга в целом мне понравилась. В отличие от книг К. Ландау-Дробанцевой и М. Бессараб, она в большей части основана на документированных фактах и эмоций в ней немного. И даже в тех местах, где автор дает волю эмоциям, они представляются оправданными и совпадают с моими эмоциями и не только с моими. Другими словами, мне книга показалась достаточно объективной и, что весьма важно, доброжелательной по отношению к упомянутым героям. Это очень кропотливый, тонкий и нужный труд. Уверен, что книгу с интересом прочтут физики, и не только они, и дадут ей высокую оценку.

Первый раз я увидел Л.Д. Ландау 1-го сентября 1948 года на встрече студентов 1-го курса Физико-технического факультета (ФТФ) МГУ с преподавателями факультета. Запомнился его ответ на вопрос одного из студентов: «Получатся ли из нас физики по окончании факультета»? Он был очень интересным: «Здесь из Вас сделают настоящих физиков. Но после окончания этого факультета инженером, либо математиком Вы уже стать не сможете. Здесь так закрутят Ваши мозги». (Здесь и ниже изречения приводятся по памяти и могут быть не совсем точными.) Это было лишь мгновение. Более серьезно я уже увидел и услышал Л.Д. Ландау осенью 1949 года, когда он нам, студентам второго курса в 3-м семестре прочитал «Механику» (1-й том знаменитого курса «Теоретической физики)[2]. Уложился он в семь лекций — сжато, лаконично и очень понятно сказав все необходимое. Читал потрясающе, жестикулируя не только руками, но и губами. Это был монолог одного актера и, одновременно, гениального лектора. Сдал я экзамен по «Механике» досрочно и на отлично в декабре, и с тех пор на факультете Л.Д. Ландау (впрочем, как и П.Л. Капица) не появлялся.

Встретился я с Л.Д. Ландау примерно через год, весной 1952 года при сдаче экзамена его знаменитого теорминимума по «Математике-1». Это был очень тяжелый экзамен, который длился более 2 часов в его квартире в Институте физпроблем на втором этаже. Сдал успешно, поскольку он мне велел готовиться к экзамену по «Теории поля», а «Механику» зачел, приняв во внимание успешную сдачу экзамена ему на факультете[3]. Это был мой первый и последний экзамен, поскольку осенью 1951 года факультет ликвидировали, а меня перевели в Московский Механический Институт (ММИ, позже МИФИ, который я и окончил весной 1954 года). Для меня это был тяжелый удар; я обратился к Л.Д. Ландау за помощью — перевести меня на физфак МГУ Он ответил, что этого сделать он не может, и добавил: «Вы можете продолжать со мной контакты, будучи даже в мукомольном институте».

Я не хотел учиться в ММИ и целый год протестовал, пока Е.Л. Фейнберг не явился мне добрым ангелом: он привел меня в ФИАН, с которым и связана моя судьба с осени 1952 года. Я стал дипломником В.П. Силина, моего учителя и наставника, физика с интеллектом, мало чем уступающим интеллекту самого Л.Д. Ландау (я так считаю).

Мои контакты с Л.Д.Ландау практически прекратились, хотя я продолжал постоянно посещать его семинары до 1956 года включительно, а позже — из-за работы над диссертацией — иногда.

Мне вспоминается Международная конференция физиков-теоретиков, состоявшаяся в 1956 году в Москве. На ней ведущую скрипку играл Л.Д. Ландау. Я наблюдал его дискуссии с П.Дираком и другими знаменитыми физиками. Л.Д. Ландау был выше всех, и это не только мое мнение.

А теперь я хочу рассказать о моих наблюдениях того, что порой происходило на семинарах Ландау. Здесь он был довольно категоричен и порой груб с докладчиками. Его всесторонне образованный ум мгновенно, с первых же слов схватывал мысль докладчика, и в более чем 50 % случаях он «скидывал» докладчика с трибуны со словами: «Бред сивой кобылы». Но порой, правда, в очень редких случаях, Ландау оказывался неправ — и все равно никакие «адвокаты» не могли помочь докладчику. Именно так произошло с А.И. Ахиезером осенью 1953 года, когда он попытался ввести пространственную дисперсию диэлектрической проницаемости среды. Он только успел сказать: «Если диэлектрическая проницаемость зависит от частоты поля, то почему она не может зависеть также и от волнового вектора?». Л.Д. Ландау сразу же прервал его со словами: «Чушь! Как может показатель преломления среды зависеть от показателя преломления?». Не помог и Е.М. Лифшиц, поддержавший Ахиезера.[4] Тогда казалось, это было случайным заблуждением Л.Д. Ландау: он отождествил диэлектрическую проницаемость с оптическим случаем, считая ее квадратом показателя преломления среды. Но оказалось, что было более серьезное недопонимание, ибо в томе «Электродинамика сплошных сред» (1957) оно усугубляется. Л.Д. и Е.М., по-видимому, в то время не понимали, что магнитная проницаемость (как и вообще магнитный момент среды) есть понятие, справедливое лишь в статическом пределе, т. е. в условиях сильной пространственной дисперсии. В § 60 авторы приводят рассуждения, что, по-видимому, в оптической области частот магнитная проницаемость стремится к единице (не определяется при этом, что понимается под оптической областью частот). Более того, в § 62, посвященном соотношениям Крамерса-Кронига, авторы приходят к выводу, что для термодинамически равновесных сред в статическом пределе диэлектрическая проницаемость всегда больше единицы, исключая тем самым сверхпроводники (?) Это тоже результат того, что в то время авторы не понимали роли пространственной дисперсии диэлектрической проницаемости. Рассуждения и формулы в этом параграфе, относящиеся к магнитной проницаемости, неверны.

Говорят, «только боги не ошибаются». Но ведь Л.Д. Ландау вместе с Е.М. Лифшицем ошиблись. Значит, и боги ошибаются. Непонятно только, почему в посмертных изданиях курса «Электродинамики сплошных сред» добавлен раздел с пространственной дисперсией диэлектрической проницаемости, написаны правильные соотношения, а в параграфах без учета такой дисперсии, написанных еще в 1957 году, исправления не внесены?

Второе важное недопонимание Л.Д. Ландау относится к кинетическому описанию систем с кулоновским взаимодействием частиц. Л.Д. Ландау первый понял неприменимость для них Больцмановского параметра идеальности («газовости»), и в 1936-37 годах ввел правильный критерий «газовости» для кулоновских систем. Но вот кинетическое уравнение для электронного газа он записал, следуя Больцману, т. е. это — уравнение Лиувилля с правой частью в виде интеграла столкновений Ландау. Через год, в 1938 году А.А. Власов сформулировал свое знаменитое уравнение с самосогласованным полем. Тогда Л.Д. Ландау, как мне кажется, все понял — понял свою ошибку. Ведь он — автор теории фазовых переходов — был хорошо знаком с понятием самосогласованного поля. Это была большая досада, обида на самого себя, которую он не мог себе простить в течение многих лет. И она проявилась в известной статье 4-х авторов, опубликованной в ЖЭТФ в 1946 году, представляющей неприглядную страницу в жизни Л.Д. Ландау[5]. Именно Ландау, а не других 3-х авторов, которые недостаточно вникли в проблему и подписались, доверяя его авторитету. Как написал впоследствии В.Л. Гинзбург: «Я тогда был молодым физиком и счел за честь подписаться под статьей таких выдающихся физиков». Каждому было лестно стать соавтором Л.Д. Ландау. А им двигала глубокая обида на самого себя за упущенное; ведь синица была не в небе, а в руках у него, и он ее упустил. В книге Б.С. Горобца об этой истории написано довольно подробно, я здесь добавил лишь мое восприятие переживаний Л.Д. Ландау и кажущиеся мне мотивы его поступков[6].