В потоке мужчин, приходящих на экзамены к Ландау, было много евреев. И опять — почему? Во-первых, потому, что, идя к нему, они точно знали, что экзаменатор будет справедлив. Во-вторых, потому что, если экзамены будут сданы успешно, то могучий и авторитетный Ландау возьмет их под защиту, поможет с интересной работой, что было особенно важно в тот период, когда в СССР имела место определенная дискриминация евреев при приеме в престижные вузы, аспирантуру, академические институты. Многие евреи, наверное, относились к нему как к «рави» — Учителю и покровителю, слава о котором гремела по всему СССР. Они упорно готовились к труднейшим экзаменам и иногда преодолевали этот барьер. Неевреи тоже, конечно, знали о справедливости Ландау. Но им было априорно легче поступить в аспирантуру или найти работу в другом привлекательном месте. А очень высокий барьер экзаменов у Ландау, трудоемкость при его преодолении (нередко требовалось несколько лет), боязнь заработать у Ландау ярлык профнепригодности к теоретической физике отпугивали. Вот и все.

Замечу, что, обсудив с А.А. Рухадзе приведенные аргументы, я встретил его полное понимание и, более того, получил дополнительные соображения, которые учтены в приведенной выше концепции.

В заключение, в качестве веселой иллюстрации стиля жизни Школы Ландау вне физики приведу фрагментарное описание празднования 50-летнего юбилея Ландау. Всякая традиционность решительно отметалась оргкомитетом юбилея. Это касалось поздравительных адресов, ценных подарков, стандартных речей. Комитет предупреждал: подарки должны быть оригинальными по выдумке, но не быть материально ценными. Все люди, близкие к Ландау, знали, что немыслимо было бы, как это обычно делается, собирать деньги на «ЦП» для юбиляра. Такой ЦП был бы с насмешкой возвращен его авторам. (Сам Ландау не раз остроумно и ехидно формулировал три признака традиционного подарка: большой, дорогой, ненужный.) Папки с официальными адресами просили сдавать в гардероб. Тамадой был остроумнейший А.Б. Мигдал.

Среди подарков был, например, «львиный хвост», изготовленный А.С. Компанейцем. Он был сделан из куска каната с кисточкой и снабжен ремешком для крепления на поясе.

А.С. Компанеец заявил: не надо забывать, что Дау еще и Лев, теперь он вступает в зрелый возраст и должен, наконец, научиться иногда вилять хвостом перед начальством в нашем зоосаде. Ландау немедленно нацепил хвост, залез на стул и стал им вилять под дружный хохот публики. Преподносились стихи, альбомы с шуточными рисунками и фотографиями, скрижали, картинки с шаржами. Некоторые из их фотографий приводятся в нашей книге. На одном из самых характерных шаржей Ландау изображен Львом среди ослов-учеников.

Всем понравился подарок, приготовленный Е.М. Лифшицем — колода больших карт. У джокера было лицо самого Ландау. Все четыре дамы — с лицом его красавицы жены Коры в разных ракурсах. Остальные были ученики Ландау в корреляции с их научными званиями и возрастом. Тузами были представлены члены-корреспонденты (на 1958 год): Я.Б. Зельдович (голова, высовывающаяся из-за занавеса, к ней прицеплены три звезды Героя), А.Б. Мигдал (атлет в плавках с аквалангом), И.Я. Померанчук (с небритым видом), еще, кажется, Ю.Б. Румер на фоне колючей проволоки. Королями и валетами были другие ученики Ландау. Королем был изображен, например, А.С. Компанеец рядом с арфой — символ его поэтической музы (фотоснимок этой карты приводится у нас в книге для примера). Себя Е.М. Лифшиц также изобразил королем — в кепочке за рулем (прямой смысл — шофер, с которым Ландау постоянно путешествовал по стране, но, может быть, был и скрытый смысл — Лифшиц рулит их общим «Курсом»). Королем был также изображен И.М. Лифшиц (на почтовой марке, как известный в мире филателист). Валетами были представлены И.М. Халатников, А.А. Абрикосов (в черной маске на глазах, символизирующей разбойника), М.И. Каганов (красавец в тельняшке — он участник войны, служил в береговой обороне, покоритель дамских сердец, на что указывала червовая масть карты). Эти карты сейчас находятся в Музее П.Л. Капицы при Институте физпроблем, и желающие могут с ними ознакомиться. После кончины Е.М. Лифшица они были переданы его вдовой в музей П.Л. Капицы, в котором есть специальный уголок, посвященный Ландау и Лифшицу. Для интересующихся сообщаю имена хранителей Музея, его адрес и телефон: А.А. Капица, П.Е. Рубинин, ЕЛ. Капица, 117334, Москва В-334, Воробьевское шоссе (ныне ул. Косыгина), дом 2, кв. 14, тел. 137 32 30.

…Что осталось от Школы Ландау к 2005 году, я не знаю. Надеюсь, что-то осталось, раз продолжает существовать Институт теоретической физики имени Л.Д. Ландау.

Здесь даны очерки только о тех ученых, принадлежащих школе Ландау в широком смысле, которых я видел сам: непосредственное зрительное и слуховое наблюдение важно для восприятия личности. Из них хорошо знал только Е.М. Лифшица, с которым тесно общался на протяжении четверти века. Рядом с нами жила семья А.С. Компанейца, которого видел множество раз во дворе дома и иногда у нас в гостях; его детей Катю и Дмитрия я хорошо знал, прочел рукописные воспоминания об их отце, предоставленные мне Дмитрием. Неоднократно видел И.М. Лифшица, В.Л. Гинзбурга, И.М. Халатникова, приходивших в гости к Е.М. Лифшицу. Однажды присутствовал на ужине, где был А.А. Абрикосов; однако его воспринимаю прежде всего по телефильму о нем и устным рассказам. Однажды видел и слышал А.Б. Мигдала — на дне открытых дверей в МИФИ в 1959 г.; его воспринимаю главным образом по прекрасному сборнику воспоминаний.

Письмо сестры о детстве братьев

Два брата, ставшие впоследствии знаменитыми на весь мир академиками-физиками, родились в Харькове незадолго до Октябрьской революции в семье известного врача-гастроэнтеролога профессора Михаила Ильича Лифшица (1878–1934), автора ряда медицинских книг. Отец скоропостижно умер в возрасте 55 лет. Возможно, оба сына унаследовали от отца склонность к сердечно-сосудистым заболеваниям, вследствие которых они умерли задолго до наступления истинной старости, сохраняя до конца свой интеллектуальный и творческий потенциал:.

Мать братьев Берта Евзоровна (1885–1976) носила в девичестве фамилию Мазель, что по-еврейски (на иврите и на идише) означает счастье, удачу. Дома она занималась хозяйством и воспитанием обоих детей — Жени и Ильи. Второго брата в детстве звали Лелей, а в профессорском возрасте ученики и сотрудники называли Ильмехом. Его ученик М.И. Каганов рассказывал о следующем эпизоде: «Школьная подруга встретила на улице после многолетнего перерыва Берту Евзоровну. Придя домой, подруга сказала мужу: “Подумай, какая Берточка врунья. Говорит, что два ее сына академики и оба лауреаты Ленинских премий”» [Каганов, 1998]. Действительно, это — редчайший случай в истории науки, а в истории теоретической физики, по-видимому, единственный, когда оба родных брата достигли предельных высот в своей профессии. При этом ни один из них не занимал номенклатурных постов в партийно-административной системе своей эпохи, не был даже членом правящей партии (в отличие от немалого числа других ученых школы Ландау). Все определялось исключительным талантом братьев и удачным выбором профессии. А также встречей с Ландау первого из братьев. Второй из них был также связан с Ландау, но в гораздо меньшей степени.

Семья дала детям идеальное воспитание и образование. Эта сторона формирования личности братьев описана в письме, которое было прислано из Харькова после кончины Е.М. Лифшица его двоюродной сестрой Марией Семеновной Абезгауз Зинаиде Ивановне Горобец-Лифшиц в ответ на просьбу последней поделиться воспоминаниями о семье Лифшицев. Вот это письмо. В нем немало колоритных бытовых подробностей, характеризующих раннюю жизнь двух выдающихся ученых, а также в целом их семью, принадлежавшую к научной элите ранней советской эпохи.