Майю Яковлевну я видел несколько раз у нас дома в микрорайоне Зюзино в начале 1970-х гг., когда она приезжала для встречи с Е.М. Лифшицем и Зинаидой Ивановной. Она была тогда, несомненно, привлекательной дородной дамой сорока лет с небольшим. Подолгу беседовала с Е.М. и З.И., пила чай, обсуждала первую версию своей не слишком удачной, по мнению Е.М., книжки. Той книги, которая, повторюсь, на мой взгляд, была не такой уж плохой, как об этом сказано в письме академиков.

Обосную это свое мнение. Книга Бессараб была первой книгой о Ландау. А в советском обществе образца 1960—70-х гг. к его громкому имени, усиленному резонансом от автокатастрофы, был живой интерес. И Майе удалось написать и издать живую и привлекательную книгу о Ландау. Нужно учитывать и еще два момента. (1) В широких слоях народа бытовало большое уважение к науке, и в первую очередь к физике, сделавшей СССР могущественной ракетно-ядерной державой. (2) В советском государстве было бы немыслимо издать скандальную, насыщенную грязноэротическими подробностями книгу типа писаний Коры. Письмо академиков с порицанием книги Бессараб, приводимое в конце данного подраздела, это — взгляд с ближней дистанции, взгляд людей, знавших, «как было дело». Да, действительно, в книге мало внимания уделено самой науке, достижениям в физике и воспитанию физиков. Да, наверное, в ней «извращена <…> большая часть фактических сведений». Но последнее заметно только людям из ближнего круга. При всем при том грязи в этой книге нет, во всяком случае в 1-м ее издании. Мне неоднократно приходилось слышать хорошие отзывы о книге Бессараб от разных «простых» людей, в большинстве своем от физиков моего поколения.

Скажу даже больше. Е.М. Лифшиц особенно ценил книгу А.М. Ливановой о Ландау. А мне вот она мало нравится. И я не слышал ярких откликов о ней. Эта книга получилась, на мой взгляд, скучной. Она совершенно не передает ни искрометного, парадоксального образа Ландау-человека (например, его огромного числа бесподобных высказываний — см. ниже, в Гл.8), ни судьбы этого шекспировского героя современности, его жизненного серпантина, на котором было столько резких поворотов и страшных пропастей.

Одним словом, я выше ставлю две книги М. Бессараб. Причем это не только вопрос вкуса. Есть и более объективный элемент наблюдения. При написании своей книги мне почти совсем не пришлось обращаться к книге А.М. Ливановой. В то же время я постоянно пользовался обеими книгами М.Я. Бессараб о Ландау, очень часто их цитируя.

Вот и сейчас они передо мной. На одной из них дарственная надпись: «Зинаиде Ивановне, которую очень любил Дау. Это первая попытка, которая, надеюсь, будет улучшена. С уважением, Майя. 27.02.71». Это стиль Майи Яковлевны. В гостях у Пятигорского она, с его слов, тоже пила чай, получала нужную информацию для подготовки 4-го издания книги о Ландау, и тоже подарила ему привезенный экземпляр книги 3-го издания с теплой надписью. А в вышедшем следующем издании назвала Пятигорского негодяем и предателем, автором доноса, по которому якобы был арестован Ландау. Однако, к счастью, Пятигорский был еще жив. Однорукий беспризорник собрал последние силы и «врезал» Майе. И последовало крайне маловероятное событие, которое М.Я. — как человек разумный — заранее считала невозможным. Пятигорский, как мы уже писали, подал в суд, и КГБ раскрыл дело Ландау. Из него стало видно, что причинами ареста Ландау и обвинительного заключения явились совершенно другие источники. М.Я. по суду заставили извиняться в печати (см. Главу 2).

Между тем, в отличие от «автоматической» клеветы со стороны Коры, Майя Яковлевна грешит против истины без всяких конфабуляций. Ее причины, очевидно, хорошо обдуманы, взвешены и носят чисто материалистический характер. Раз некогда порвал с ней сотрудничество Е.М. Лифшиц (о причинах чуть ниже) — значит, можно вылить грязь на его памятник Чем скандальнее книга — тем выше тираж. Тем более, что Лифшиц, в отличие от Пятигорского, уже не подаст в суд, не напишет плохо о книге Коры в Министерство… (см. ниже).

Да и писать в министерство в России нет смысла. Нет уже административно-идеологического органа в виде Госкомитета по печати СССР. Значит, можно жать на свою литераторскую педаль, нагнетая попсовые всхлипы и восторги. Так, например, описываемая Майей Бессараб в Послесловии к книге Коры встреча последней, якобы сидевшей в засаде у гаража, с Е.М. выглядит просто глупо. Такая встреча в темноте, на задворках— плод больного воображения Коры (если она что-либо подобное и рассказывала). Майя это понимает, но ей фантазия тети нравится, и она в деталях расцвечивает эту выдумку. Описание столь зримо художественное, что читатель уже забывает о том, что Майя-то уж во всяком случае, не могла быть очевидцем в данной ситуации. Но это неважно — лишь бы было поскандальнее — отомщу, мол, Лифшицу за разрыв и за письмо академиков, а заодно еще и улучшу продаваемость книжки Коры.

В заключение расскажу о причине окончательного разрыва Е.М. Лифшица с М.Я. Бессараб. Без догадок, на документальной основе.

Хотя Е.М. всегда скептически высказывался о личности Майи и ее литераторском даре, но он считал, что, начав работать в плотном контакте с ней, он сможет повлиять на качественное улучшение книги о Ландау при новом издании. Тем более, что Майя проявляла полную готовность к сотрудничеству, часто приезжала, много слушала и записывала рассказы Е.М. и З.И. о конкретных событиях жизни Ландау, а также критику по старому ее тексту. И вот как-то Е.М. сообщил Майе, что в архиве Института физпроблем им обнаружены «письма трудящихся» к Ландау и его машинописные, надиктованные секретарю ответы. Он сообщил, что будет готовить эти письма к отдельной публикации (впоследствии он действительно осуществил это намерение — см., например, в книге [Воспоминания…, 1988]). Майя попросила Е.М. дать их ей посмотреть, так как это поможет ей в подготовке перерабатываемой книги. Е.М. согласился, но четко оговорил, что, до того как выйдет первая их публикация, подготовленная им самим, этот материал не следует публиковать без его ведома и согласия. Но вскоре М.Я. Бессараб подготовила и опубликовала первой, не уведомив Е.М., указанную переписку Ландау. Когда Е.М. это стало известно, он навсегда порвал отношения с Бессараб.

Прошло несколько десятилетий, в течение которых я не встречал М.Я. Бессараб. Кажется, это было в 2003 г., я увидел ее в телепередаче о Ландау. И не узнал. На следующий день на работе наш заведующий кафедрой поделился со мной: «Вы не знаете, что случилось с Майей Бессараб, не больна ли она? Вы обратили внимание, как она выглядит, какая обстановка у нее в квартире?» Я ответил что-то невнятное, что, мол, все мы стареем…. «Нет, я не это имею в виду, — сказал Б.Д., — Понятно, что она не может оставаться такой же красивой женщиной, как прежде. Но раньше, когда она выступала по телевидению, то была подтянутой, опрятной, Вы обратили внимание на беспорядок в ее комнате, на то, как странно она одета?» «Да мне это безразлично, — ответил я, — а Вы, что, были ее поклонником, раз придаете такое значение?» «Вы знаете, ее старая книга о Ландау была интересной, — сказал завкафедрой. — Жаль, что она опустилась до такого уровня в послесловии к книге Коры. А еще этот внешний вид… Вот я и подумал, здорова ли она?»

Письмо в Комитет по печати при Совете министров СССР (копия с черновика) и ответное письмо из Росглавиздата. Текст первого письма написан Е.М. Лифшицем (из архива Е.М. Лифшица).