Также и для Евгения Михайловича слово Ландау было непререкаемым. Рискну предположить, что вряд ли Е.М. был счастлив вследствие отсутствия Пятигорского среди соавторов «Механики». Человек, очень совестливый, щепетильный в вопросах приоритета и соавторства, он просто выполнил приказ Большого Брата, которого считал другом. Приказ был со счастливым исходом — стать соратником, приняв на себя всю черновую работу по Курсу Ландау, который будет отныне именоваться Курсом Ландау-Лифшица. Е.М., подчинившись, вряд ли подвергал сомнению моральность приказа, он никогда не комментировал своего отношения к нему даже после смерти своего кумира.
…Таким образом, после выхода из тюрьмы в 1939 г. у Ландау уже был спарринг-партнер, «ученый секретарь» и писатель в одном лице и на постоянной основе. Такой, который все время находился при нем, был верен и управляем. В то же время необходимо подчеркнуть, что существовала и обратная связь — Е.М. Лифшиц, несомненно, сильно влиял на Ландау. Он был неимоверно трудоспособен и, в отличие от Пятигорского, в высшей степени культурен, и высокообразован. А в отличие от авторитарного марксиста Ландау, он был человеком с классическими европейскими демократическими убеждениями. Его преданность Ландау, признание его беспрекословного общего лидерства в физике не означали отсутствия дискуссий между ними как по научным, так и мировоззренческим вопросам. Как вспоминал сам Евгений Михайлович, в 1930-е гг. он особенно старался сдвинуть Льва Давидовича с позиции марксиста, верящего в идеалы советского социализма «с человеческим лицом», понимая, что о последнем не могло быть и речи в отношении Сталина.
Возвращаясь к теме Курса, надо сказать, что Ландау необычайно повезло. Он встретил человека, который обладал редкостным даром выдающегося писателя (а позже в зарубежной литературе его называли даже великим писателем) в особом жанре научной, физико-математической литературы. Е.М. Лифшиц умел мгновенно схватывать аналитический материал и переносить его на бумагу сжато, последовательно и чрезвычайно быстро. Не менее важно, что он превосходно владел искусством архитектоники крупных научных произведений — построения отдельных тематических томов и их композиции в виде единого курса.
К концу 1930-х гг. Е.М. Лифшиц уже был опробован в деле: он написал за Ландау несколько статей — до ареста Ландау — а во время заключения последнего окончательно подготовил к изданию в Ленинграде «Статистическую физику» — вторую книгу Курса. <Интересный парадокс эпохи 1937-38-го гг. — главный автор как «вредитель» сидит в тюрьме, но его учебник готовится к изданию и выходит в свет под его именем. — Прим. Б.Г.>.
Как вспоминал А.А. Абрикосов, Ландау не раз повторял: «Женька — великий писатель». Между тем В.Л. Гинзбург подчеркивает, что функции Е.М. Лифшица выходили далеко за рамки конспектирования разделов Курса: «Но в ярком сиянии Л.Д. Ландау роль Е.М. Лифшица оставалась как-то в тени. Понять подлинную роль Е.М. в создании “Курса” помог <…> трагический поворот судьбы. 7 января 1962 г. Ландау попал в автомобильную катастрофу и работать больше не мог. В это время “Курс” еще не был окончен — оставалось написать 3 тома из 10, не говоря уже о переиздании с дополнениями других томов. Признаться, я думал, и, вероятно, не один, что “Курс” так и останется недописанным. Но Е.М. решил иначе. Он, потратив на это много лет, завершил “Курс” (в сотрудничестве с Л.П. Питаевским, а в отношении 4-го тома, посвященного квантовой электродинамике, при участии также В. Б. Берестецкого). “Курс теоретической физики” является рукотворным памятником Е.М. Лифшицу» [Гинзбург, 1995; 2003].
Мне довелось быть близко связанным с Е.М. Лифшицем в течение более четверти века, редактировать (в корректорско-техническом смысле) 4-й том его «Курса», а также почти все переводы 10 томов на французский язык (в издательстве «Мир»). Наряду с деловым сотрудничеством, я тесно общался с Е.М. в неформальной домашней обстановке. Поэтому знаю «из первых рук» многие драматические перипетии и эпизоды, происходившие на последнем интервале времени — «без Ландау», когда писались последние тома Курса. Начну с того, что в принципе уже известно, хотя и не очень широким кругам.
В годы моей учебы на физфаке МГУ был известен ехидный и обидный для Е.М. Лифшица афоризм, исходивший скорее всего из окружения Ландау: мол, «в “Курсе” нет ни одной строчки Ландау и ни одной мысли Лифшица». Да и жена Ландау Кора не раз публично высказывалась о Лифшице в том смысле, что Ландау выбрал себе удобного секретаря.
Но Ландау явно недооценил роль Лифшица — ни как самодостаточного теоретика, ни как писателя (см. выше слова В.Л. Гинзбурга). После того как стало ясно, что Ландау не оправится от автокатастрофы, в середине 1960-х годов Е.М. Лифшиц приступил к реализации плана по подготовке труднейшего 4-го тома «Релятивистской квантовой теории». В отличие от уже написанных томов, квантовая электродинамика в тот период не была еще в достаточной мере завершенной физической теорией. Новые открытия и методы появлялись каждый год, зарождалась квантовая хромодинамика. Поэтому поставленная Лифшицем перед собой задача закончить «Курс» была архитрудной. Уже нельзя было рассчитывать на гений Ландау, его универсальное владение всей физикой, потрясающую интуицию, редко ошибавшуюся, даже на эпизодические его советы. Вместе с тем, нельзя было «оскандалиться», допустив заметное снижение уровня будущей книги по сравнению с предыдущими томами «Курса».
Самое первое предложение о соавторстве по 4-му тому Е.М. сделал Игорю Иехиельевичу Дзялошинскому (позже ставшему членом-корреспондентом АН СССР, в 1990-х гг. он эмигрировал в США). Он считался знатоком в квантовой электродинамике. Но Дзялошинский сразу же оговорил свое участие условием, что расстановка авторских фамилий должна быть в порядке алфавита. Е.М. не принял этого условия, оценив заранее соотношение реальных вкладов обоих соавторов. Писать всю книгу опять пришлось бы ему, а вклад Дзялошинекого, при всем к нему уважения, Е.М. все же не мог приравнивать к вкладу Ландау, который постоянно и законно фигурировал на первом месте в предыдущих томах. Несостоявшийся новый дуэт авторов не повлиял на продолжение их дружелюбных отношений.
Далее Е.М. сделал такое же предложение еще одному ученику Ландау — Владимиру Борисовичу Берестецкому. На этот раз оба согласились, что порядок авторов будет начинаться с Лифшица. Берестецкий предоставляет текст определенных глав и параграфов (главным образом по своей известной книге по квантовой электродинамике). Лифшиц же пишет свои главы, заказывает освещение отдельных проблем другим специалистам (прежде всего Л.П. Питаевскому), аккумулирует весь материал книги и излагает его своим стилем. В соответствии с этим был составлен и подписан официальный договор с издательством «Наука».
Часть первая книги Е.М. Лифшица и В.Б. Берестецкого уже была отредактирована, со дня на день ее должны были сдать в типографию. И вот как-то Е.М. приехал из издательства в крайне расстроенном и возбужденном состоянии: «Берестецкий позвонил в издательство и неожиданно потребовал изменения порядка авторов! Он говорит, что передумал и не может пойти на унизительное для него, как он считает, нарушение алфавитного порядка». — «Что вы собираетесь делать?» Е.М. выглядел растерянным, он ответил, что подумает.
Получалось, что вскоре перед физиками должен предстать новый том «Курса», написанный Берестецким и Лифшицем. Читатели называли бы его, как и принято, по первому автору (например, «Кванты Берестецкого» — на студенческом слэнге, в отличие от тома третьего «Квантов Ландау»), Это было бы совершенно несправедливо.
Прошли дни. Берестецкий не уступает. Е.М., как истинный отец книги, не в состоянии ее умертвить — он даже не хочет тормозить ее выход в свет (в отличие, кстати, от «отца посаженного»). Поэтому Лифшиц соглашается на ультиматум Берестецкого. Однако при этом он существенно изменяет весь план книгоиздания. Во-первых, в издаваемую немедленно часть 1 он включает несколько параграфов с материалами, уже подготовленными Л.П. Питаевским для части 2, которая была тогда написана примерно наполовину. Вместе с не очень большим материалом от Л.П. Питаевского, ранее вошедшим в часть 1, в сумме образуется критическая масса для полноправного соавторства Л.П. Питаевского также в части 1, а не только части 2, как было ранее договорено между тремя соавторами. Во-вторых, Е.М. исключает на будущее сотрудничество с вероломным Берестецким как по части 2 «Релятивистской квантовой теории», так и по всем дальнейшим книгам «Курса» (на тот момент у Е.М. не было в заделе других материалов от Берестецкого, которые не вошли в часть 1). В-третьих, Е.М. ставит издательству нетривиальное условие: в книге должно быть два титульных листа — левый с указанием авторов всего «Курса», т. е. Ландау и Лифшица, что демонстрировало бы преемственность всей их серии, и правый титульный лист — с перечислением трех конкретных авторов первой части 4-го тома «Курса». Так вышел из печати этот том: «Релятивистская квантовая теория», часть 1: В.Б. Берестецкий, Е.М. Лифшиц, Л.П. Питаевский. Позже вышла часть 2 Е.М. Лифшица и Л.П. Питаевского.
