Ландау относился к Иоффе с сарказмом. По крайней мере так было в начале 1930-х гг. Он умышленно коверкал фамилию Иоффе (Joffe), произнося ее как «Жоффе» — так, как если бы в ней немецкий «йот» звучал по-французски. Ударение, однако, он делал на первый слог, отчего в звучании фамилии можно было услышать неприличный намек (об отношении Ландау к Иоффе см. также в Гл.8). Это, кстати, один из явных штрихов в характере Ландау, о котором позже Капица напишет Сталину: «…он задира и забияка, любит искать у других ошибки и, когда находит их, в особенности у важных старцев, вроде наших академиков, то начинает непочтительно дразнить. Этим он нажил много врагов»

Ю.Б. Харитон в своих воспоминаниях о А.Ф. Иоффе так описывает один эпизод с участием Ландау, фамилию которого из деликатности не называет: «Однажды один из блестящих молодых теоретиков докладывал на институтском семинаре появившуюся в литературе работу Г.А. Гамова об испускании альфа-частиц как о процессе прохождения сквозь барьер. В конце докладчик начал обсуждать математический вывод и показал, что все это можно сделать гораздо красивее. Абрам Федорович с необычайным для него раздражением прервал докладчика, сказав: “Разве дело в красоте способа вывода — важна сама идея!” [Юлий Борисович Харитон…, 2005, С.89].

В другой статье Ю.Б. Харитон, описывая тот же эпизод, по памяти воспроизводит слова Иоффе несколько иначе: “Неужели вы не понимаете, что совершенно не существенно, как такой важный результат получен? “[Там же, С.59].

Нам кажется, что столь резкая реакция Иоффе была по существу неоправданна. Ведь Ландау изложил выдающуюся работу Гамова, не умаляя ее значения. В заключение он сделал то, что совершенно допустимо и вообще очень полезно — показал более простой вывод формулы, описывающей эффект. Известно, что в подобных ситуациях Ландау был особенно силен. Реакция Иоффе была, на наш взгляд, чисто личностной — именно Ландау его особенно раздражал и, вероятно, заслуженно. Кроме того, не всегда ведь важно, что говорят, но всегда важно, как говорят. А мы не знаем, в каком тоне Ландау излагал свою рационализацию. Иоффе же, восхищенный результатом Гамова, решил уязвить Ландау. Во всяком случае, это еще раз показывает, что относились они друг к другу с антипатией, что и предопределило в скором будущем переезд Ландау в Харьков. А пока…

В физике твердого тела хорошо известен дефект кристаллической структуры, открытый Я.И. Френкелем, называемый френкелевской парой (это междуузельный ион и ассоциированная с ним вакансия). Между тем в начале 1930-х гг. в теоротделе ЛФТИ, возглавляемым Френкелем, появилась френкелевская троица, позже прославившаяся на весь мир: Гамов, Ландау и Иваненко, к которым позже примкнул Бронштейн. В этом же отделе работал и В.А. Фок, который, однако, держался обособленно и скромно. А «джазисты», в особенности их первая тройка, не очень скрываясь, не только высмеивали диалектический материализм, но и не стеснялись говорить об отсталости в физике современных профессоров и академиков. Как пишет Г.Горелик: «Уж если добродушный Я.И. Френкель обозвал троицу — “Хамов, Хам и Хамелеон”, то, значит, было за что». Г.Горелик сообщает, что эту остроту он узнал из писем Н,Канегиссер своей сестре Е.Канегиссер, которые последняя переслала ему в 1984 г. для монографии о М.Бронштейне. А вот еще одно из высказываний Я.И. Френкеля по адресу «Джазистов», которое сообщает тот же источник: «На одном Драматическом заседании, где Яша <Я.И. Френкепь> подчеркивал свой материализм, его упрекнули в идеологии его «учеников». Он сказал: «Можете взять себе этих учеников. Они, змееныши, и сами меня клюют» [Горелик, Френкель, 1990. С. 89; Горелик, 1991]. Среди этих «змеенышей» сам Френкель явно выделял Бронштейна. В 1930 г. он писал: «Мне везет на ассистентов. Аббата <прозвище Бронштейна> я считаю самым талантливым» [Там же, С. 84].

Яков Ильич был смелым и принципиальным человеком. Для его характеристики с этой стороны достаточно привести следующий отрывок из его публичного выступления против официальной марксистско-ленинской философии. В декабре 1931 г. в Ленинграде состоялась 8-я Всесоюзная конференция по физико-химии. Беспартийного Френкеля вызвали для объяснений на собрание членов ВКП(б) участников этой конференции по поводу его неправильного, по их мнению, методологического подхода в сделанном им научном докладе на пленарном заседании конференции. Вот фразы Френкеля, записанные участниками разбирательства, опубликованные историко-физиком А.С. Сониным: «Диалектический метод не имеет права претендовать на руководящую роль в науке. В нашей политике допускается чрезвычайно вредный перегиб навязывания молодежи взглядов диалектического материализма. <…> Ни Ленин, ни Энгельс не являются авторитетами для физиков, книга Ленина <«Материализм и эмпириокритицизм» — книга, канонизированная при Советской власти, служившая обязательной философской базой для всех научных работников СССР. — Прим. Б.Г.> сводится к утверждению азбучных истин, из-за которых не стоит ломать копий. Ваша философия реакционна. <…> Не может быть пролетарской математики, пролетарской физики и т. д. <…> Вы ставите знак равенства между антидиалектическим мнением и антисоветским настроением. Я предан советской власти, но не признаю диамата <…> Я не считаю для себя нужным плыть по течению или говорить одно, а думать другое, как некоторые. <…> Я один только как друг партии говорю открыто, что не признаю диалектического материализма, а многие специалисты боятся это сказать» [Сонин, 1994. С. 36].

Эта позиция Френкеля была впоследствии использована в борьбе с физиками, которую повели советские философы-ортодоксы. В особенности отличался чешско-советский коммунист Эрнст Кольман, напечатавший в главном теоретическом партийном журнале «Большевик» (1931, № 2) статью «Вредительство в науке», в которой он упомянул и Френкеля. В другой своей статье он уже называет прямо Ландау и его друзей, которые злой шутки ради послали по телеграфу карикатуру на физика Гессена, защищавшего концепцию Вселенского «эфира» (впоследствии Гессен стал жертвой репрессий). Вот, что писал Кольман об авторах карикатуры:

«Эта наглая вылазка заядлого махиста, главы группы физиков так называемой «ленинградской школы» (Гамов, Ландау, Бронштейн, Иваненко) и др.) не единична. Совсем недавно эти господа в ответ на статью «Эфир» в 65-м томе Большой Советской энциклопедии позволили себе устроить демонстрацию: послали радиоизображение — карикатуру похабного содержания, критикующую статью с точки зрения отрицания существования эфира как объективной реальности… Вот какова философия, которую господа Френкели предпочитают Диалектическому материализму, — проповедь чертовщины, отражающей весь безнадежный пессимизм закатывающееся, исчезающего, содрогающегося в коллапсе, прогнившего капиталистического строя и его плакальщиков» [цит. по: Сонин, 1994. С. 37]. В книге А.С. Сонина приведена и сама карикатура с пояснениями. Она была послана «джазистами» в виде фототелеграммы Б.М. Гессену, автору упомянутой статьи «Эфир», который был в то время директором Физического института при МГУ: «На ней изображен забор, на котором сидит кот с лицом Гессена. У забора — мусорный ящик с надписью “Вельт-помойка” (мировая помойка). В ящике всякий мусор и среди него бутылка с надписью “теплород”, а рядом… ночной горшок с надписью “эфир”. Подпись под фототелеграммой гласила: “Прочитав ваше изложение в 65-м томе, с энтузиазмом приступили к изучению эфира. С нетерпением ждем статьи о теплороде и флогистоне. Бронштейн, Гамов, Иваненко, Измайлов, Ландау, Гимбадзе” <так в книге; на самом деле Илико Чумбадзе. — Прим. Б.Г.>.