Тесно сбившаяся четверка начала продвигаться к двери, борясь с подводным течением и следя за тем, чтобы не врезаться в какие-нибудь невидимые препятствия. Брайс позволил нести себя, не помогая своим спасителям, но и не мешая им. В голове его теснились странные, беспорядочные мысли — какая-то мешанина сожаления и радостного подъема. Он уже знал, что такое смерть, и это оказалось не так уж и страшно.

— Нет, в самом деле ни капельки не было жутко? — Ну, может быть, совсем чуть-чуть.

— Но ведь бесконечность лучше, чем жизнь с этой ужасной болью.

— О да, все что угодно, только не эта боль.

— Ну, так давай не забывать об этом мерзком унижении — грядущем безумии.

— Нет-нет, не будем забывать этого. — О, как приятна смерть.

— Да.

— И никакого подлинного забвения.

— Нет.

— Ну, так куда же ты теперь направляешься?

— Я... я не знаю. Они помогут...

— Так ты хочешь, чтобы тебе помогли? Ты в самом деле этого хочешь? Хочешь мучений? И ты будешь радоваться безумию, будешь наслаждаться им?

— Я...

— Будешь?

— Оставь меня в покое!

— Но ведь я — это ты, как же я могу оставить тебя?

— ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!

— Ну, Брайс, порядок, мы тебя вытащили! Отсюда есть другой выход. Мы выберемся отсюда, слышишь?

Брайс смотрел на Фарадея, с трудом узнавая старшего инженера. Он попытался что-то сказать, но так и не нашел подходящих слов.

— Все нормально, — сказал Фарадей. — Ты просто постарайся помочь нам. Попробуй идти.

И Брайс сделал так, как его попросили, выталкивая из себя внутренний голос. Голос был уже не утешающим, а рассерженным и твердил ему, какой же он дурак.

— Я не хочу умирать, — прошептал Брайс.

— Побереги-ка лучше дыхание, парень, — сказал Фарадей, который и сам уже дышал короткими, резкими глотками после всей этой истории. — Мы все равно тебя не слышим, так что и не пытайся разговаривать. Береги силы.

Свет, идущий из дверного проема, стал теперь тусклым, и Фарадей подумал, что снова упало напряжение. Но тут он заметил, да и почуял по запаху, дым. Прямо у порога стоял Томас и оторопело смотрел куда-то в глубь коридора. На мокром лице застыло выражение ужаса.

Когда они добрались до двери, Томас уже быстро двигался к секциям управления, не то вплавь, не то вброд. Фарадей попытался рассмотреть, что же могло вызвать такое сильное беспокойство у Томаса. Густой дым щипал глаза, заставлял жмуриться. Фарадей едва успел взглянуть на языки пламени, вздымавшиеся где-то в районе лаборатории, как вдруг весь комплекс с грохотом начал рушиться. Обжигающий яркий свет устремился к нему, сдирая защитную пленку с глаз и кожу с лица. Фарадей, отброшенный взрывом, упал на спину. При этом вода потушила его запылавшие волосы, а над сгоревшим лицом поднялось небольшое облачко пара. Фарадей пронзительно завизжал, и черная вода с готовностью превратила этот звук в бульканье пузырьков воздуха.

Не лучше пришлось и остальным. А для Брайса это было всего лишь продолжением нескончаемого кошмара. Его отчасти защитило тело старшего инженера, тот стоял прямо перед ним и принял на себя всю силу взрыва. Фарадея отбросило на Брайса, и он упал под тяжестью тела, укрывшего его от огня и погасившего загоревшиеся было бинты на искалеченной руке. Тотчас же спал и изнурительный жар, опаливший щеку, улетучился огонь, терзавший правое ухо. Вода приветствовала его возвращение.

Набежавшие волны прилива целиком заполнили узкий коридор, подхватили тела всех четверых обгоревших и швырнули их в кипящий поток. Попутно волны прихватили и Томаса. Тела волочило вдоль стен. И с силой било о машинное оборудование, преграждавшее путь волнам. У Брайса была сломана шея, трещали и другие кости, но зато он снова слышал голос, возвращающийся в него откуда-то издалека и становившийся все ближе, ближе...

— Ну, теперь ты готов? — спросил голос немного сердито. Брайс чувствовал, как его корежит, как еще одна кость хрустнула в руке, когда он врезался ею во что-то твердое. И хотя его крутило и ломало, Брайс не был ни растерян, ни смущен.

— Ну как, достаточно тебе?

— Ода!

— Тогда дыши водой.

— Уже. Я полон водой. Голос вздохнул.

— Ну, теперь уже недолго.

— Но я еще все понимаю.

— Да, но ты уже не чувствуешь.

— Да, все онемело.

— Ну и как, приятно?

— Очень.

— Я ведь говорил тебе. Боишься?

— Немножко.

— Это пройдет. Очень скоро.

— Но что со мной будет?

— Сам увидишь!

— Это будет приятно? Голос не ответил.

— Будет приятно? — повторил Брайс.

— По-разному бывает. Приятность здесь вообще ни при чем.

— Я тебе верю.

Снова никакого ответа. Но на этот раз в нем и не было нужды.

Брайс двигался за умолкнувшим голосом, лениво дрейфуя за этим призрачным звуком в странной, глубокой пустоте. Полное отсутствие всяких ощущений подтверждало, что голос был прав: приятность была ни при чем. Она была совсем ни при чем.

Их тела болтало и разбивало. И все нашли свою собственную смерть, и у каждого она была разная и сугубо своя...

Вода хлынула через комплекс. За ней неторопливой, но не менее смертоносной поступью шел огонь.

Калвер искал Кэт. Единственным источником света было красное зарево пожара в дальней части комплекса. Огромная волна только что прокатилась над ними, отшвырнув их тела, как пробки. Но теперь уровень воды снова опустился. Ниже опустился и дым, словно помогая водной стихии в ее разрушительном безумстве. Калвер на мгновение заметил Дили. Тот едва держался за стену. На его покрасневшем лице резко выделялись белки глаз. Рядом с ним стоял механик Джексон — негр. Остальных не было видно. Должно быть, их разметало волнами по коридору.

— Кэт! — закричал Калвер, страшась за ее судьбу. Она появилась из темной воды, всего в нескольких футах от нею, изо всех сил откидывая голову назад, чтобы вызволить лицо и волосы из потока. Едва глотнув воздуха, Кэт закашлялась: в легкие ворвался едкий дым. Поднырнув под нее, Калвер обхватил Кэт за талию и подтащил к стене — это была опора. Он крепко держал девушку, пока та не перестала кашлять. К счастью, дым стало относить ветром вверх по течению. Но Калвер знал, что передышка будет короткой, — их убежище все равно скоро наполнится удушливым дымом, да и вода рано или поздно накроет их полностью.

Обессиленная Кэт беспомощно привалилась к Калверу. Уткнувшись лбом в его щеку, она спросила:

— Ну что, Стив, все без толку? У нас ведь ни единого шанса? Калверу очень хотелось втащить ее на кошачью тропу, взобраться туда самому, лежать там и молиться, чтобы исчезли огонь и дым, чтобы спало наводнение. И чтобы эти проклятые мутанты наконец оставили их в покое!

— У нас осталась только последняя попытка, — сказал он Кэт, — мы должны ее сделать.

Их единственным шансом был луч света. Маленький луч надежды, посланный им Фэрбенком. Фэрбенк направил на них свет фонаря от дверей в операционную.

— Я перебираюсь к вам, — кричал он. Голос его едва можно было расслышать в этой какофонии звуков.

— Подожди минуту! — закричал в ответ Калвер. — Дорога здесь неважная, мы поможем тебе перебраться!

— Ладно! Я тут раздобыл лампу и водонепроницаемый сигнальный фонарь. Собираюсь перебросить все это вам.

Фэрбенк включил еще одну лампу и двинулся по коридору. У места, куда мог добраться коварный поток, он остановился. А Калвер продвинулся поближе с другой стороны расщелины и ловко поймал лампу, осторожно подброшенную Фэрбенком вверх. Он тут же передал ее Дили.

— Направь ее на нас! Джексон, а ты держи меня покрепче за руку и смотри не выпусти!

Калвер вышел из зоны, относительно защищенной от риска. Поток воды немедленно закрутил ему ноги. Ему пришлось наклониться почти к самой воде, чтобы протянуть свободную руку Фэрбенку. Тот, зажав в левой руке сигнальный фонарь и что-то еще, правой изо всех сил тянулся к Калверу. Еще один фут — и вот уже их пальцы крепко обхватили запястья друг друга. Калвер потащил Фэрбенка, а Джексон — Калвера.