— Наверное, тут была семья горностаев, — сказал он. — Крысы убили их всех.

Девушка не ответила, и он вдруг понял, что она плачет, уткнувшись ему в грудь. Он огляделся, заметил кровавые полосы, исчезавшие во тьме. Солнце уже начало садиться, приближались сумерки. Деревья вокруг почернели, словно грозя им чем-то.

— Идемте, — ласково попросил Пендер. — Кажется, у меня уже полно доказательств. Вернемся в Центр.

И он повел ее через темнеющий лес, зорко вглядываясь в наступавшие на них тени.

Стены большого дома розовели в заходящих лучах солнца. Пендер поставил машину на маленькую стоянку возле ворот и пешком направился к входу. Он прошел мимо двух соединенных друг с другом коттеджей, в которых, как он решил, живут лесничие и другие работники заповедника, и свернул налево, отчего подошел к дому сзади, а неровная дорожка вела дальше, делала круг, обходя газон, и заканчивалась у дома. Другая же дорожка вела в другую сторону, к главному входу. Но прежде, чем Пендер успел отойти, он увидал знак, указывающий на конторские помещения заповедника, и понял, что администрация располагается не в главном здании, где живет главный управляющий Эппинг-форест — Эдвард Уитни-Эванс.

Он шел за собственной черной тенью мимо трех окон, доходящих чуть не до самой земли. Выкрашенная белой краской решетка была увита плющом, который полностью закрывал стену, оставляя просветы для окон. Если дом достался управляющему вместе со службой, то он счастливый человек. Так думал Пендер, нажимая кнопку звонка.

Дверь открылась почти тотчас же, и миниатюрная, похожая на осу женщина уставилась на него.

— Мистер Фендер, не так ли? — спросила она и, прежде чем он успел ее поправить, пригласила его войти. — Мистер Уитни-Эванс ждет вас.

Она отступила в сторону, освобождая ему дорогу, и он вошел в главное здание Центра.

— Сюда, сэр, — сказала она, указывая на дверь слева. Пендер поблагодарил ее и вошел в комнату, которая оказалась пустой. Он приблизился к одному из огромных окон и выглянул наружу. Перспектива была великолепной даже в сгущающихся сумерках, и Пендер оценил великолепное расположение дома. Новая дорога с ее напряженным движением скрывалась за деревьями и кустарником. Зато он видел поросшие лесом холмы и с трудом заставлял себя вспоминать, что все это находится в непосредственной близости от одного из самых больших городов мира.

— А, Фендер.

Он обернулся и увидел на пороге мужчину в темно-сером костюме.

— Пендер.

Мужчина, кажется, смутился, но ненадолго.

— Мне показалось, Милтон сказал мне по телефону Фендер. Извините. А теперь рассказывайте, Пендер. — Он подошел к креслу, уселся в него и показал Пендеру на стул.

Это был приземистый человек лет пятидесяти с гаком, прикрывавший аккуратно зачесанной прядкой лысину и отрастивший вокруг нее чуть ли не локоны, свисавшие на уши и на воротник. Увеличенные толстыми линзами глаза внимательно разглядывали Пендера.

Раздраженный его грубым тоном, Пендер медлил с ответом. В наступившей тишине они оценивали друг друга, пока управляющий не потерял терпение.

— Ну? — сказал он. Пендер откашлялся.

— Я был направлен в заповедник компанией «Крысолов» с целью проверки жалоб мистера Милтона...

— Да, да, это мне известно. Милтон предварительно советовался со мной. Недавно я опять говорил с ним по телефону, и он сказал, что вы нашли какие-то доказательства. Поэтому я попросил его прислать вас ко мне. Я думал, что вы будете раньше... От Центра сюда не больше пяти минут.

— Я должен был раньше посмотреть экскременты, найденные мистером Милтоном. И еще я должен был осмотреть дверь.

— И на чем вы остановились?

— Должен сказать, я вполне уверен, что в лесу живет черная крыса. Уитни-Эванс недовольно нахмурился.

— Вполне уверены? Так, значит, уверены или нет? Пендер с трудом сдержался.

— Я сказал «вполне», потому что саму крысу не видел. Но все доказывает, что это черная крыса.

— Но вы могли ошибиться. Может, это какой-нибудь другой грызун.

— Одна из здешних учительниц, Дженни Хэнмер, видела трех крыс.

— Да, Надзиратель мне доложил. Но он мне также сказал, что возле пруда места очень тенистые, а другой взрослой свидетельнице нельзя полностью доверять.

— Я сам ходил к пруду вместе с мисс Хэнмер.

— И там вы обнаружили съеденное семейство горностаев.

— Разорванное на куски.

— Да, да, какая разница? Ведь вы их не видели собственными глазами.

— Нет, однако доказательств вполне достаточно, чтобы сделать вывод...

— Нет, Пендер. Мы не должны делать вывод. Вы представляете себе, какой вред нанесете лесу?

— Дело не в этом. Если погибнут люди...

— Конечно же, мы не хотим, чтобы кого-нибудь убили... если крысы тут. Но сначала надо убедиться в том, что они тут. Несомненно, вы можете... вы должны провести еще исследования, прежде чем сделаете окончательные выводы.

— Знаете, мистер Уитни-Эванс, я могу только восхищаться вашим нежеланием испортить образ вашего великолепного леса, но, если опасности подвергаются люди, выбирать не приходится. Эппинг-форест должен быть очищен от людей.

— Это невозможно! — Управляющий вскочил. Его лицо побагровело. — Вы представляете, сколько людей живет здесь и в окрестностях? Нельзя вот так взять и всех выкинуть отсюда из-за ваших подозрении.

— Для меня этих подозрений достаточно, — ответил Пендер. Уинти-Эванс подошел к окну. Помолчав немного, он опять повернулся к Пендеру.

— Может, для вас этого достаточно, а как для вашего начальства? Или для министра?

— Думаю, они ко мне прислушаются. Они не захотят рисковать еще одним нашествием.

— Уверен, что нет. Это не подлежит сомнению. Чего я... и уверен, они тоже... прошу — это доказательств.

— Я вас не понимаю. Почему вы мешаете мне предотвратить опасность?

Уитни-Эванс смерил Пендера холодным взглядом.

— Вы имеете хоть малейшее представление, сколько стоит содержать Эппинг-форест? — спросил он после долгой паузы.

— Что? Какое это имеет отношение к?.. 

— Больше ста тысяч в год, Пендер. И должен подчеркнуть, что это деньги не правительства и не посетителей. Они идут из частных городских фондов. 

— Я все-таки не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

— Мы находимся в подчинении Лондонской корпорации, они наши опекуны. Реальное управление осуществляет комитет из двенадцати человек, представляющих деловой мир Лондона, и еще четырех Зеленых.

— Зеленых? — переспросил Пендер, не понимая, к чему эта лекция.

— Они выбраны общественностью, чтобы представлять интересы своих мест. Комитет собирается несколько раз в год, и следующее собрание должно быть через две недели. Я собирался поставить вопрос о дополнительных ассигнованиях.

— И все-таки я не понимаю, какое отношение...

— Да пойми же ты, парень! — Уитни-Эванс опять побагровел. — Ты представляешь, сколько надо денег на эвакуацию? На карантин шести тысяч акров леса? Неужели ты думаешь, что им придет в голову рассматривать вопрос о дополнительных ассигнованиях, когда они узнают, сколько денег потребует предлагаемая тобой операция? — Пендер хотел что-то сказать, но Уитни-Эванс остановил его движением руки. — Но хуже всего то, что они не возьмут на себя ответственность. Это уж точно! Вопрос передадут в правительство, которое уже много лет безуспешно боролось за контроль над лесным поясом. Ты себе представляешь, что они, многочисленные бюрократические они, натворят тут? В конце концов здесь не будет ничего, кроме бетона! Нет, не сразу, конечно, понемножку, под давлением экономической необходимости. Ты представляешь себе ценность этой земли чуть ли не в самом Лондоне? Боже мой, ведь они будут откусывать от нее по кусочку, пока ничего не останется. Разве что парочка парков для косметических целей. Никакого заповедника не будет!

Управляющий в ярости мерил шагами комнату и словно забыл о Пендере.