— Алан, давай лучше останемся в машине. Там холодно.

Женщина поплотнее закуталась в пальто и удобнее устроилась на сиденье.

— Идем, Бэбс, не так уж там холодно. Я тебя согрею.

Мужчина обернулся к ней, обнял и прижал к себе.

— У меня уже мурашки, — пожаловалась женщина.

— Мы остановились возле самой дороги. Сплошные машины.

— Ну отъедем немного подальше. Алан с трудом скрыл раздражение.

— Дорогая, это невозможно. Мы застрянем в грязи. К тому же я ничего не вижу и вполне могу въехать в дерево.

Женщина вздохнула, покоряясь. Что толку спорить? Алан всегда в конце концов добивается своего. И, надо признаться, ей это обычно нравилось.

Алан Мартин занимался продажей недвижимости в Лаутоне, а Бэбс — миссис Ньюэлл — служила у него секретаршей. В свои двадцать девять лет он был на подъеме и весь устремлен в будущее, она же в тридцать пять уже перевалила свою вершину и мало думала о будущем. Пятнадцать лет замужества и два сына-подростка почти заглушили в ней всякие желания. Ее жизнь протекала по заданному руслу, и случавшиеся неожиданные повороты ничего в ней не меняли. Наверное, ей нужно было бы радоваться. У нее хороший, правда, скучноватый муж, и сыновья растут замечательные, хотя немножко слишком шумные. Замечательный дом, может, немножко маленький, но прелестный. И телевизор есть цветной. И даже собака на удивление послушная. Иногда ей кричать хотелось от всей этой красоты. Ее Рег солидный, что называется «соль земли», ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК, он не ходит по дому в ковровых шлепанцах, не курит трубку — он не из тех. Зато он крутит самокрутки, чтобы сэкономить на сигаретах, и держит кроликов на заднем дворе, и каждые воскресенье и среду принимает ванну. Он всегда находит время помочь мальчикам с уроками или ответить на их вопросы, вечером выводит на прогулку собаку, даже под проливным дождем, всегда предлагает вымыть посуду, даже если она предпочитает это сделать сама, и всегда оставляет грязные туфли за дверью. Он ни разу не поднял на нее руку, ни разу не пропустил субботнее утро, когда они занимались любовью, ни разу не попросил ее попробовать что-нибудь новенькое, ни разу не воспользовался никакими мерами предосторожности, кроме как излить сперму ей на живот, и ни разу она не смогла поймать его мастурбирующим.

Ах, Рег, ну почему ты такой скучный в постели?

Алан грубо, жадно впился губами в ее губы. Он был плохой, эгоистичный, но он возбуждал ее. Бэбс давно уже поняла, что ее привлекает его непохожесть на надежного Рега. Он, конечно же, дрянь и только использует ее для удовлетворения своей похоти. Но с этим все в порядке, она тоже его использует.

Ей в голову не приходило бросить мужа и мальчиков, потому что она любила их. Но она женщина, и ей нужно еще что-то, кроме уюта. У Рега есть его кролики, у нее — вот это.

Бэбс, родив мальчишек, никогда не оставляла мысли вернуться на работу, где она могла бы встречаться с малознакомыми людьми, которые были ей гораздо интереснее, чем соседи и родственники. Домашняя работа была ей скучна, она изматывала ее и не сулила ничего нового, поэтому дом постепенно перестал ее стимулировать. Однако на работу она пошла скорее по необходимости, потому что заработок Рега становился все меньше и меньше от недели к неделе, и ее судьбой распорядилась инфляция. Рег работал контролером в одной рекламной фирме, и за его спиной не было профсоюза, который бы гарантировал ему увеличение заработка хотя бы в соответствии с растущими ценами, так что, периодически накачиваемый Бэбс, он согласился, чтобы она вновь пошла на работу. Мальчики уже выросли и меньше нуждались в ней, с этой стороны тоже не было проблем, а Рег был достаточно чувствительным, чтобы понять, как его жене надоело сидеть дома.

— Пойдем, дорогая, давно мы уже не проделывали это на воле. — Алан сквозь теплое пальто потискал ее полные груди. — У меня в багажнике есть плед, ты не промокнешь.

Бэбс уже почувствовала возбуждение, кровь быстрее побежала по ее жилам.

— А что, если мы на кого-нибудь наткнемся? — спросила она, но в ее голосе уже нетрудно было распознать страстные нотки.

— Бэбс, не глупи. Кто это будет бродить ночью по лесу?

— Сегодня мне нельзя задерживаться. Он посмотрел на светящийся циферблат.

— Сейчас без десяти восемь. Когда ты обещала быть?

— В половине. Я сказала Регу, что мы будем сидеть над конторскими книгами. Он обещал сам накормить мальчиков.

— Добрый старина Рег, — сказал Алан и, ни о чем больше не думая, ухватил губами ухо Бэбс, хотя все-таки он не удержался и беззвучно произнес: «Ну и кретин».

Груди Бэбс поднимались и опускались, словно ее накачивали воздухом, и она плотно сжала колени, чувствуя, как повлажнело у нее между ног. «Алан замечательный любовник, — подумала она, — и такой бескорыстный». И — она уже дрожала от наслаждения — такой требовательный. Интересно, такой же он требовательный со своей молодой женой?

— Ну, идем, Алан, — сказала она, и в голосе у нее звучал призыв. — Только найди местечко поукромнее.

Он вылез из своего желтовато-коричневого «капри» и полез в багажник за пледом. Бэбс тоже вышла из машины, закрыла дверь и проверила замок. К своей машине Алан относился очень серьезно. Она огляделась. Прохладный вечерний воздух остудил ее пыл, и ей подумалось, что в свете луны лес кажется сказочным.

— Ну же, Бэбс?

Алан уже был рядом, и по его дыханию она поняла, что он хочет ее. Ему нравилось экспериментировать, нравилось все время пробовать что-нибудь новое. За семь месяцев, что она знала его, из них шесть близко, они, наверное, изучили все возможные позиции. И хотя она была старше его, все равно вела себя как девчонка, жаждущая все узнать и все попробовать. В обеденный перерыв в конторе, когда все уходили, а она и Алан делали вид, что у них много работы, они забирались в чулан, где хранились папки со старыми делами, и занимались любовью на полу, опираясь на них или подкладывая их под себя. Он бил ее по заду ремнем, использовал задний проход вместо влагалища, кусал ее груди, пока она не начинала стонать от боли, вливал ей в рот столько спермы, что она захлебывалась ею. Она садилась ему на лицо, и он пил ее; перетягивала ему член его собственным галстуком и дергала за него, так что он, крича от боли, прыгал по комнате; она садилась на него, скакала на нем, терзала его, мазала его кремом для лица и делала с ним что хотела. Ему все нравилось. И ей тоже.

Несколько раз им удалось сбежать вдвоем — для Рега это были служебные дела, для коллег, которых обмануть было труднее, совпавшие выходные дни, удивительно, удивительно одновременный, к примеру, грипп, — и они использовали это время на полную катушку, почти не выходя из отелей, которые первыми попадались им по дороге. Они были и мазохистами и садистами, но только к обоюдному удовольствию и не переходя грань любительства, потому что настоящее мучительство им обоим было не по вкусу. Меняться при выключенном свете нижним бельем было приятно. Но через некоторое время, когда фантазия истощалась, и ничего нового больше не хотелось, оба понимали, что в нормальном сексе куда больше удовольствия. Все зависело только от места, где можно было бы им заняться. Они не заглядывали в будущее, не строили планов, потому что их радость была сиюминутной, она не распространялась ни на завтра, ни на послезавтра. Они не любили друг друга, но любили то, чем они занимались вместе, а когда это пройдет, то ничего не останется.

Луна скрылась, и они неожиданно оказались в полной темноте.

— Алан, мне это не нравится, — беспокойно произнесла Бэбс.

— Она сейчас выйдет, не бойся. Иди ко мне, я тебя обниму. Он привлек ее к себе и прижался к ней всем телом, тем не менее пристально вглядываясь во тьму за ее спиной. Ему самому не очень нравилось все это, и он вздохнул с облегчением, когда луна показалась вновь.

Он взял Бэбс за руку и повел дальше от дороги, поднимая перед ней ветки и придерживая на плече плед.