Он бросился бежать, остальные за ним вдоль проволочного ограждения, вниз по холму к расположенному в стороне временному городку. В большом частном доме напротив свет горел во всех окнах, и во всех окнах были люди, они махали им руками, кричали. Однако окно раскрылось, из него высунулся мужчина и тоже что-то крикнул, но что разберешь в таком шуме!
Всего домиков было тридцать — деревянных, с нормальными окнами, на бетонном фундаменте. Временными их назвали потому, что они были привезены сюда уже готовыми, а тут их только поставили на фундамент, и, пожалуйста, заселяйтесь! Громадные игрушки, да и только. Жили в них в основном молодые пары, не имевшие денег на более солидное жилье, и старики, которым не нужны были хоромы, зато нужен был свежий воздух и природа. Все они радовались общинному духу, объединявшему жителей крошечной улочки, и все считали, что деревянные дома ничуть не хуже кирпичных. Эта ночь показала им, как они ошибались.
Не сразу полицейские обратили внимание на черные тени в траве, бегущие от домиков и просачивающиеся между ними. Собаки, шедшие впереди, с остервенением накинулись на них, пока люди, ничего не понимая, стояли как вкопанные. Наконец кто-то догадался посветить вниз.
— Крысы! Черные крысы!
Полицейские принялись бить их ногами, охваченные ужасом и отвращением. Те же, у кого было оружие, начали палить в них, опасаясь попасть в своих товарищей, но и страшась прикосновений гнусных тварей. Офицеры пытались навести хоть какой-то порядок, но им тоже было страшно. Пуля попала в ногу молоденькому курсантику, и он упал. Товарищи подхватили его с обеих сторон, но в него уже вцепились крысы. Тогда они попытались оторвать их от несчастного, но вскоре им самим пришлось защищаться от чудовищ. Раненый курсант упал на землю, присоединив свои крики к крикам других раненых.
Офицеры приказывали курсантам пробиваться вперед, не нападая на крыс, а тесня их к времянкам. Но для курсантов, почти мальчиков, это было слишком. Они бежали куда глаза глядят, лишь бы избавиться от свалившегося на них кошмара, и привлекали к себе внимание крыс больше, чем остававшиеся вместе со всеми. Крысы догоняли парней, и со всех сторон из темноты доносились крики их жертв.
Большинство добралось до времянок. Крысы просочились между людьми, следуя выбранному направлению, потому что люди изо всех сил старались обходить их, уступать им дорогу, не желая провоцировать бойню в надежде добраться до человеческого жилья. Собачьи инструкторы оставались со своими подопечными, обезумевшими от драки. Они хватали крыс, поднимали их в воздух, трясли, как тряпичных кукол. Но даже у сильных и храбрых собак не было шансов одолеть кишмя кишевших крыс, которые впивались в них острыми, как ножи, зубами и наваливались целой кучей, чтобы сбить их с ног и тогда уж растерзать в клочья. Инструкторы хотели помочь псам, однако им самим пришлось обороняться от крыс, и они тоже звали на помощь, падая и умирая рядом с собаками. Несколько вооруженных полицейских не выдержали и вернулись. Они стреляли в извивающиеся клубки, даже не стараясь разобраться, в кого попадают их пули.
При свете двух ламп, освещавших единственную улицу, полицейским открылась такая бойня, что они просто-напросто застыли на месте. Дыры в деревянных фасадах домов с совершенной точностью указывали на путь, освоенный крысами, жаждавшими добраться до людей. Разбитые же окна свидетельствовали о том, что крысы не довольствовались только им. Во всех домах рыскали черные чудовища, входили, выходили, забирались на крыши ив маленькие садики. Полицейские увидели крыс, дерущихся, как они с ужасом поняли, из-за человеческих останков. Голый, изнуренный борьбой старик вывалился через стеклянную дверь в сад и принялся кататься по клумбе, стараясь сбросить с себя вцепившихся ему в плечо и зад крыс. В одном из окон появилась вопящая женщина, пытавшаяся освободиться от крысы, ухватившей ее за волосы. Она наклонилась и пробила головой стекло, осколки которого впились ей в тело, и она стихла. На одной из крыш стоял одетый мужчина с маленьким свертком в руках, скорее всего, младенцем, и ногами отпихивал карабкавшихся к нему по стене крыс. Тут же в саду лежала, свернувшись в клубок, женщина, и крысы рвали в клочья ее тело, пока другие крысы прилагали все усилия добраться до мужчины. Пожилая чета, оба в ночных одеяниях, шла по улице, мужчина отбивался от крыс тяжелой палкой, а женщина прикрывала их обоих, как щитом, металлической крышкой от мусорного ящика. Когда же мужчина упал, она попыталась защитить его своим телом, а крышкой защитить свою и его головы, но крысы все равно добрались до них. Мужчина в одной пижамной куртке сидел на ступенях своего дома и, не веря своим глазам, смотрел, как крысы рвут мясо с его ног. Мальчик лет четырнадцати кромсал ножом уже изрядно пораненную крысу. Он стоял на коленях, держа крысу между ног, а три другие крысы вгрызались ему в спину. Тучная женщина в заляпанной кровью розовой рубашке, не помня себя, била крысу об стену, держа ее обеими руками за горло и понося ее на чем свет стоит.
Один из домов загорелся, и пляшущие языки пламени напоминали сон сумасшедшего. Какая-то фигура — то ли мужская, то ли женская — появилась на пороге и с воплем бросилась по лестнице, вся охваченная огнем. За нею черные крысы с горящей шерстью попрыгали вниз и забегали-закричали вне себя от страха.
Крики, стоны, мольбы, треск дерева и визг крыс. Мольбы о помощи. Грохот разрушающейся мебели. Выстрелы. Включенное на всю катушку радио орало сентиментальные баллады, в перерывах между которыми что-то вещал глупый голос диктора.
Куда бы ни взглянули застывшие на месте полицейские, всюду был один и тот же кошмар. В конце концов их мозг отказался воспринимать реальность, все смешалось в кровавом тумане, и они пошли в атаку, стреляя и не испытывая недостатка в целях. Это был один гигантский клубок, в котором были перемешаны все — и убийцы, и их жертвы. Сотни. Сотни. Сотни. Те, у кого не было оружия, хватали что попадалось под руку — колья от ограды, доски с крыльца, все, что можно было использовать как дубинки. Они старались держаться большими группами, но так много их падало под натиском бесчисленных крыс, что группы становились все меньше и меньше.
Потом мутанты ушли, но не потому что услыхали вдалеке вой сирены, а потому что их голод был утолен и животы набиты. Они исчезли одновременно, все как один, и многие были нагружены мясом, содранным с убитых людей. Они шли через поле к лесу, не издавая ни единого звука, так что слышно было только царапанье когтей о землю. Тогда похолодели от ужаса сердца обитателей леса в предчувствии черного потока, который должен был пролиться на них. Вскоре лес затих. Только глухой стон стоял над полем, да и его заглушили сирены пожарных.
Логово
Крыса со странным белым шрамом на морде прокладывала путь среди камней, почти не ощущая тяжести груза. Остальные следовали за нею с точно такой же поклажей. Все они, набив себе брюхо, несли еду для своих хозяев. Главные силы возвращались в свое убежище возле леса, пребывая в возбуждении от одержанной победы.
Главная крыса отделилась от остальных, криками приказав немногим избранным не отставать, ибо у них еще есть дела, и они со своей поклажей послушно приблизились к ней, которая, в свою очередь, тоже была движима послушанием.
Стояла почти беспросветная тьма, даже луны почти не было видно, разве лишь кое-где серебрились лужи, когда крысы начали спуск в подземелье. Однако они привыкли к темноте, а уж те, что не вылезали наружу, и вовсе легко обходились без света. Спрыгнув с последнего уступа на самый нижний уровень, крыса сразу ощутила движение вокруг себя. Она разомкнула челюсти и угрожающе зашипела на тех, кто решил было покуситься на ее добычу. Потом опять взяла ее в зубы и направилась в дальний угол, где лежал хозяин, властелин над всеми крысами. Подземелье жило, в нем ходили, бегали с места на место, издавали взволнованные мяукающие звуки.
Когда же крыса приблизилась к жирной туше, ее остановили другие крысы ее же породы, но она приняла их вызов и, положив на пол добычу, зашипела в ответ, обнажив клыки. Те попятились и пригнулись, готовые к немедленному нападению. Но тут зашипела и заворочалась на куче соломы и сырой земли, проявляя нетерпение, тварь из тварей.
Крыса подняла тяжелый кусок. Страшась и любопытствуя, сделала еще несколько шагов по направлению к ложу, почти лишившись собственной воли из-за одной лишь близости к святыне. Вряд ли она помнила то время, когда всевластная крыса еще была сильна и ее когти остры и она до кости оцарапала ей голову, требуя послушания. До сих пор она держала в страхе черных крыс. Боевая крыса положила добычу на солому, и жирная туша поползла к ней, ее две головы закачались из стороны в сторону, носы задвигались, обнажились загнутые назад, непомерно разросшиеся от отсутствия работы клыки. Четыре челюсти впились в окровавленный кусок мяса, шумно выдавливая из него остатки крови.
Крыса сделала еще несколько робких шагов вперед, желая получить награду и в то же время страшась владыки, не зная, как бы ей выразить свое главенство над боевыми крысами. Однако самая главная крыса заверещала в ярости, и ее обнаглевшая подданная отступила. Черные крысы из охраны выпустили когти. Схватка была короткой. Перешедшая черту безгласной покорности крыса кувырком полетела прочь, не забывая покорно выставлять шею в мольбе о пощаде.
Стражи вернулись на свое место, и крыса вновь услышала чмокающие, чавкающие звуки в углу. Другие обитатели подземелья, похожие на самую главную, такие же безволосые и розовые, тоже накинулись на принесенную еду, буквально вырывая ее из пасти черных крыс, шипя и визжа от удовольствия.
Гигантская крыса повернулась и, загребая лапами, пошла к выходу. Лишь один раз она остановилась и оглянулась на смутные, обжирающиеся тени. Потом она выскочила на поверхность, а за нею другие крысы из тех, что принесли еду.
