Я со вздохом сожаления отставил бутылку на обшарпанный журнальный столик (который в прошлой жизни был детским с росписью под хохлому с петушками) и нажал на кнопку приема. Да, да, кнопку. Не люблю смартфоны (хотя служебный у меня смартфон). Через них за мной америкосы следят. И бывшая с ними… Не зря она от Хемингуэя прется и “Титаник” пересматривает. А еще она знает кто президент США. Я после Моники Левински сбился.

— Алло, Андрей Григорьевич? — вопросительно проговорила трубка.

— Нет, бляха, это его соседка, а Андрюша в ванной пипирку моет, — проговорил с раздражением. — Че надо?

— Андрей Григорьевич, ну я ж не просто так звоню, — обиделась трубка. — Это Коля-криминалист. Я тут ДНК по базе пробил.

— Ну? — сердце мое замерло.

— Вы не поверите!..

— Говори, Коля, не томи!

— На красном пояске, что был на жертве, обнаружены следы ДНК лица мужского генетического пола.

— Ну, и…?! — мне вдруг дико захотелось придушить эксперта прямо через трубку. — По базе пробил?

— В том-то и проблема, — замялся Николай.

— Говори уже! — я чуть не добавил слово “сука очкастая”, но пока сдержался.

— Наверное, это какая-то ошибка, — добивал меня Коленька. — Этого не может быть. Я, конечно, все перепроверю, но на это нужно еще время. Не исключено, что объект исследования был загрязнен чужеродной ДНК, поэтому проверка по базе выдала ложное совпадение…

— С кем совпадение? — сердце мое неприятно екнуло.

Коля стал говорить сбивчиво и постоянно ссылался, что скорее всего это ошибка. По мере его рассказа я мрачнел.

— Адрес запишите? — спросил Коля.

— Знаю, где он живет, — буркнул я. — А ты домой не ходи, прямо сейчас займись и переделай все. Такого человека опорочил…

— Да я-то что? И такое иногда бывает, когда на месте преступления посторонние лица присутствуют. Они могут оставлять следы. Но его же вроде там не было. Он уже полгода, как не удел…

— Разберемся, — ответил я. — Держи меня в курсе.

— Вы что задумали, Андрей Григорьевич? Давайте подождем до утра, я постараюсь заново провести исследование.

— Из-за твоих исследований я теперь хер усну. Все, давай, мне еще кое-что проверить надо.

Я отключился от разговора, оделся и вышел на улицу. Старенькая приземистая тойота ждала меня на дворовой парковке под деревом. Она удивленно посмотрела на меня пожелтевшими фарами, мол, куда это хозяин на ночь глядя? Обычно на ночные вылазки за мной приезжала служебка, и моя старушка мирно дремала во дворе.

Вот и знакомый двор. Сейчас он был особенно пуст: ни алкашей на их излюбленной лавке, ни дерущихся котов, ни всевидящих бабулек с ядовитыми взглядами. Все казалось мертвым, даже из окон света не видно. Лишь одно окно светилось желтизной. Он еще не спит. Странно…

Я отпер подъездную дверь универсальным ключом для домофонов и очутился в полумраке занюханного подъезда. Единственная целая лампочка болталась где-то на верхних этажах на заскорузлом проводе. Воняло мокрыми тряпками, дымом дешевых сигарет и крысиным хвостом.

Я поднялся на четвертый этаж (лифт в пятиэтажной панельке времен Хрущева не предусмотрен) и очутился возле потертой двери, небрежно сляпанной лет двадцать назад из листового железа.

Я знал, что звонок не работает, и тихо постучал. Звук разнесся по пустому подъезду слишком гулко. Ночь усиливает громкость. Заскрежетал замок, дверь приоткрылась.

— Привет, — сказал я и шагнул внутрь квартиры. — Что не спишь?

— Не могу уснуть, кое-что мне не дает покоя, — ответил хозяин квартиры. — У меня всегда так…

От этих слов у меня пробежал по спине холодок:

— Что случилось?

— Я не хочу об этом говорить.

— Твоя ДНК обнаружена на ленточке, которой задушена девушка, личность мы ее установили. Мать-одиночка, такая же, что и предыдущие жертвы… Как ты это объяснишь?

— Бред какой-то…

— Скажи, что эксперт ошибся. У тебя, как у бывшего сотрудника, твоя ДНК в базе есть… Вот он придурок и напортачил.

— Устал я, — мой бывший сослуживец сел на обшарпанный табурет на маленькой кухонке с истлевшими от времени обоями.

На его седых висках выступили капли.

— Будешь? — спросил он откупорив запотевшую бутылку водки.

— Наливай, — кивнул я подсаживаясь, — и рассказывай.

Олег достал дешевую колбасу и банку соленых огурцов. Порезал закуску и оставил ее на истерзанной разделочной доске.

Мы чокнулись и выпили. Олег зажевал огурец. Хруст разнесся на всю кухню:

— Кто еще знает? — спокойно спросил он.

— Только я и Коля криминалист… Твою мать! Объясни мне! Каких хером твоя ДНК попала на место преступления?!

— Ты же тертый опер, — усмехнулся друг. — Сам догадайся…

— Нет, — замотал я головой. — Я не верю… Это в тебе тот псих говорит, которого выперли из органов. И теперь ты пытаешься привлечь к себе внимание. Но зачем?

Олег открыл окно и протянул мне сигарету. Я взял дешевый "Петр" и и чиркнул зажигалкой. Мы подошли к окну…

— Старый я уже стал, — Олег сказал это с какой-то грустью. — Совсем потерял хватку. Забыл, как следы не оставлять.

— Ты что, твою мать, несешь?! Ты понимаешь, что если официально дать ход совпадению по базе, то ты главный подозреваемый? Какого хрена ты творишь?

— Андрей, — Олег потушил сигарету прямо об облезлый подоконник. — Я перегорел. Ты знаешь, что я не сумасшедший. Система кого хочешь сломает. Я не виноват.

— Фу-ух… — я вытер лоб рукавом. — Слава богу, а я уж подумал… Ну рассказывай…

— Я не виноват… Что стал таким. Но этих девушек убил я…

— Что?!

— Прости… Я не пойду в тюрьму. Жаль, что так все вышло…

Я стоял раздавленный и охреневший. Мой друг — серийный убийца, на счету которого минимум три трупа. Глаза застилал туман, а мозг отказывался воспринимать происходящее.

Я даже не увидел, как сильные руки толкнули меня. Я перелетел через низкий подоконник и кувыркнулся с четвертого этажа. В голове мелькнула последняя мысль: "Бл*ть! Меня убил собственный друг!"…

— Он живой? Что с ним? — будто сквозь сон слышал я голоса.

Попробовал разлепить веки, но ничего не получилось.

— Скорее, вызовите скорую! — надрывно звучал раскатистый женский голос. — Кто-нибудь, вызовите скорую!

Каждый ее вопль отдавал в голове ударом молота. Да что ж ты так орешь? Возьми мобильник и сама набери 103, делов-то. И все-таки я живой… Но я боялся пошевелиться. Боялся, что не смогу даже согнуть палец.

После падения с такой высоты, наверняка вместо костей и суставов — месиво. Позвоночник по-любому переломан. Но я еще мыслю… Меня подлечат, и я приду за Олегом, пусть даже на каталке. Я сам возьму своего бывшего друга. Он убил этих женщин и меня. Надеюсь красный поясок не повязал…

Я, наконец, собрался с силами и открыл глаза. Надо мной склонилась полная холеная тетка с “праздничной” ракушкой на голове.

— Петров! — воскликнула она, тормоша мое лицо пухлыми руками. — Ты как? Сможешь встать?

— Да сможет, что этому дистрофику будет? — насмешливо проговорил голос подростка.

— А ты, Быков! — тетка гневно бросила на него взгляд. — Если узнаю, что причастен к этому, — пойдешь во взрослую жизнь с такой характеристикой, что тебя даже на слесаря не возьмут учиться.

— Да я-то, что? Марь Андревна? — оправдывался все тот же голос. — Он сам с лестницы грохнулся. Я наоборот, пытался поймать его…

— Что-то слабо верится, Быков. Знаю я, как ты Петрова достаешь. И сегодня, даже в такой день. Это же ваш последний вечер в школе. Выпускной. Он на всю жизнь запомнится.

— Ну ему-то точно запомнится, — скривился в гаденькой улыбке парень в кремпленовом костюме цвета мышиных ушей.

Я с удивлением разглядывал его. Где ж ты откопал такую одежду? У дедушки в чулане? Хотя костюмчик сохранился хорошо для чулана. Непомерно толстая шея парня еле умещалась в воротнике белой рубашки. Цветастый галстук смотрелся на его шее тонкой веревочкой. Здоровый старшеклассник. Только какого хрена я здесь делаю?