— Хорошо, — Зина задумалась и потерла красным ноготком аккуратный носик. — Давай попробуем.

— Предлагаю это обсудить за кружечкой чая, — я не знал, как флиртовать с комсоргами и ляпнул первое, что пришло в голову.

— Ты что, Петров? Приглашаешь меня в кафе?

— Ну, да-а… Но если ты не можешь…

— Могу, — неожиданно выдала Зина. — Только кафе скоро закроются. Поехали в ресторан. Он допоздна. Что мелочиться?

Я не мог понять, серьезно она говорит или издевается, но решил поддержать.

— В “Звезду”?

— Не, — Зина вдруг поморщилась. — Не люблю “Звезду”.

— Почему? — удивился я. — Ты часто там бываешь?

— Какое твое дело, Петров? Не люблю и все… Поехали. Знаю я одно местечко неплохое. Тут недалеко. На такси минут пять.

А комсорг непростая штучка, на такси привыкла ездить, и, судя по всему, в рестораны захаживает. Я лихорадочно прикидывал, сколько у меня денег с собой. Негусто. На такси хватит, а на ресторан явно нет. На продолжение вечера в ресторане я никак не рассчитывал. Проницательная Зина, увидев мое замешательство, улыбнулась:

— Не тупи, Петров, я угощаю.

— Не привык я, чтобы меня женщ… Девушки угощали.

— Ну тогда пошли чай пить, как ты и предлагал, — в глазах Зины сверкнули бесенята. — К тебе пошли.

— У меня мама дома, — я вдруг почувствовал себя Трошкиным.

Как же уныло ощущать себя советским рабочим без лишнего рубля в кармане. Раньше я об этом как-то не задумывался. И в прошлой жизни был особо не притязателен, денег на житье-бытье хватало. На свидания не ходил, если и охмурял девиц, то старался тащить их к себе в берлогу. А тут … Мама…

— Мама — это святое, — нахмурилась Рогова, — Придется в ресторан тогда. Жди меня здесь и никуда не уходи. Я схожу в кабинет и такси вызову. Понял?

Комсорг скрылась за углом коридора. Я стоял и чесал репу:

— Меня что, блин, сняли?

Белая волга двадцать первой модели с серебристым оленем на капоте и с дутыми передними крыльями, как у космолета из романа Беляева, ждала нас за углом территории фабрики. Мы забрались на заднее сиденье. Таксист почтительно поздоровался с Зиной, как со старой знакомой. Та кинула ему стандартное “Здрасьте” и даже не сказала куда ехать. И таксист не спросил, но завел машину и уверенно надавил на газ.

В транзисторном приемнике с огромными белыми кубиками кнопок, напоминавших игровые кости, зазвучал хит семидесятых. Кола Бельды задорно исполнял незатейливые, но цепляющие строчки: “Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам…” Интересное такси. Обычно в машинах таксопарка нет приемников. Вместо них счетчики.

— Что за конспирация? — улыбнулся я Зине. — Такси ждало за углом, почему не возле проходной?

— Советские люди на такси в булочную не ездят, — хитро прищурилась девушка.

Машина, немного пошуршав шинами по гравийке, вынырнула на асфальт и покатила в старую часть города.

— Куда едем? — поинтересовался я, выглядывая в окно. — Там, вроде, нет ресторанов.

— Увидишь, — загадочно ответила Зина и достала зеркальце с помадой.

Борясь с покачиваниями автомобиля, она старательно выводила алые губки. Я невольно залюбовался. Изящные и в тоже время волевые линии ее смуглого личика сразу выделялись из серой массы фабричных комсомолок. Красивая девчонка была бы, если бы не работала комсоргом…

Волга тем временем нырнула во двор монументальной многоэтажки сталинской застройки. Я вертел головой. Ресторана здесь не было и в помине. Вот чертовка! Но я только за.

Зина сунула таксисту рубль и кивнула мне:

— Приехали.

Я вылез из машины:

— Ты здесь живешь? А мама с папой не будут против того, что я в гости наведаюсь?

— У меня только отец, но он сегодня в ночную.

Я не стал вдаваться в детали про отсутствие матери, чтобы не наговорить лишнего. Сейчас не совсем подходящий момент, чтобы выяснять семейные подробности.

Парадная подъезда оказалась широкой, с высоченным потолком. На стенах портреты Гагарина, Брежнева и других героев-космонавтов. Громоздкий угловатый лифт, отделанный под красное дерево, отсвечивал глубокой текстурой шпона. Он приветливо распахнул перед нами свой зев, заглотил нас, и повез на верхние этажи.

Квартира оказалась на седьмом. Ее двустворчатые двери сразу отличались от соседских. Темно-коричневые, почти черные. С резным орнаментом на филенках. Попахивало барщиной и стариной.

Замка целых два. Зина открыла их и пропустила меня внутрь. Щелкнула выключателем.

Просторная прихожка, больше напоминала холл. Стены отделаны роскошными рельефными панелями цвета мореного дуба. В цвет панелей под самый потолок уходили одежные шкафы с позолоченными ручками.

— Ого, — присвистнул. — Ты здесь живешь? Больше похоже на резиденцию.

— Ремонт недавно сделали, — отмахнулась Зина. — Отцу нравится ретро-стиль. Проходи в зал, я сейчас. Там в глобусе бар с напитками. Можешь налить себе что-нибудь.

Я прошел дальше и очутился в гостиной, напоминавшей покои дворянина. Арки длиннющих, упиравшихся в самый пол, окон обрамлены роскошными портьерами. У дальней стены камин, выложенный из красного камня. Камин в квартире? Такое возможно?

Два пухлых дивана на изогнутых, как шеи лебедей, ножках чинно расположились друг напротив друга. Между ними овальный столик с зеркальной гладью столешницы. Рядом огромный глобус в коричневых тонах девятнадцатого века на деревянной резной станине.

Я откинул верхнее полушарие. Внутри на специальной подставе выстроились по рангу, как легион перед боем, бутылки всевозможной формы и размеров.

Я с удивлением обнаружил, что здесь нет грузинских, армянских и других элитных советских напитков. Витиеватые бутыли с этикетками на английском языке. Я увидел виски. Настоящий американский. Как же я по нему скучал.

— Привет, Джек, — улыбнулся я, взяв в руку квадратную бутылку с черной этикеткой и узнаваемыми белыми буквами.

В ответ Дениелс приветственно звякнул, задев соседский бренди.

Повертел бутылку в руках. Естественно, на этикетке ни слова по-русски. Задумался. Не обидится ли Зинкин батя, если я покушусь на такой дорогой дефицит? Может что попроще выбрать?

Только сейчас заметил, что бутылка уже раньше открывалась, и янтарной жидкости не достает до номинала.

Бокалы стояли рядом, в глобусе. Я выбрал себе пузатый с зауженной горловиной и на короткой ножке. Плеснул себе вожделенного напитка. Немного поболтал и вдохнул аромат. Почувствовал запах ванили, карамели, специй и, конечно же, дубовые нотки. Сделал глоток и подержал во рту. Его бы чуть охладить, но все равно приятное послевкусие с ореховой горчинкой. Крякнул от удовольствия. Приятное тепло разлилось по жилам.

Сделал еще несколько маленьких глотков. Поставил бокал на столик и подошел к окну. Закатное солнце окрасило горизонт гаснущими лучами. Внизу раскинулся город. Красный, как страна Советов.

Закат. На него ничто не может повлиять. Он — как моя жизнь. Солнце пошло на спад, чтобы утром возродиться рассветом. Еще более ярким, еще более красным и живым.

Сзади послышалась кошачья поступь. Нежные руки обвили меня со спины. Я почувствовал запах лавандового шампуня и аромат женского тела. Обернулся. Зина, обернутая в широкое полотенце, смотрела мне прямо в глаза. В ее зрачках плясали огоньки закатного солнца. Я обнял ее и притянул к себе, уперевшись в твердь набухших сосков. Полотенце упало на пол. Она впилась губами в мои и торопливо расстегивала на моей груди рубашку. Я подхватил ее под упругую попку и понес к дивану.

Спустя час мы сидели с Зиной на диване. Из огромных колонок напольного винилового проигрывателя негромко играло диско от «Boney M». Я сидел, развалившись на мягком атласе сиденья, с бокалом виски в руке. Обнаженная Зина достала откуда-то шкатулку с сигарами и прикорнула рядом:

— Будешь курить?

Я кивнул. Она ловко отстригла «шапочку» специальной гильотиной и протянула мне сигару. Чиркнула зажигалкой в серебристом корпусе. Сама тоже закурила.