Мы поспешили к таксофону.

— Двушка есть? — спросил я.

— Неа, — развел руками Быков.

— Черт! И у меня нет.

— Давай у прохожих попросим.

— Ага, ты на рожу свою посмотри, вылитый «гоп-стоп». Ночь глухая. От нас и так все шарахаются. Два лба шатаются по темноте.

— Давай я спрячусь, а ты один спросишь, — Предложил Антон.

Но двушку стрельнуть мы не успели. Где-то завыла милицейская сирена. Черт! Коллег нам сейчас только еще не хватало…

К нам приближался бобик "канарейка". Синие “люстры” сверкали, как цветомузыка на танцах. Машина явно спешила к нам.

— Нож скидывай и кастет! — крикнул я Антону.

— Зачем? Ты же свой среди ментов.

— Пока еще не совсем, мало кого знаю и меня мало кто знает. И потом, человек человеку волк. Бросай, говорю.

Быков зашвырнул боевые трофеи подальше в кусты. Я спрятал коробок с гашишем внутри телефонной будки. В полу оказалась широкая щель.

Бобик лихо остановился перед нами. Из машины вылезли двое в форме сержантов. Водила остался за баранкой и лениво наблюдал за действом. Наряд ППС рассматривал потенциальную добычу.

— Ваши документы, — сержант с рябым, будто от оспин лицом, окинул нас недобрым взглядом. Второй с короткими, как у гнома ножками молча стоял рядом.

— Свои, командир, — сказал я. — Сотрудник тоже.

— Удостоверение покажи, — недоверчиво проговорил рябой.

— Дома оставил, — не задумываясь ответил я (не стал говорить, что его вообще у меня нет).

— Ага, — хмыкнул сержант. — Много вас таких своих по ночам ходит, а потом машины пропадают.

— Какие машины? — не понял я.

Рябой распахнул дверь:

— В машину присядем. Побыстрее…

— Мы же ничего не сделали! — возмутился Быков.

— Разберемся, — проскрипел сержант.

— Разбирайся, только побыстрее, командир, — ответил я. — поздно уже, ночь на дворе.

— А ты что такой дерзкий? — глаза рябого сузились. — Торопишься куда-то? Документики предъявите?

— С собой не носим, — ответил Быков.

— Ну тогда придется вам в отделение проехать.

— Основания какие? — спросил я, уже сидя в УАЗе. — Мы просто гуляли.

На панели зашипела встроенная рация, раздался сухой голос, сопровождаемый щелчками:

— Пятнадцатый седьмому ответь. Кш-ш-ш…

— На связи пятнадцатый, — рябой взял гашетку приемника.

— По угону отбой. Москвич нашли за парком. Повреждений нет, только колесо порезано. Хозяин на радостях заявление писать отказался. Претензий не имеет. К-ш-ш…

— Принял, отбой по угону.

Так вот что этим архаровцам надо было. План перехват по угону объявили. Они красный Москвич искали. И тех, кто его угнать мог.

— Я так понимаю, мы свободны? — спросил я.

— Не торопитесь, — оскалился рябой. — в отделение все-таки проедем.

— Зачем?

— Проверить надо, личность установить. Может вы по ориентировкам каким-нибудь проходите. Посидите до утра во обезьяннике, ничего с вами не случится. Ну, если хотите домой, то можем договориться.

Вот, суки. Так это крохоборы! Такие всегда были и в милиции, и полиции, и во всех структурах, наделенных властью. Временщики-гастарбайтеры. Устраивались на службу, чтобы левых деньжат срубить, обчищая граждан.

Эти, скорее всего, собирали на улице датеньких мужичков и за мзду дарили им свободу. Иначе трезвяк или обезьянник. Но со мной такое не прокатит. В морду дать не могу, конечно, даже если погоны сорву с мразей, за это статья уголовная предусмотрена. Из-за таких проходных уродцев и складывается мнение у людей о милиции. На десять подвигов достаточно один раз облажаться — и негатив обеспечен. Хорошее мало кто помнит, оно никому не интересно. А вот, как гаишника на взятке повязали, мусолить долго будут. А другого гаишника, который подставил свою служебку на трассе под встречную с пьяным за рулем, что несся на автобус с детьми, который он сопровождал, забудут на следующий день. Был у нас такой случай. Машина служебная в хлам, гаишник в больнице с медалькой, ребятишки целы.

— Ну так что? — лыбился рябой. — Свободу будем выкупать, или как?

— Будем, товарищ сержант, — кивнул я и незаметно подмигнул Антону. — Сколько?

— Десять за одного, если оптом, пятнадцать за двоих.

А сержант знает толк в скидках. В СССР не было акций и скидок, только на рынке торговались. И получается, что в бобике.

— Денег с собой нет, мне нужно позвонить.

— Может тебе еще кофе принести? — голос прорезался у второго сержанта, тот что с ногами, как у гнома. — Или у тебя почки лишние?

“Гном” демонстративно достал резиновую дубинку и поиграл ею в руках. Растянул тонкие губы в мерзкой улыбке.

Водила пока молчал, но сидел и одобрительно хмыкал. Шайка-лейка вызывала у меня злость.

Можно, конечно, прокатиться до отделения, там крохоборы установят мою личность, извинятся и отпустят. Но мне не хотелось их отпускать. Отдела собственной безопасности, как такового в МВД еще не было, их функции пока возложены на кадровый аппарат и носят больше воспитательный характер. А наказать вымогателей надо. Сам за всю жизнь рубля не взял (коньяк от благодарных потерпевших не в счет), и другим не советую.

— Товарищи милиционеры, — поморщившись проговорил я (язык не поворачивался их так называть). — Деньги есть, но не здесь. Друзья привезут. Только нужно позвонить. Есть двушка? Вон и таксофон рядом.

Водила и “гном” вопросительно уставились на рябого. Званием он был не выше их, но в “ОПГ”, судя по всему, был главный.

Тот снисходительно пробурчал, доставая из кармана копейки и выбирая двушку:

— Лан… Давай карасиком. Одна нога здесь, другая тоже недалеко. И смотри, не слиняй. Друг твой у нас посидит. Обманешь, на нем отыграемся.

Эх… Как же чесались кулаки. Но трогать мразоту нельзя. Они при исполнении. Попробуй докажи потом, что с тебя деньги вымогали.

Я взял монетку с потной ладони Рябого.

— Я мигом, товарищ сержант. Не бойтесь, не сбегу. Не друг это, а брат мой, — для пущей надежности, приврал я.

Главное, до телефона добраться. А там дело техники. Номер я знал наизусть. Зашел в таксофонную будку и набрал цифры. Длинные гудки. Только бы трубку взяли. Опять гудки… Черт! Неужели отпущу крохоборов безнаказанными. Может, потом замполиту их сдать. Или кадровику. Не пойдет. Мое слово против троих в погонах. Время только потеряю. Или комбату ППС их сдать. Если мужик нормальный, то доказательств ему не нужно будет. Прижмет подчиненных, но уволить не сможет. Опять же только через служебную проверку это можно сделать, а без доказухи никуда. Так пожурит или поставит на смены вне очереди. А может и того хуже, покрывать их будет. В общем, хрен знает, как поступить…

— Алло, — раздался мужской твердый голос на другом конце провода.

Есть! Дозвонился. Я закрыл поплотнее дверь будки, чтобы ППС-ники меня не слышали. Разговаривал минут пять. Потом вышел и сел в УАЗик.

— Что так долго? — Рябой наморщил лоб.

— Объяснял, как доехать сюда, — улыбнулся я. — Друзья у меня тупенькие, в городе плохо ориентируются.

— А что тут объяснять? Улица Парковая, район дома № 16.

— Я так и сказал, а они попросили подробнее на пальцах разъяснить. Но вроде все поняли, сейчас приедут.

Быков сидел и хлопал на меня непонимающим взглядом. Но молчал и лишнего не говорил. Молодец. Хоть этому научился. Пусть лучше молчит, птица-говорун нам сейчас ни к чему.

Антон мне доверял и был спокоен. Знал, что когда мы вместе, то шанс выпутаться из любой ситуации высок. Я же не мог сказать про него такого. По закону подлости мой единственный друг притягивал на себя неприятности, как магнит.

А, может дело не в нем? А в нашем тандеме?..

— Долго еще ждать? — не выдержал водила и повернул к нам одутловатую морду на заплывшей жиром шее.

О, а вот и еще один разговорился. Я уж думал он нейтралитет держит. Это хорошо, что он “высказал свою позицию”. Не жаль его будет под одну гребенку месить.