— Всем спать, — махнула я, и дамы легли… не покидая моих покоев, кто где нашел место, тот там и упал.

— Так Бланиану и надо, — как-то очень мстительно изрек братан.

Потом развернулся и быстро ретировался. Я почесала в затылке, пытаясь осознать его фразу, потом махнула рукой и повалилась на подушку, моментально отключаясь от реальности.

Последующие три дня мы с фрейлинами держались скромно, но гордо задирали носы, когда на нас тыкали пальцами. Утро, после той знаменательной ночи, меня мыли служанки, а мои революционерки тихо умирали, я умирала вместе с ними, но мне было хуже. Им я помогла, опять неосознанно, а мне никто помогать не собирался, и Алекса с его аспирином рядом не было. Зато был король, который отчитывал меня с явным удовольствием. Так как к диалогу я не была готова, то стояла, возведя глаза к потолку и считала мух, короче, братан разорялся впустую. Но с этого момента вина мне и моим фрейлинам не давали, на винный погреб повесили замок и поставили стражу.

— Я знаю, где можно достать, — шепнула Катька, — если понадобится.

Я подняла большой палец. Мои девочки от меня уже успели перенять этот жест, потому Катюха сразу поняла мое одобрение и зарделась от удовольствия. Вообще мы с фрейлинами очень сблизились. К нам теперь не решались подходить без дела. Когда очередной соискатель любви дриады приближался ко мне, тут же вокруг меня вырастал защитный круг из моих гарпий, и они отгавкивали сластолюбца так, что желания к любовным уп оениям у него пропадали сразу. Такому поясу верности позавидовал бы любой рыцарь, отправляющийся в крестовый поход и оставляющий дома супругу. Удручало только одно, куда-то пропали Натаэль и Эдамар, со дня своего прибытия я их так и не видела. Но радовало отсутствие боевых действий от королевы- матери, хотя вытоптанные и сожженные цветочки она запомнила, а с Иллиадаром мы почти подружились на почве лечебного массажа.

— Завтра прибудет Бланиан, — сообщил король, поднимаясь после сеанса массажа. — Ты готова, сестрица?

— Нет, конечно, — честно ответила я. — Насколько я уже знаю, он бабник.

— Дорогая, это нормально, — усмехнулся Иллиадар. — И поверь, ему от сознания, что его женой будет дриада, гораздо хуже.

— Почему? — полюбопытствовала я.

— Дриады любят свободу, делают, что вздумается и с кем вздумается, — братан насмешливо посмотрел на меня.

— Хм… — только и изрекла я. — Бланиаша опасается ветвистых рогов?

— Именно, сестрица, — расплылся в улыбке король. — И я тебе говорил, он влюблен в нашу двоюродную сестру, а с тобой династический брак. Сама понимаешь… — он развел руками.

Конечно, я понимаю, что Бланианчику я нужна, как собаке пятая нога и отношение ко мне будет соответствующее. Надо своих фрейлин с собой забрать, хоть десять полюбившихся ведьмочек со мной будет. Мы вышли из королевских покоев.

— А где Нат и Эд? — полюбопытствовала я.

— Разбираются с о змеевиками, — ответил король.

— Опасно? — забеспокоилась я.

— Они в Орден не полезут, просто пока присматривают, — успокоил меня Иллиадар.

— Своих фрейлин я заберу с собой, — сообщила я.

— Зачем? — удивился король. — Тебе там предоставят других.

— Хочу своих, — упрямо сказала я. — Мне без моих девочек будет скучно.

— Ладно, если жених не будет против, — кивнул братан.

На этом и разошлись. Мои фрейлины встретили меня радостным «йо-ху», и мы отправились на шопинг в город, еще одно мое нововведение, потому что настроение у меня было хуже некуда. Внизу нас ждал отряд из придворных кавалеров, которых король отправил для сопровождения сестрички, ну и чтобы приглядывали, дабы сестричка со своими летучим эскадроном не учудили что-нибудь в городе. Не доверял нам наш венценосец. Так мы и выдвинулись за пределы королевского замка: мы с фрейлинами на носилках, а кавалеры кольцом вокруг нас на лошадях.

Сначала наше сопровождение пыталось с нами заигрывать, через два часа держаться предельно вежливо, а еще через два в их глазах пылала жажда убийства. Шопинг дело такое, особенно, когда плохо настроение. Девочки показали мне свои злачные места, мы прошли все лавки: от портных до ювелиров. Может простое ожидание под каждой лавкой наше сопровождение еще бы выдержало более спокойно, но мой указующий перст то и дело высовывался из носилок, подзывая кого-нибудь из них, и ему приходилось носиться за сладостями, за попить, за пирожками, за тем, что это там так вкусно пахнет, и все это с учетом моих фрейлин. Когда за носилками послышалось рычание, я почувствовала себя совершенно счастливой, скомандовав:

— В замок.

— И так еще целый год, — простонал мужской голос.

— Хоть бы война какая началась, — мечтательно отозвался второй.

— А может отдадим ее змеевикам? — плотоядно вклинился третий.

— Я все слышу, — крикнула я, и за пределами носилок воцарилась пугающая тишина.

Имена всех недовольных мне потом сообщили мои ведьмочки, я запомнила. Нет, я не мстительна, и память у меня добрая, просто скучно.

Ночью я долго не могла уснуть, сидела на окне и смотрела на луну, чувствуя неясное томление, призрачное желание выбежать на улицу и позволить луне заливать меня волнами своего холодного света. Потом тяжело вздохнула и легла в постель, закутавшись в одеяло. Почему-то вспомнился выпускной вечер в школе, тогда так же томила неизвестность перед будущим. Лиля Иванова, милая домашняя девочка с вечной косичкой, я совершенно не умела общаться с мальчиками. Меня начинало трясти, стоило кому-нибудь из них обратиться ко мне. А если заговаривал Костя Степанов, самый красивый мальчик в школе и мой одноклассник, я вообще впадала в ступор. Мама купила мне самое красивое платье на выпускной и мои первые туфли на каблуках, отвела в парикмахерскую, где мне уложили волосы, а папа долго фотографировал перед тем, как отвезти меня в школу.

Я восхищенно взирала на наших девчонок, таких красивых и нарядных в этот день, на повзрослевших мальчиков и довольных родителей. Но самое волшебное было то, что Костя обратил на меня внимание совсем не как на объект, у которого можно было списать домашку. Он ухаживал за мной весь вечер, шептал ласковые слова и комплименты, а я млела и чувствовала себя сказочной принцессой. Потом мы гуляли с ним по ночному городу, долго и сладко целовались в парке, а потом, очарованная моим возлюбленным, по которому я в тайне страдала не один год, ну, еще парами ш ампанского, я отдалась ему там же в парке, решив что это любовь. Было немного страшно и немного больно и больше ничего. Домой я вернулась без трусиков, их забрала Костя. А на следующий день мне позвонила школьная подруга и рассказала, что мои трусики стали доказательством, что тихоню «распечатать было проще паренной репы». Я долго рыдала, чувствовала себя грязной и униженной. Из-за своих переживаний я не смогла сдать экзамены в медицинский институт, голова была забита совсем другими мыслями. После провала на экзаменах я ужаснулась тому, как ушла в свои переживания. Папин друг предложил пристроить меня в медицинское училище, чтобы не терять год, и я согласилась. А потом так и осталась там, решив, что мне нравится быть медсестрой. А еще я занялась собой. Изжила свои комплексы, научилась быть женственной, красиво одеваться, ухаживать за собой. И через три года пришла на вечер встречи выпускников, поразив всех своими переменами. Был там и Костя с женой. Я завела его так за вечер, что он послушной собачонкой пошел за мной в туалет кафе, где мы обосновались. Там я сняла с него штаны с трусами и выскользнула, пока он ждал продолжения. Вошла в зал и кинула на его место снятое барахло со словами:

— Распеча тать женатого мужика проще паренной репы. — и ушла под гробовое молчание и опущенные взгляды повзрослевших одноклассников. На этом я закрыла неприятную для меня страницу из своей юной жизни.

Не знаю, почему я вдруг вспомнила все это и почувствовала укол совести, вспомнив бледное личико жены одноклассника. Перед ней было стыдно, но не больше. Я вздохнула и провалилась в сон. Меня ждала встреча с женихом, и нужно было хорошо выглядеть, потому что в мои планы входило очаровать Бланиана, на всякий случай.