— Я так соскучилась, мамочка, — сквозь всхлипы ответила я, и трубка замолчала.

Мама отключилась, но я знала, что скоро она примчится сюда, и я смогу долго-долго смотреть в родные глаза. Саша осторожно вытер мои слезы и молча улыбался, глядя на мое смятение.

— Все будет хорошо, кошка, теперь уже точно, — сказал он, и я знала, что только так теперь и будет.

— Лиля, Лиля, Лиля, — до боли знакомое многоголосье ворвалось в квартиру через открытое окно.

В коридоре раздались шаги, и в комнату заглянула мама. Я повернула к ней голову и невольно расплылась в улыбке, вслушиваясь в скандирование собственного имени. Мама помогла мне встать с постели. Я уже сама начала активно двигаться, но мамочка продолжала меня опекать. Я все еще сжимала в руках книгу, которую читала до этого момента, и мамуля отняла ее у меня.

— Шебутной он у тебя, — с улыбкой сказала она. — Но забавный.

— И красивый, — добавила я, пряча счастливые глаза.

— Заботливый, это важней, — усмехнулась мамочка.

В комнату зашел папа, он понаблюдал за нами. Потом подошел и приобнял, помогая дойти до окна. Папа тоже возился со мной, как с маленькой, вызывая мое ворчание.

— Что сегодня наш зятек удумал? — полюбопытствовал он.

Я пожала плечами и попыталась освободиться из четырех родительских рук. Папа называл Сашу зятем, просто ему так нравилось. Официально в нашем мире мы были не женаты, а про нашу свадьбу в том родители, конечно, не знали. Но Серебрякова они уже любили искренне и безоговорочно. Поспорили с ним мама с папой только один раз, когда Алекс пытался утащить меня к себе после выписки. Родители победили, и моему собственнику пришлось, скрепя сердце, уступить, довольствуясь звонками и встречами.

— Лиля, Лиля, Лиля, — разорялись мальчики-зайчики.

Недалеко от окна меня все-таки отпустили, и я дошла сама, откинула занавеску, мельком взглянула на довольного жизнью аспарагуса, привычно усмехнувшись, и посмотрела на развернувшуюся внизу панораму. Картина была уже знакома: орущие подростки, любопытные соседи и сам Серебряков, стоявший на коленях на крыше своего автомобиля и сжимающего в руках цветы. Увидев меня, он махнул рукой, и выкрики прекратились.

— Котенок, — заорал он, — выходи!

— Гулять? — я осклабилась, удобно устраиваясь на подоконнике.

— Да! — крикнул он в ответ. — А потом замуж.

— За кого? — свредничала я.

— За Александра Романовича Серебрякова, достойнейший кандидат, — ухмыльнулся мой заведующий. — Если не скажешь «да», мы всю ночь орать будем, — Алекс перешел к излюбленному методу.

— Шантажист! — обличила я его.

Серебряков снова махнул рукой, и хор мальчиков-зайчиков с удвоенным рвением взялся за исполнение своей партии.

— Лиля, Лиля, Лиля!

— Серьезно настроен, да? — с любопытством спросила я.

— Готов брать бастион, — осклабился мой полководец. — Выйдешь?

— Выйду, — кивнула я.

— А замуж? — я расхохоталась, глядя на наглую зеленоглазую физиономию, чуть жмурящуюся на солнце.

— Мы обсудим ваше предложение, — ответила я, стараясь сделать серьезное лицо.

Тут же последовала отмашка, и зайчики бодро заорали, вкладывая душу в каждую букву моего имени.

— Хорошо! — я постаралась перекричать это подростковое многоголосье.

— Ура-а! — хор сменил репертуар.

Мама выглянула в окно и махнула Алексу.

— Саша, заходите уже, — с улыбкой сказала она. — Будет ломаться, на руках в ЗАГС отнесем.

Я посмотрела на маму и покачала головой. Она приобняла меня, уводя от окна, а папа пошел открывать дверь, потому что по лестнице уже гулко грохотали спешные шаги Серебрякова. Он ворвался вихрем в квартиру, пожал руку папе, вручил цветы маме, перехватил меня и решительно вошел в мою комнату, закрыв за собой дверь. Потом усадил меня в кресло, присел рядом и некоторое время просто смотрел, улыбаясь каким-то своим мыслям.

— Ты красивая, — сказал он.

— И в этом теле? — прищурилась я.

— Всегда, — ответил Саша, целуя меня в щеку. Затем достал из кармана коробочку, открыл ее и достал то самое кольцо, которое так и не надел на меня в том мире. — Моя, во всех мирах, — сказал он, и перстенек с арином уютно устроился на моем безымянном пальце. — А у меня для тебя еще есть сюрприз, — сообщил Алекс, — но его я тебе отдам чуть позже. Пошли к твоим. — ошеломленная его напором, я послушно вышла из комнаты…

Летний парк встретил нас шепотом листвы и теплым ветром. Саша оставил меня на лавочке, а сам пошел к машине. Я прикрыла глаза, наслаждаясь запахом свежескошенной травы, лежавшей на газонах. Алекс быстро вернулся. Я открыла глаза, тут же прикрывшись рукой от солнца, и посмотрела на него. Саша держал в руках двух щенков немецкой овчарки. Маленькие толстолапые колобочки вертели головами, озираясь по сторонам.

— Знакомься с новыми членами нашей семьи, — Алекс сел рядом. — Это Гоша, а это Бакс.

Я некоторое время удивленно смотрела на него, потом глаза мои округлились, и я выдохнула:

— Саша, это… Гоша! — один из щенков склонил голову на бок, высунул язык и остервенело замолотил хвостиком.

Я взяла его на руки, приподняла и вгляделась. Щенок продолжал радостно вилять хвостом, глядя на меня бусинками темно-карих глаз, в который мелькали красные блики. Я прижала к себе щенка, целуя в мокрый черный нос. Придумали, смогли! Гоша лизнул меня в щеку и пискляво тявкнул, вызвав у меня счастливый смех. Саша с улыбкой наблюдая за нами с Гошей, почесывая Бакса между ушами.

— Пройдемся? — спросил он. — Заодно собачки погуляют, они долго в машине просидели.

Щенки резвились в траве, с рычанием нападали друг на друга и махали хвостиками. Мы остановились под деревом, некоторое время молчали, глядя на них. Потом Саша обнял меня, повернул к себе, завладевая вниманием.

— Лиль, — негромко сказал он, — ты все еще не сказала.

Я удивленно посмотрела на него, потом поняла, о чем он и улыбнулась.

— Ты ведь сам все знаешь, — ответила я, скользя руками по его груди.

— Скажи, — попросил он, и я лукаво усмехнулась.

— Серебряков, ты жуткий зануда, — хмыкнула я, — но я тебя все равно люблю.

— Лиля… — прошептал он, склоняясь к моим губам.

Я подняла руку, поманила пальчиком, и ветви дерева склонились к земле, закрывая нас зеленым шепчущим шатром…