А во-вторых, заметив, что собачка, освободившись от клетки, превратилась в нескладного юношу-служку из гостиницы Софи, Жюли могла бы мгновенно призвать демонов кольцом, и они просто растерзали б его.
«Вот незадача-то!» - страдал Густав.
На обед он получил сырое мясо, нарезанное мелкими кусочками, и вынужден был его съесть, потому что был зверски голоден, а ничего другого ему предлагать не собирались.
«Ты будишь во мне зверя! - думал он, с ворчанием вгрызаясь меленькими зубками в филе индюшки. - Но я тебе припомню этот обед! Только подкреплюсь как следует, наберусь сил, и ты у меня попляшешь! Надо только придумать, как отсюда выбраться…»
Пока он ел, Жюли завесила зеркало тканью и требовательно позвонила в хорошенький серебряный колокольчик. Это, разумеется, тоже был не простой колокольчик. Его звон был отвратителен, как громыхание камня в старой мятой кружке. И тот, кто отзывался на его звон, тоже был противен. Вмиг комната наполнилась дымом и тьмой, и Густав чуть не подавился, глядя, как из мрака материализовывается демон, чье лицо было темнее космической глубины.
- Я могла бы призвать тебя кольцом, Стир, - сказала Жюли, не без удовольствия глядя в ненавидящие глаза чудовища, - но подумала, что лишний раз напоминать тебе о твоем рабстве не стоит.
- Звон этого колокольчика напоминает мне о рабстве еще вернее, - ответил демон. - И рабство это мучительное и постыдное.
- Ой, да брось, - ответила Жюли игриво. - Подумаешь, на всю преисподнюю прогремело мое имя! Кого там удивишь странными именами?
Она смотрела в лицо демона и смеялась. Ей нравилась его злость, его стыд. Его трепещущие ноздри, скрежещущие в ярости зубы говорили о том, что он очень хочет свернуть ее хорошенькую фарфорово-белую шейку, но не может. И это бессилие приводит его в бешенство.
- На всю преисподнюю прозвенело, что я слуга вещи! Подчиняться приказам куклы, - с ненавистью выдохнул он. - Это все равно, что преданно служить табуретке и почтительно целовать ее ножки. А она - она просто табуретка, и ничего иного, кроме задниц, в своей жизни не видела.
Лицо Жюли тотчас стало злобным.
- Не забывай, с кем разговариваешь! - выкрикнула она, и демон почтительно поклонился, смиренно опустив взгляд.
- Слушаюсь, госпожа!
Жюли нервно дернула плечом. Демон уязвил и унизил ее, и был тем доволен. Он не произнес это вслух, но Жюли и не нужны были подтверждения его радости.
- Соберешь всадников, - велела она, нервно теребя и крутя кольцо на пальце. - Мне нужно, чтобы эти болваны заманили инквизитора Тристана поближе к моему дому. Можете украсть эту, как ее… девчонку эту противную! Китти, кажется, - Жюли недобро прищурилась. - За нею он помчится вприпрыжку куда угодно. Пусть утащат ее, но не особо торопятся убегать. Тристан должен их догнать… и должен увидеть, что я выручаю его выблядка. Он должен быть мне благодарен! Так что я хочу, - жестоко сказала Жюли, - чтобы девчонка верещала. Пищала как можно громче и как можно отчаяннее. Ей должно быть больно, очень больно. Не смертельно - потому что если она умрет, у меня не останется рычагов давления на инквизитора. Но больно.
Услыхав это, Густав не сумел усидеть на месте. Ранить Китти! Причинить ей боль! Песьи ноги сами собой подкинули его, он промчался по клетке с десяток кругов, гавкая и стараясь успокоиться, но это ему плохо удалось. Он снова вцепился в прут мелкими зубками, яростно стараясь его перегрызть, но это ему не удалось.
Демон послушно поклонился.
- Сделаем, - ответил он. - Выжать слезы из девчонки - что может быть проще?
- Приведешь его, - командовала дальше Жюли деловым голосом, - на поляну, к разрушенной башне. Пусть всадники сделают вид, что собирались там бросить ее в подземелье, а я явлюсь с собаками и разгоню их.
Демон неприятно усмехнулся.
- Мне разрешено будет не присутствовать при этой душераздирающей сцене? - вкрадчиво поинтересовался он.
- Не любишь собак? - прищурилась Жюли. - Нет, не разрешено! Все должно быть натурально, всадники и их храбрый предводитель должны бояться до судорог! Тристан чует подлог за версту. И если он поймет, что всадники не боятся… Словом, ты там быть должен. Это тебе наказание за твою сегодняшнюю дерзость. Подумаешь о табуретке, когда на тебя будут лаять псы.
По лицу демона от плохо скрываемой ярости пошла судорога, Жюли снова недобро усмехнулась.
- Я заставлю тебя подчиняться, - с нескрываемым удовольствием произнесла она. - Я сломаю тебя и твое упрямство, и ты будешь так же послушен и дрессирован, как этот щенок.
Демон глянул на Густава и краешек его рта чуть приподнялся в насмешливой улыбке. Сердце у Густава затрепыхалось, как пойманная в клетку птичка. Но говорить Жюли о своей догадке демон не спешил. Он не обязан был ее защищать и предупреждать об опасности, которую он, несомненно, учуял в этом маленьком существе, запертом в клетке. Он просто подчинялся ее приказам, которые она произносила, покручивая на пальце перстень.
- Какая прелестная собачка, - произнес демон сладким, как патока, голосом. Похоже, он был далеко не дурак и прекрасно изучил свою ненавистную госпожу. - Похоже, очень редкое и породистое… существо?
Жюли от его похвалы расцвела; странное дело! Лишенная хороших человеческих качеств и далеко не глупая, она была тщеславна до ужаса. И стоило обратить внимание на еще один модный аксессуар, как она тотчас спешила раздуть его достоинства до небес.
- Щенок из помета королевской собаки, - похвасталась она важно. - И подарил его мне инквизитор. Правда, это так мило с его стороны? Это ведь говорит о чем-то? О том, например, что я ему нравлюсь, что я ему не безразлична?
- Думаю, что так, - подтвердил демон, разглядывая Густава как следует.
В следующий момент произошло ровно две вещи - от неизвестно откуда взявшегося порыва ветра распахнулось окно, задребезжали стекла, взметнулись надувшиеся пузырем шторы… и тоненько-тоненько звякнул открывающийся замочек на клетке Густава. А еще со стола упал на пол медальон, который так вожделел Густав, когда Жюли подскочила и с проклятьями кинулась запирать окно.
- Ну, что сидишь, - сварливо произнесла Жюли, кое-как справившись с окном и шторами. - Иди!
- Пожелайте же мне удачи, госпожа, - ответил демон насмешливо, и Густав понял, что этот хитрец закрепляет свою подлость согласием Жюли.
Демон понял, зачем Густав тут, и освобождал его намеренно, рассчитывая, что тот поможет ему избавиться от Жюли. И удачу он просил для того, чтобы передать ее Густаву.
«А это значит, - подумал Густав, глядя в страшные глаза демона, - что я успею!»
**
Все же пришлось выждать, пока демон уйдет. Совсем немного. Иначе Жюли могла бы заставить его убить Густава, как только он посмел высунуть кончик носа из своей клетки. Густав не боялся смерти; странно, но в грудке крохотного песика билось действительно отважное сердце. Как только Густав думал о том, что негодяи вздумали мучить Китти, кровь закипала у него в жилах, он подскакивал и метался в клетке, тявкая и рыча. Но все же благоразумно выждал безопасный момент.
«Если я попадусь и погибну, то может погибнуть и Китти, - в отчаянии думал он, - задание господина инквизитора я не выполню, и все будет зря!»
Но настал миг, и Жюли сама вышла из комнаты, собрав со столика все свои волшебные артефакты и оставив его одного. Значит, пора было действовать!
Густав выпрыгнул из клетки и перекинулся в человека так стремительно, что клетка не успела полностью покинуть его тело. Странным блестящим наперстком нацепилась она на его зад, и Густав отчаянно затряс им, запрыгал на четвереньках, стараясь избавиться от врезавшегося в поясницу и в бедра кольца. На шее незадачливого беглеца мятой тряпочкой висел бант, повязанный Китти.
Раздался треск и грохот, когда клетка слетела с задницы Густава. Освобожденный оборотень на четвереньках прыгнул под стол - так давно он собакой никогда не бывал, и просто забыл, как ходят люди. Он ухватил вожделенный медальон и спешно нацепил его себе на шею. Тяжко дыша, выбрался из-под стола, размышляя, как ему выбраться из дома, и нос к носу столкнулся с Жюли, вернувшейся в комнату на шум.
