- Я не знаю, - ответила Софи, отползая задом наперед от наступающего на нее призрака, - так может, ты мне расскажешь?

Она вдруг вспомнила о Тристане, привязанном к алтарю. Его освободить она не успела! Он терзал и рвал поврежденную ее магией веревку, перехватывающую его левую руку, но сможет ли он ее разорвать? А вот грозному призраку ничего не стоит обернуться к нему и пустить по беззащитному, распростёртому на хрустале телу магическую вспышку.

«Надо увести ее подальше от Тристана! - мелькнуло в голове Софи. - Вывести из дома! Тогда у него будет больше времени и возможностей освободиться. А я… мне придется сразиться с этой… с этим… с тем, кем бы она ни была. Если я сейчас не сделаю этого, то никто не сможет защитить его!»

- Ты хочешь знать? - медленно произнесла Эбигейл, ступая плавно и грациозно, словно она не драться собралась, а танцевать. - Хочешь вспомнить? Хочешь оживить то, что давно пережито и прошло? Или желаешь отсрочить свою смерть? Что ж, я расскажу. Мне не жаль времени для тебя… сестрица. Даже с учетом того, что ты-то меня не пожалела, послала этого идиота ко мне недрогнувшей рукой…

- Должна была быть какая-то причина, - произнесла Софи. - Не может быть, что я так запросто велела бы убить свою сестру. Да и сестра ли ты мне? Может, ты обманщица. Ты призрак, который может принимать любое обличье!

Призрак усмехнулся.

- О, нет, не пытайся себя оправдать! - ответила она. - Разве ты не чувствуешь, как забилось твое сердце? Разве ты не узнаешь меня, мою магию? Когда-то мы были единым целым, пока магия нас не разделила на два существа, равноодаренных. Ты не можешь не чувствовать меня!

- Но ты была главой ковена, я знаю! - ответила Софи. - Как же так вышло, что ты росла в ковене,  что ты возглавила его, а я…

По бледным губам призрака снова скользнула слабая, но высокомерная и торжествующая улыбка.

- Ты же всегда говорила, что не завидуешь мне? - насмешливо произнесла Эбигейл.

- Я и сейчас не завидую, - пропыхтела Софи, все так же отступая  от мертвой сестры. - Невозможно завидовать тому, чего не знаешь. Я просто хочу знать.

- Я, - жестко ответила Эбигейл, глядя на сестру жуткими мертвыми глазами, - это плата ковену. Наша мать была изгнана, а вместе с ней - и та сила, которой она обладала. Глупышка! Ты похожа на нее. Такое же глупое, неоправданное упрямство. Ей достаточно было склонить голову и смиренно попросить прощения у главы ковена. Но она гордо предпочла смерть. А свой дар она поровну разделила между нами. Ведьмы отыскали отца и потребовали одну из нас, чтобы восполнить магию ковена. Жребий пал на меня, и он согласился отдать меня в услужение ведьмам. На беду, - Эбигейл усмехнулась. - За смерть и унижение нашей матери они мне заплатили сполна.

- Ты ее так любила?

- Я ее даже не помню толком. Но теперь никто из этих ведьм и их потомков не думает, что можно безнаказанно обижать кого-то из моего рода. Любовь тут не причем. Это дело чести.

 - А меня отец оставил себе, - задумчиво подвела итог Софи.

- Ты была послушной и беспроблемной девочкой, - насмешливо ответила Эбигейл. - И так трогательно его любила! Обнимала за шею и целовала в нос своего старого папку! Он думал, что с тобой ему будет проще. Не будет никаких проблем! Но ты умудрилась его разочаровать… Такая же глупая, упрямая идеалистка, как наша мать!

- Чем я разочаровала его? - спросила Софи. - Что я сделала такого, отчего любящий отец отрекся от меня?

- Ты, - дрожа всем телом от ярости, ответил призрак, - не могла держать язык за зубами и служила не тем, кому следовало бы!

Эбигейл ухватила свою склянку с глазами и встряхнула ею перед носом у Софи.

Там, за испачканным кровью стеклом, взлетели белоснежные лепестки, словно от цветка ромашки. Даже в этом гнусном, тошнотворном сосуде они оставались белоснежно-чистыми, грязь словно не липла к ним.

- Кому следовало служить, - помертвевшими губами произнесла Софи, расширенными т ужаса глазами глядя в страшное лицо сестры. - Красной маске?!..

Эбигейл страшно рассмеялась, закинув голову.

- Хочешь вспомнить? - издеваясь, ответила она. - Ну, хорошо. Это воспоминание я тебе подарю.

Она открыла склянку, перепачканными пальцами выцарапала оттуда белоснежный лепесток и чуть дунула на него, как на пушистую головку одуванчика.

Он сорвался с кончика ее пальца, закружился и лег на грудь Софи. Там он растаял, словно снежинка, упавшая на теплую землю, и магия озарила лицо Софи, обретшей еще одну потерянную часть души.

Но эта находка не принесла ей облегчения. Глаза Софи наполнились слезами, и Эбигейл снова расхохоталась, увидев в них горькое и страшное понимание.

- Красная маска, - прошептала Софи, захлебываясь слезами, - мучитель, инквизито, наказывающий меня снова и снова… это…

- Отец, - угодливо подсказала Эбигейл. - Это наш с тобой отец. Твой любящий отец.

- Но он лечил меня! - вскричала Софи со слезами, не веря нахлынувшим на нее воспоминаниям. - После каждого раза… после каждого наказания, после пытки, он выхаживал меня! Читал мне сказки, утешал и жалел!

- Сказки, - ядовито повторила Эбигейл, - про свою самую совершенную куклу, про серебряного принца Тристана! Лелея свое чудовищное тщеславие! А ты - ты была тоже куклой в его руках. Неудачной, неправильно скроенной. Он чинил тебя по своему усмотрению и думал, что можно вылепить из взрослого человека прежнюю маленькую послушную девочку, чтоб было все, как прежде…

- Чинил?! Да он истязал и мучил меня!

- Не суди его строго; он всего лишь жалкий, слабый человек, - холодно ответила Эбигейл. - К тому же, страшно тщеславный. Ему было страшно и горько. И он мстил за этот страх.

- Страшно? Горько?! Отчего?!

Эбигейл усмехнулась.

- Этого я тебе не скажу, - ответила она, и ее мертвые, протухшие глаза ярко блеснули.

Софи вдруг перестала плакать и вмиг оказалась на ногах.

- Частицы моей души, - твердо произнесла она, указывая на склянку. - Как они у тебя оказались?

- Отец отдал мне их, - ответила Эбигейл с неудовольствием.

- Зачем?! Восполнить силу твоего ковена? Ты угрожала ему?

- Разве что немного, - беспечно и легкомысленно ответила Эбигейл.

- Отдай, - прорычала Софи зло, глядя на сестру исподлобья.

- Зачем? - усмехнулась Эбигейл.

- Ты мертва, ковен больше не твой! Зачем тебе сила? Или тебе так нравится мучить меня?

На мертвом лице Эбигейл вдруг отразилась жуткая ненависть.

- Сестрица, - проскрипела она старушечьим  мертвым голосом. - Да я ненавижу тебя! О, знала бы ты, как ненавижу!.. Из всей семьи ты - слабая, наивная, доверчивая,  чистая, - осталась жива. Всех победила и пережила, это ли не позор для главы ковена ведьм! И меня убил твой поклонник, по твоему наущению. И магия оправдала тебя, - Эбигейл продемонстрировала Софи склянку с лепестками ее души. - Видишь? Грязь к ним не липнет.

- Это дело чести, - зло ответила Софи. - Чтобы ты не думала, что меня можно обижать без последствий! Наверняка я просила его убить тебя не просто так?

- За части твоей поганой души, - зло ответила Эбигейл. - Ты хотела вернуть их. Но я утащила их с собой. Хоть в чем-то я могу быть победительницей?

- Отдай, - повторила Софи упрямо. Эбигейл всплеснула руками:

- Да зачем тебе они?!

- Мне до чертиков надоело вспоминать свою жизнь и обретать саму себя по кускам, урывками. Я хочу стать прежней, - ответила Софи, и Эбигейл тихо, гадко рассмеялась.

- А как же твой трофей? - спросила она. - Твой серебряный принц Тристан? Вон он, лежит, как рождественский гусь на столе. Он ведь инквизитор. Он щадит и жалеет тебя только потому, что твоя дырявая душонка делает  тебя кем-то иным. Другой - не той безжалостной мстительницей, которая совратила глупого мальчишку и отправила его на драку со мной. Стоит тебе вшить это все на место, и ты станешь той, которую он, этот беловолосый инквизитор, не пощадит. Посмотри на него. Это же волк в нежной белой овечьей шкурке! Он вонзит свой меч тебе в сердце без сожаления. А ведь он любит тебя. Даже ласки куклы, этой распутницы Жюли, его не прельстили. Смотри, - Эбигейл зафыркала совершенно неуважительно, - какие гневные физиономии он строит за то, что я выдала его секрет! Ну, ну, господин инквизитор, не сердитесь. Это всего лишь женские разговоры… Так что? Хочешь вернуть свою душу, навсегда потеряв при этом его?