— Ну, — заметил д’Орвиль, — именно поэтому мы тут и расположились. Когда они могут выйти к планете и уравнять с ней скорость?

— Меньше, чем через три часа, — произнёс Айро. — Поворот примерно через восемьдесят шесть минут, когда они разгонятся до двадцати шести тысяч километров в секунду, — начальник штаба поморщился. — Я думаю, что мы должны быть благодарны им за маленький подарок, сэр. Они могли сократить это время на полчаса, если бы пошли напрямик через границу зоны резонанса.

— Время для выхода к планете, если они решат стрелять с максимальной дистанции? — ровно поинтересовался д’Орвиль, надеясь, что в выражении его лица и голосе не отразился ледяной холодок, пробежавший по его спине при мысли о столь печально известном своей неточностью оружии, как МДР дальнего радиуса действия, несущемся внутрь системы.

— С выравниванием скорости девяносто четыре минуты. Если они пойдут без поворота, для минимизации времени, то смогут сэкономить примерно минуту. В любом случае это примерно полтора часа.

— Ясно.

Д’Орвиль обдумал сказанное Айро. Флот Метрополии всё ещё приводился в боевую готовность, но по крайней мере существовала постоянная практика поддержания импеллерных узлов его кораблей в состоянии горячего резерва, несмотря на вызываемый этим дополнительный износ. Он будет готов двинуться в путь в следующие двенадцать-пятнадцать минут. Вопрос заключался в том, что ему делать.

«Нет, — сказал д’Орвиль сам себе. — Ведь на самом деле никакого вопроса нет, верно? Ты же не можешь позволить этим ракетным подвескам приблизиться к Сфинксу ближе, чем способен предотвратить. Однако, Иисусе — более трёхсот кораблей?»

— Мадлен, что докладывает Слежение? — спросил он, оборачиваясь к операционисту.

— Данные в настоящее время только поступают, сэр, — сказала ему капитан Мадлен Гвинетт. Она следила за появляющейся на её дисплее информацией и д’Орвиль видел, как напрягаются её плечи.

— Слежение идентифицирует это как двести сорок супердредноутов, сэр. В настоящее время похоже, что все они носители подвесок, но для подтверждения мы пытаемся подвести разведывательные аппараты поближе. Они также, похоже, привели с собой шестнадцать носителей и эскорт из примерно девяноста крейсеров и более лёгких кораблей.

— Спасибо, Мадлен.

Д’Орвиль был доволен, если можно было так сказать, тем, как прозвучал его голос, однако он понял, почему напряглись плечи Гвинетт. Флот Метрополии насчитывал сорок два СД(п) и сорок восемь более старых супердредноутов. По тяжёлым кораблям он уступал в численности более чем в два с половиной раза, однако по СД(п) соотношение было шесть к одному. У д’Орвиля было двенадцать подвесочных линейных крейсеров, однако против супердредноутов они будут плевком на раскалённой сковородке.

«Тем не менее, — насколько возможно твёрже сказал сам себе д’Орвиль, — положение не настолько плохо, как можно было бы судить по голым цифрам». Новые, оснащённые тяговыми лучами «компактные» подвески позволят каждому из его старых супердредноутов «буксировать» внутри своих клиньев почти по шестьсот подвесок, приклеившихся подобно высокотехнологичным рыбам-прилипалам к их корпусам. Это составляло сто двадцать процентов внутренней загрузки корабля типа «Медуза» и корабли уже загружались подвесками. К сожалению, они не располагали системой управления огнём для наведения столь же плотных залпов, как те, которые могла дать «Медуза». Что ещё хуже, они должны были как можно раньше избавиться от большинства подвесок, чтобы освободить сенсоры и сектора стрельбы собственной ПРО и обзора собственных антенн системы управления огнём. Так что д’Орвиль оказывался перед необходимостью использовать эти подвески с самой дальней дистанции, где их точность должна была быть самой низкой.

— Катенька, — сказал он лейтенант-коммандеру Лазаревой, — соедините меня с адмиралом Капарелли.

— Есть, сэр.

Капарелли появился на дисплее коммуникатора д’Орвиля почти сразу.

— Себастьян, — произнёс он ровным голосом, однако лицо его было напряжено.

— Том, — кивнул в ответ д’Орвиль, размышляя о том, сколько раз прежде они приветствовали друг друга подобным образом… и спрашивая себя, поздороваются ли они когда-нибудь ещё.

— Я думаю, что должен выйти им навстречу, — продолжил д’Орвиль.

— Если ты так поступишь, то лишишься поддержки внутрисистемных подвесок, — возразил Капарелли и д’Орвиль мрачно кивнул.

Внутрисистемная оборона в очень значительной степени основывалась на подвесках МДР и они были развёрнуты в огромных количествах. «К сожалению, — думал д’Орвиль, — количества эти не были достаточно огромны». Они были предназначены для отражения любой вероятной атаки, однако разработчики защиты не рассчитывали на противника, готового бросить на них более двухсот современных носителей подвесок и весь потенциал их ПРО. Они всё ещё могли бы отбить атаку, но не могли не позволить нападающим дойти до зоны досягаемости ужасно уязвимых рассредоточенных верфей, в которых приближалось к завершению строительство всего следующего поколения супердредноутов Королевского Флота Мантикоры. Д’Орвиль не мог позволить хевам приблизиться настолько, чтобы позволить сделать с верфями домашней системы то, что они уже сделали на Грендельсбейне.

«И это даже не говоря о том, что может произойти, если они с такого расстояния откроют огонь по внутренней части системы и несколько ракет столкнутся с Мантикорой или Сфинксом на скорости в семьдесят или восемьдесят процентов скорости света», — с содроганием подумал д’Орвиль.

— Если ты выйдешь им навстречу, — продолжил Капарелли, — ты должен будешь сражаться с ними без всякой поддержки, а у них огромное численное преимущество. Ты потеряешь все свои корабли если встретишь их лоб в лоб.

— А если я не встречу их лоб в лоб, то позволю им подойти на дистанцию, с которой они могут обстрелять планету.

— До сих пор они тщательно избегали всего, что могло выглядеть как нарушение Эриданского Эдикта, — отметил Капарелли.

— До сих про они и не вторгались в нашу домашнюю систему, — парировал д’Орвиль. Мантикорская традиция гласила, что при угрозе битвы Адмиралтейство не вмешивалось в решения командующего флотом — даже командующего Флотом Метрополии. Что делать д’Орвилю со своим флотом, было решать ему. Адмиралтейство могло советовать, могло предоставить дополнительные разведданные или предложить тактику, однако окончательное решение лежало на нём, и не в духе Томаса Капарелли было пытаться это изменить.