— Совершенно верно. И именно на эту часть людей, наименее адаптировавшихся к современной медицине, будет нацелена игра тех, кто пожелает устроить проблемы.

— Но зачем кому-то желать устроить проблемы? — практически жалобно вопросил Хэмиш, и Хонор с Эмили одарили его практически идентичными жалостливыми взглядами. Затем повернулись друг к другу. Эмили вздохнула.

— Ужасно, правда? — спросила она Хонор. — Трудно поверить, что это один из старших членов королевского кабинета.

— Ну, не знаю, — ответила Хонор с кривой улыбкой. — Скорее всего он в политике некомпетентен не более, чем я была тогда, когда меня в первый раз послали на Ельцин.

— Но оправданий этому у него гораздо меньше, — сказала Эмили блеснув глазами.

— Не совсем, — возразила Хонор широко улыбаясь при виде Хэмиша откинувшегося на спинку кресла, поднявшего бровь и смиренно скрестившего руки. — В конце концов, он страдает как минимум от одного врождённого порока.

— Это какого же? — спросила Эмили, но тут же замотала головой. — Знаю, знаю! Ты имеешь в виду его Y-хромосому?

— Именно, — подтвердила Хонор и обе они расхохотались.

— Очень смешно, — сказал Хэмиш. — А теперь, когда вы закончили острить, как насчет ответа на мой вопрос?

— Не в том дело, что мы думаем, что кто-то хочет устроить проблемы, — намного серьёзнее ответила Хонор, — а в том, что обязаны предусмотреть, что кое-кто может захотеть. Люди есть люди, и какой-нибудь идиот, отвергающий все произошедшие на Грейсоне изменения — и не обманывай себя, таких еще полно, даже если они и в явном меньшинстве — способен зациклится на этой теме просто из-за паранойи. И не забывай Мюллера и Бёрдетта, да и нынешнюю грейсонскую оппозицию. Они, вероятно, сочтут стоящей идеей вынудить Бенджамина растратить политический капитал на твою защиту. — Она пожала плечами. — Вряд ли это создаст серьёзные проблемы, но Эмили права. Вероятность этого присутствует, а на уровне Землевладения любая проблема может стать серьёзной.

— Итак ты хочешь сказать, что всё что у нас есть — это девять месяцев, прежде чем мы вынуждены будем вынести всё на публику, — подвел он итог.

— Думаю, именно это я и хочу сказать, — подтвердила она. — Я могу настаивать на своём праве не объявлять отца ребенка даже после его рождения, и это скорее всего сработает нормально на Мантикоре. Однако на Грейсоне это не пройдёт. По крайней мере не пройдет гладко. Но признать рождение ребёнка я собираюсь как только оно произойдёт.

— Правильно, — согласилась Эмили. — Но каждый месяц, который мы выкроим, прежде чем вынести вопрос на публику, будет очень ценен. Даст политической ситуации больше времени на стабилизацию и увеличит промежуток между проведённой оппозицией компанией по дискредитации и моментом истины. Не то, чтобы это всё равно не оказалось неприятно, вы же понимаете.

— О, Эмили, поверь мне, это понимает даже такой политически некомпетентный тип, как я, — едко сказал Хэмиш.

— Итак, подводя черту под сказанным, — через мгновение произнесла Эмили, вновь переводя взгляд с Хонор на Хэмиша и обратно, — единственный реальный вариант — это поместить ребёнка в маточный репликатор конфиденциально и надеяться, что к моменту его — или её — рождения политическая и военная ситуация изменится достаточно, чтобы поднятая им буря оказалась несколько слабее.

— Боюсь, что так, — откликнулась Хонор.

— Ну, в таком случае, — сказала Эмили со своей эксцентричной улыбкой, — полагаю нам с Хэмишем лучше провести несколько ближайших месяцев учась тоже быть саламандрами.