— Я полагаю, что мы сможем без этого обойтись, если телохранителям разрешат занять позицию вне помещения, — серьёзно сказала Хонор, не в силах полностью справиться с приступом внутреннего веселья, поскольку тщательно запрятанное раздражение доктора полыхнуло еще ярче.

— Не думаю, что это будет проблемой, — произнес доктор, и Хонор последовала из приемного покоя вслед за ним.

— С вами всё в порядке, миледи?

Хонор поморщилась, разрываясь между забавностью и любящим раздражением в голосе Лафолле. Она часто размышляла, что грейсонские отношения к вопросам секса и деторождения были странным образом искажены. С одной стороны, ни один благовоспитанный грейсонский мужчина даже и не помыслил бы обсуждать подобные вопросы с женщиной, на которой он не был женат. Однако, с другой стороны, учитывая тысячелетнюю борьбу грейсонцев за выживание, даже самый благовоспитанный мужчина-грейсонец просто не мог вырасти, не став полностью осведомлённым насчет всех «женских» аспектов проблемы.

— Это амбулаторная процедура, Эндрю, — сказала Хонор, усаживаясь в роскошное кресло аэролимузина. — Это не обязательно подразумевает, что она не причиняет неудобств, даже с учётом быстрого заживления.

— Нет, миледи, конечно же нет, — ответил Лафолле чуточку торопливо. Хонор строго посмотрела на него и спустя мгновение Лафолле кривовато улыбнулся.

— Извините, миледи. Я не хотел показаться назойливым. Я только, ну…

Он пожал плечами и поднял руки вверх.

— Я знаю, Эндрю. — Хонор улыбнулась ему, а Нимиц весело мяукнул с её коленей. — И я действительно чувствую себя прекрасно.

Он кивнул, и Хонор оглянулась в окно. Нимиц встал на её коленях, тщательно выбирая места, на которые ставил лапы, и очень нежно прижался мордой к её щеке. Урчащее мурлыканье кота успокоительно вибрировало в Хонор и она позволила его любви и поддержке течь сквозь себя. Сейчас она в них ужасно нуждалась.

Эта нужда застала её врасплох. Её мысли продолжали возвращаться к крохотному эмбриону, плавающему теперь в маточном репликаторе. Такой крошечный комок плоти… и всё же, какое огромное место занимал этот ещё не родившийся ребенок в её сердце. Она ощущала внутри себя пустоту, как будто потеряла что-то невыразимо драгоценное. Умом она понимала, что ребенок был в большей безопасности там, где он — или она — находится сейчас, однако чувства говорили другое. Какая-то часть её ощущала, что она словно бросила своего ребенка, оставила его в этой безупречно стерильной антисептической камере хранения подобно неудобному багажу.

Хонор нежно обняла Нимица, всем сердцем желая, чтобы Хэмиш мог сопровождать её в Бриарвуд. Он и хотел так поступить. На самом деле, он даже пытался настоять на своём присутствии до тех пор, пока Хонор не указала на то, что это плохо сочетается с её настойчивостью в осуществлении своего права не раскрывать имя отца. Уже само по себе плохо, если кто-то заметил её и её охрану в крупнейшем центре материнства и детства Звёздного Королевства. Только ещё не хватало общества Первого Лорда Адмиралтейства. И всё же, сейчас она мечтала оказаться в объятиях Хэмиша.

«Что ж, я и окажусь там сегодня вечером», — сказала Хонор сама себе. И, что столь же существенно, она ощутит поддержку Эмили. Возможно, она слишком долго прожила среди грейсонцев, подумала Хонор, и её губы подрагивали в улыбке нежности и веселья. Интересно, сколько ещё мантикорцев найдет мысль провести вечер в обществе жены отца своего будущего ребёнка успокаивающей. И всё же это слово было единственным, которым Хонор могла описать свои чувства.

И её на самом деле не волновало то, насколько противоестественным это могло бы показаться ей самой в догрейсонские времена.