Я радостно устремилась навстречу звуку, но хруст делался все более явственным. Кто-то продирался сквозь кусты. Кто-то сильный и большой. И это точно не заяц!

Я глотнула воздуха. Собралась, сжав руки у груди, готовая к атаке. Мгновенно укрылась щитом. И все это на одних рефлексах: неплохо нас вымуштровали.

Подлесок расступился, и прямо на меня вылетел огромный злой и перепуганный кабан.

Леон

Солнце коснулось верхушек гор, когда меня окликнула тетка Морелли, у которой жила выскочка. Я напрягся. Этой тоже от меня что-то нужно?

Но тетка сказала:

– Я твою напарницу ищу, постоялицу свою.

Вот, позволил бабке Сале себя на «ты» да милком называть, не настоял сразу на подобающем обращении, теперь вся деревня «тыкает», кроме разве что старосты. Запомню на будущее, а сейчас, пожалуй, только терпеть и остается.

– Где она шляется? – не унималась тетка.

Да где бы ни шлялась, ее дело – она совершеннолетняя, и работы для нее здесь нет. Как староста и сказал в самом начале, только отдыхать да отсыпаться. Что бы там ни «пошаливало», являть себя практикантам оно не торопилось. А может, и не пошаливало вовсе, суеверия одни.

– Я ей не сторож, мастра Морелли, – вежливо ответил я. – Пусть гуляет где хочет.

Старая дева поджала губы.

– Я – девица приличная, и на постой к себе пускаю приличных, а не всяких там, которые всю ночь где-то шляются!

– Еще не ночь, – заметил я.

Невольно посочувствовал выскочке: вырвалась из-под опеки родителей только для того, чтобы попасть к очередной надзирательнице. Кому какая разница, чем девушка занимается поздними вечерами, если ее верность никому не обещана? Когда еще радоваться жизни, как не в молодости – пока на шее не повисла семья, дети и куча обязательств. А магия прекрасно защищает от любых неприятностей. Уж на это-то у выскочки ума хватит!

Но надо же, тихоня уже вовсю развлекается, а я пока только переглядываюсь. Конечно, сам решил не торопиться, но почему-то стало обидно.

– Увидишь ее, передай: до темноты не вернется – от дома откажу. У меня приличный дом!

Может, мне малявке еще и свечку подержать на сеновале или где она там? Чтобы вовремя к хозяйке вернуть?

– Хорошо, мастра Морелли.

Я глянул на небо. Темно будет очень скоро. Здесь почти не было привычных мне сумерек. Солнце падало за горы, и еще какое-то время небо отливало алым на фоне их темных силуэтов, а потом наступала ночь. Вряд ли выскочка вернется до темноты.

Ладно, если эта старая ханжа упрется, замолвлю словечко перед бабкой Салой, у нее в доме хватит места. Представив, какое лицо сделается у выскочки, я едва не расхохотался.

Вытянулся на скамейке под яблоней, бездумно глядя в густую крону. Сегодня бабки будто с цепи сорвались. Одной крышу залатай, другой ковер, который еще Великую битву помнил, от моли избавь да прорехи заделай, третьей огород полей. Никакой чурчхеллы уже не хотелось – да и кто бы мог лопать ее в таких количествах, слипнется же все! Стоило бы с чистой совестью наслаждаться заслуженным отдыхом, но какой-то противный червячок ворочался внутри.

Да нет, что с ней могло случиться в этой глуши? Не поперлась же она к реке рыбу ловить, в этот поток навернись – не выплывешь, мигом голову о камни расколотит. И в лесу заблудиться раз плюнуть, поэтому туда только местные и суются…

Выругавшись, я резко сел. Да что такое, я же ей и правда не сторож! Ну ладно, закину простой «Бредень» – он чует все творимое неподалеку колдовство. В последние дни заучка только и делала, что отрабатывала боевые заклинания, так что засеку с легкостью. А не засеку – значит, она другие навыки отрабатывает и незачем ей мешать…

Или помешать? Какое у нее будет лицо, когда в самый интересный момент моя иллюзия – не дурак же я сам соваться! – сообщит, что ее хозяйка ищет. Поделом, гулять надо так, чтобы не попадаться!

Ровно когда я додумал эту мысль, мой «Бредень» зацепил «Путеводную нить», уходящую прямиком в лес. А в следующий момент ее заклинание истаяло – кончился срок. Все, что я успел заметить, направление, и…

И пропади оно все пропадом, куда эта ненормальная потащилась! Может, конечно, ровно затем, о чем я поначалу и подумал, а заклинание сотворила на случай, если парень решит идиотски пошутить. Потом увлеклась…

Но все же придется ее искать. И лучше бы ей быть не одной, потому что одной я ей точно голову откручу, все равно она только для того, чтобы косу носить! Тащись по милости этой малявки кардис ведает куда!

Дед мой учил: идешь на день, еды бери на неделю, и, даже если задание кажется пустяковым, не забывай, что всегда может случиться какая-то пакость, после которой ноги бы унести. Потому я собрался как следует, хоть и чувствовал себя полным дураком, – и это я выскочке тоже припомню! Вытряхнул из саквояжа холщовую сумку через плечо. Отправил туда туго скатанный плащ – чудо что за плащ, из пуха горных коз, сложенным можно в чашку запихнуть, а теплый какой! Потом флягу с водой – никогда не знаешь, хватит ли магии на мелочи, тоже дедова наука. Следом еще одну флягу с кое-чем покрепче, пяток бутербродов, укладку с бинтами, хоть и прекрасно понимал, что они не понадобятся. На пояс привесил нож – такой, что и ветки рубить, и лучину расщепить, и мясо порезать, если что. Пожалуй, и хватит, и лучше бы выскочке вернуться до того, как я ее найду.

Кстати, а как ее искать? Для поискового заклятья нужна вещь.

Пришлось тащиться в гору в дом ханжи и просить у нее что-то из пожитков постоялицы. Та поджала губы, будто я панталоны потребовал, и вынесла большой платок. Некогда яркий, с вытканными цветами, теперь выгоревший, с прореженной бахромой, такое старье только выкинуть впору.

Но не моя вещь – не мне и выкидывать. Я взял платок в левую руку, сосредоточился, произнес необходимые слоги – и на правой руке у меня свернулся золотистый клубочек. Тетка Морелли вытаращила глаза, а клубочек соскочил на землю и покатился ровно туда, куда уходила «Путеводная нить», сотворенная заучкой.

Пришлось поторопиться: нить, что тянулась за клубочком, исчезала быстро.

На деревню уже легли сумерки, под кронами деревьев стало и вовсе темно. Я сотворил «Кошачий глаз», недоуменно моргнул: показалось, будто по стволу, обвивая его, вполз змей с птичьей головой и сложенными за спиной крыльями. Вроде я не пил…

Клубочек катился себе и катился, я тащился за ним, беспокоясь все больше. Что ее понесло в чащу? И почему до сих пор не вернулась?

Ответ на этот вопрос я получил через десяток шагов, продравшись сквозь кусты на поляну. Заучка стояла, прислонившись спиной к здоровенному можжевельнику. Под щитами ее лицо отливало синеватой бледностью.

Больше я ничего заметить не успел. Только медведя с опаленной мордой, который понесся на меня.

Леон

В животе разросся уже знакомый ледяной кристалл, остужая заскакавшее было сердце и замедляя время.

Это только в сказках мишка косолапый – добродушный увалень, любитель полакомиться медом и поспать. В жизни это здоровая хищная зверюга, которая скачет на тебя со скоростью лошади, а нагнав, встает на дыбы и в темпе хорошего драчуна лупит лапами с когтями длиной в мужской палец. Чтобы, свалив, перервать горло или перекусить хребет – что получится быстрее. Бежать бесполезно.

Я и не стал.

Сдернул сумку и магией закинул зверю в раззявленную пасть. Магией же подпихнул глубже, чтобы точно не вывалилась, и, пока медведь тряс головой, сотворил воздушный клинок и полоснул по шее. И еще раз. Теперь удачней – рана зацепила крупный сосуд. Кровь полилась ручьем, но хищник сдаваться не собирался. От ярости и боли он не почувствует слабости, пока не упадет.

Я отскочил, когда медведь все же избавился от помехи и опять рванул на меня. Никакие щиты бы не помогли, здоровенный зверь с разбегу снес бы вместе со щитами. Пропустив его мимо себя, я, уже без всякой магии, всадил нож медведю под лопатку. Снова отскочил, но уже не так проворно – это только по времени схватка длилась несколько мгновений, мне сейчас казалось, будто она заняла полжизни, выпив все мои силы. Зверь сделал еще несколько неровных шагов, опять заревел и рухнул.