– За петухом пошли, – мрачно сообщил Леон, выглянув в окно.

Я подошла к напарнику и успела увидеть, как мастро Фаббри, зажав петуха под мышкой, стремительно удаляется по тропинке, ведущей к холмам.

Мы с Леоном переглянулись и поняли друг друга без слов. Пора своими глазами взглянуть на заповедный родник, о котором староста заливался соловьем с первого дня, как мы приехали на практику. Похоже, он искренне верит, что сможет излечить несчастного мастро Грассо с помощью одной лишь живой воды.

– Ты как? – тихо спросил Леон. – Я могу один сходить, все тебе расскажу.

– Пойдем вместе. Я нормально, правда.

Арабелла суетилась вокруг отца, подкладывала ему подушки под голову, поправляла одеяло. Младшая дочь уже несла кружку, до краев налитую водой. Маленький сын сидел на краю постели и круглыми испуганными глазами смотрел на мастро Грассо как на героя.

Моей ноги коснулся пушистый хвост: отважный маленький котенок прибежал следом за мной. Он задрал голову и хрипло мяукнул, будто ругался, что меня ни на секунду нельзя оставить одну. Я подхватила Рыжика и сунула в руки мальчишки. Подбадривающе улыбнулась.

– Присмотришь, чтобы этот сорванец не натворил дел?

Сынишка мастро Грассо кивнул. Вот и мальчику будет, чем заняться, и мне не придется волноваться за Рыжика.

Соседи, набившиеся в тесную комнатушку, хотя их никто не приглашал, охали и ахали. В суматохе никто не заметил, что мы с Леоном ушли. Мы выскользнули за околицу, следом за старостой. Он давно скрылся среди деревьев, а узкая тропинка спряталась в густой траве.

Леон раскрыл ладонь, и на ней свернулся золотой клубочек, едва различимый при ярком свете дня. Нить поискового заклинания казалась тонкой паутинкой, но так или иначе – она была.

– Как тебе удалось? – изумилась я.

Для поискового заклинания нужна вещь, принадлежащая человеку, а Леон справился и без нее.

– Подхватил след ауры: староста проходил здесь совсем недавно, – объяснил Леон и коротко добавил: – Это заклинание не изучают в академии. Дед научил.

– Ого! А меня научишь?

Леон полуобернулся, краешек губ дернулся в улыбке.

– Научу.

Мне нравился этот новый Фальконте. Фальконте, который, оказывается, знает другие ответы на просьбу, кроме как «А что мне за это будет?».

Взбираться пришлось в горку, продираясь сквозь низкорослый кустарник. Я скоро начала отставать, не рассчитала сил: слишком много потратила на целительство. Однако молчала, стиснув зубы. Что я за боевик такой, если начну ныть при первых трудностях?

Леон, не обнаружив меня поблизости, вернулся и взял меня за руку. Успел влить каплю силы, прежде чем я выдернула ладонь.

– Не трать магию! Она может пригодиться!

– Строгий начальник! – усмехнулся он. – Гордость позволит просто держаться за меня?

– Ты невозможный человек!

– Ну так что? – Он изогнул бровь. – Могу пойти вперед, но тогда ты пропустишь все самое интересное.

– Ладно!

Я, ворча, сжала его пальцы, а Леон, сделав вид, будто так и надо, продолжил подниматься на холм.

Мы надеялись, что родник находится где-то недалеко от деревни, и действительно, не прошло и получаса, как из-за деревьев донеслось журчание воды, а что особенно важно – приглушенное квохтанье несчастной птицы. Мы почти догнали старосту, он не успел принести петуха в жертву.

Леон приложил палец к губам, и дальше мы двинулись, осторожно ступая с носка на пятку. Леон раздвинул ветви, и мы выглянули из укрытия как раз в тот момент, когда мастро Фаббри занес нож над горлом петуха, подняв его за ноги.

Староста стоял на камне, о который с шумом ударялся водяной поток, струившийся из трещины в голой скале. Трещина змеилась подобно молнии, будто однажды неведомая мощная сила ударила в камень, проломив его.

Мы с Леоном встретились глазами и одновременно запустили «Бредень». Петух кудахтнул. Капли жертвенной крови оросили камень, смешиваясь с водой.

Темная зловещая магия шарахнула по чувствам, врезалась под дых, будто кулак. Вспыхнула и потекла, уносимая водой. Живой, ага… Мертвой!

– Кард… – сорвалось было с губ Фальконте, но я накрыла его рот рукой.

Нет, больше никогда мы не произнесем имени проклятого некроманта вслух, хотя имя никого не может вернуть из небытия.

А вот жертвы, которые жители деревни приносили у родника – год за годом, столетие за столетием – думая, что почитают безобидных древних богов, на самом деле подпитывали темного мага, которого все вот уже половину тысячелетия считали мертвым. Капля за каплей, капля за каплей… Кто знает, сколько еще жертв осталось принести, прежде чем Кардис Морте возродится? Одна, две? Или эта была последней?

– Мне страшно, – прошептала я.

Леон

Староста зачерпнул воды во фляжку.

– Магия, шмагия, – пробурчал он. – Водица-то живая никогда не подводила.

Он убрал в мешок фляжку и петуха – правильно, чего добру пропадать! —и двинулся в сторону деревни.

Габи дернулась, собираясь идти за ним, но я придержал ее за руку. Поднес палец к губам, выждал, пока шаги перестали быть слышны.

– Пойдем-ка посмотрим поближе, что там за живая водица, – сказал я.

На первый взгляд родник как родник. Углубление, чуть меньше метра диаметром, глубиной… Я сунул руку, и она ушла до подмышки. Удобно, можно сразу ведром воды набрать. Дно и стенки выложены плоскими камнями. С одной стороны такой же каменный желоб, куда спускается струя воды перед тем, как превратиться в ручей, уходящий в лес, чтобы рано или поздно слиться со стекающей с гор рекой.

Я осторожно, очень осторожно, чтобы не пробудить чужих заклинаний, обследовал родник «Бреднем». Ничего. Похоже, та темная магия, что таилась здесь, оживала, только когда роднику приносили жертву. Я потянулся за ножом – проколоть себе палец да посмотреть повнимательней, но Габи перехватила меня за запястье.

Да, она права. Кранивилья стоит здесь со времен Последней битвы, и все эти века местные бегают к роднику за помощью. Кто знает, не окажется ли капля моей крови той, которая переполнит чашу, возродив из небытия некроманта, чьим именем до сих пор пугают детей?

Что ж, придется действовать по старинке. Я влез в родник – ноги тут же онемели – и начал методично, камень за камнем, переворачивать голыши, которыми была выложена чаша.

– Простынешь!

Габи подошла ближе, наблюдая за моими действиями, наклонилась, опасно балансируя на краю. Камень вывернулся из-под ее сапога, она вскрикнула, вцепилась в ветку акации, тут же охнув, выпустила ее и, потеряв равновесие окончательно, бухнулась бы в воду, если бы я не успел подхватить ее в последний момент.

С девичьей ладони, оцарапанной колючкой, капнула в воду капля крови.

Я тихо выругался.

– «Бредень», скорее! – воскликнула Габи.

Мы собрали заклинание одновременно и увидели, как вспыхивает темная сила, всасывается в камень и исчезает, оставляя тихий и мирный родник.

Габриэла вывернулась из моих рук, потешно взвизгнула, встав в воду. Подцепила камень из родника.

Я выпихнул ее наверх – нечего мерзнуть, враз губы посинели, – магией просушил одежду. Осмотрел камень.

На нижней стороне голыша были то ли выцарапаны, то ли выгравированы руны, от которых у меня волосы на затылке встали дыбом. И вовсе не потому, что я все еще стоял выше колена в родниковой воде.

Я не был силен в некромантии – да и кто в наше время силен в некромантии? – и поэтому полного смысла рун разобрать не мог, лишь отдельные символы. Если я не ошибался, приняв жертву, камень формировал что-то вроде магического луча и передавал… куда? В такой же передатчик? Непосредственно в филактерию?

Кто знает, возможно, мы могли бы отследить направление, принеся новую жертву роднику. А возможно, и нет. Руки чесались попробовать, но здравый смысл, в кои-то веки, возобладал. С этим должны разбираться не двое недоучек.

– Запомнишь? – сказал я Габи, выбираясь из воды.