Город, в котором располагался «Цеппелин», показался Ипполитову весьма приличным. Старинные здания, узкие и кривые улицы в центре, дальше широкие проспекты и бульвары — экзотика и комфорт соседствовали здесь. Ипполитову, правда, больше нравился комфорт, и он вместе со своей свежеиспеченной подругой жизни Лидией Судовой обосновался в новом двухэтажном коттедже.

Лида бегала из комнаты в комнату, не в силах удержаться от восторженных восклицаний, а Ипполитов ходил за ней, иронично улыбаясь. Что ж, пока пусть будет так, потом он прижмет этих немцев к стене — его будущий особняк должен быть не в каком-нибудь провинциальном славянском городке, а на окраине самого Берлина, в крайнем случае где-нибудь под столицей. Ипполитов слыхал, что именно там живут высокопоставленные лица: имеют комфортабельные усадьбы в тихих местечках и ездят в Берлин на машинах.

Лида нарядилась в розовый пеньюар, села в углу гостиной под торшером, сделала вид, что читает какую-то книгу — играет этакую светскую даму-мадаму! Тьфу, дура, не понимает, что она такая же дама-мадама, как он английский король

Сулова повела глазами и улыбнулась. Она догадывалась, что Ипполитов думает о ней. Пусть думает что хочет, пусть считает ее легкомысленной, способной лишь на любовные утехи. В конце концов, это ее устраивает. Чем меньше Ипполитову известно ее прошлое, тем лучше. Да и зачем ему знать, что уже в сорок первом Лидия Адамчик (это ее настоящая фамилия) по заданию гестапо выдавала советских патриотов и партизан, что на ее совести не один десяток погибших людей?

В нужное время она скажет свое слово, поскольку получила от Краусса особые инструкции. Главная ее задача — не спускать глаз с Ипполитова, добиться, чтобы он любой ценой осуществил запланированную акцию. Если окажется трусом, испугается, будет тянуть время, она имеет право применить оружие, а заподозрив измену — немедленно уничтожить Ипполитова. И рука у нее не дрогнет. А если Ипполитов попадет в руки чекистов — она срочно проинформирует главное управление имперской безопасности, применив только ей одной известный шифр.

Утром Краусс привел в особняк двоих инструкторов. Один, высокий, лысый, безбровый, с красными, будто после многодневной пьянки, глазами, сморщил кожу на покатом лбу и представился:

— Валбицын.

Ипполитов пожал ему руку без особого удовольствия: чем-то Валбицын не понравился ему — или тем, что смотрел как-то свысока, как и полагается инструктору на курсанта, или тем, что сразу стал искать глазами в комнате, очевидно, бутылку со спиртным и, заметив в углу бар, решительно направился туда.

Краусс, зная слабость Валбицына, предупредил:

— Не больше рюмки, ясно?

Валбицын, не отвечая, достал бутылку коньяку, налил только треть рюмки и выпил, с наслаждением закрыв глаза.

«Вот это инструктор... — подумал Ипполитов. — С таким помучаешься».

Краусс прочитал укор в его глазах и объяснил:

— Герр Валбицын — один из наших лучших специалистов по документам. Имеет привычку вечером напиваться, но утром после первой рюмки рука у него твердеет — стреляет как бог, сами убедитесь в этом.

Второй инструктор был одних лет с Ипполитовым и даже чем-то похож на него. Он вел себя скромно, сел в кресло под торшером, где вчера вечером Лида демонстрировала свои прелести, смотрел на Ипполитова с интересом и явной симпатией.

— Оберштурмфюрер СС Телле, — представил его Краусс. — Вместе с ним вы поработаете над своей легендой. Точнее, вашей с Суловой, поскольку от достоверности легенд — надеюсь, вы понимаете это, — во многом будет зависеть успех операции.

Ипполитов утвердительно кивнул. Они с Крауссом уже в общих чертах прикинули варианты легенд. Предполагалось, что у него будут документы майора, который был тяжело ранен на фронте, потом лечился в госпитале и получил отпуск для поправки.

Телле улыбнулся как-то мягко и деликатно попросил:

— Не могли бы вы, герр Ипполитов, раздеться до пояса?

— Зачем? — возмутился тот. — Вы же не врач, а меня обследовали лучшие профессора. Не правда ли, Краусс?

Штурмбанфюрер тоже посмотрел на Телле удивленно, но тот повторил:

— Очень прошу, разденьтесь. Кстати, где ваша жена?

Ипполитов показал на спальню:

— Утренний туалет.

Телле понимающе кивнул, и Ипполитов сбросил сорочку. Стоял перед оберштурмфюрером — мускулистый, сильный.

Но Телле осмотрел его скептически и сказал тоном, не допускающим возражений:

— Вы провалились бы со своей легендой через неделю, а может, раньше.

— Это почему же? — искренне удивился Ипполитов. — Мы со штурмбанфюрером Крауссом...

Но Телле не дал ему договорить:

— В целом легенда мне нравится. Но вот вы, тяжелораненый майор, идете в баню. В Москве сейчас трудно с гостиницами и квартирами, ванны есть далеко не везде, да и вообще люди там ходят в бани. Лучшая баня в Москве, если не ошибаюсь, Сандуновская?

— Самая популярная, — уточнил Ипполитов.

— Это не меняет сути дела. Вы идете в баню или по какой-либо другой причине раздеваетесь при постороннем человеке — и что же он видит? Прекрасное тело спортсмена без единой царапины... у тяжелораненого?

Краусс даже завертелся на стуле.

— Ну, Телле! — воскликнул. — Ну и голова!

Телле посмотрел на него холодно.

— Я, штурмбанфюрер, разведчик, — ответил спокойно, — профессиональный разведчик, который должен предвидеть все ситуации.

— Что же делать? — растерялся Ипполитов.

— Сегодня же ляжете в госпиталь. Вам сделают пластическую операцию, и ваше ранение ни у кого не вызовет сомнений.

— Но ведь это задержит нас! — вырвалось у Краусса.

— Лучше задержка на неделю, чем провал.

Ипполитов кивнул: в самом деле, следует предвидеть все, да и вообще каждая отсрочка нравилась ему — туда, за линию фронта, он всегда успеет.

— Жене скажете, что должны выехать на отдаленный полигон, — добавил Телле. — Зачем ей знать все подробности...

— Конечно, — согласился Ипполитов. — А она пусть пока потренируется в работе на рации.

— Безусловно, — кивнул Краусс, — наши инструкторы постараются, чтоб мадам не сидела без дела.

Ипполитову не понравился подтекст, который штурмбанфюрер вложил в слово «мадам», — одно дело, если он с иронией относится к Лидке, но Краусс... Она хоть и формально, но все же его жена...

Произнес твердо, не сводя глаз с штурмбанфюрера:

— Мадам Сулова заслуживает уважения.

— Конечно, — сразу согласился Краусс: зачем ему спорить с этим будущим счастливчиком? — Ей будут созданы все условия.

— Пока вы будете лежать в госпитале, — сказал Телле, — мы окончательно отшлифуем все детали вашей легенды, а герр Валбицын подготовит необходимые документы.

— Сколько господину Ипполитову предстоит лежать в госпитале? — уточнил Валбицын.

— Я ведь сказал: неделю.

— За неделю все будет готово.

— Вот и хорошо.

— Еще несколько дней на шлифовку стрельбы из «панцеркнакке».

— Следовательно, через десять дней начнем акцию? — Лицо Краусса расплылось в довольной улыбке. — Я могу доложить в Берлин?

— Думаю, не ошибетесь.

— Прекрасно, к этому времени и самолет переоборудуют.

Ипполитов стал одеваться. Застегивал сорочку, а пальцы плохо слушались его.

Десять дней... Еще десять дней роскошной жизни, а потом... Неожиданно нащупал в кармане бронзовый брелок. Какой черт подтолкнул его, а может, просто захотелось похвастаться — достал и произнес не без спеси:

— Знаете, что это такое, господа? Талисман самого Отто Скорцени, он брал его с собой в итальянский вояж, когда освобождал дуче. Видите царапину? Штурмбанфюрер зацепился за колючую проволоку, когда перепрыгивал через забор. Карабинер уже было поднял оружие, но наш герой опередил его. Я уверен, что этот талисман приносит счастье.

— И Скорцени подарил его вам? — недоверчиво спросил Краусс.

— Как видите.

— Дайте посмотреть.

Ипполитов протянул брелок Крауссу на ладони. Глядя, как осторожно касается талисмана штурмбанфюрер, как потянулись к нему Валбицын и Телле, Ипполитов окончательно уверовал в свою счастливую звезду.