Генерал Малинин доложил о полной готовности и о том, что артиллерия через полчаса откроет огонь.

И тут зазвонил телефон из гвардейской дивизии. Генерал Чернышев:

— Прошу командарма. Срочное дело!

Сдерживая волнение, комдив доложил: к нему доставили местного жителя, тот заявил, что немцы ночью ушли.

— Куда ушли? Объясните толком.

— Ушли из города. Ни одного фрица не осталось!

— Не может того быть!

— Я сам не верил, товарищ командарм. Но это так. О том же сообщила и разведка…

Прежде чем направиться в дивизию, Константин Константинович предупредил генерала Малинина:

— До полного выяснения обстановки в штаб фронта не звонить! Прежде сам проверю.

Захватив рацию, командарм выехал в город. Там было все так, как докладывал комдив: ни одного немца. Передовой же полк уже на противоположной окраине.

— Связывайтесь со штабом фронта, — приказал Рокоссовский. — Просите к аппарату ноль-первого.

— Слушаю, — послышался вскоре голос Жукова.

— Докладываю: немцы без боя покинули Сухиничи.

— Не может того быть! Проверь лично! Ты же понимаешь, что придется докладывать самому Верховному.

— Уже проверил. Говорю из самих Сухиничей.

— Ну если так… Сейчас доложу об этом в Ставку… Постой! А почему немцы покинули город?

— Об этом нужно их спросить…

Позже удалось узнать, что гарнизон города составляла полнокровная моторизованная дивизия генерала фон Гильса. Узнав о сосредоточении кроме частей 10-й, еще и 16-й армии, он настоял на выводе дивизии из города. «Иначе неминуемо окружение и наше полное уничтожение! Ведь прибыла армия самого Рокоссовского!»

Словом, предпринятый маневр удался. Потом участники назовут его в шутку дивертисментом, что в переводе с французского означает — «спектакль».

А в начале марта 1942 года Константин Константинович был тяжело ранен осколком снаряда, влетевшим в окно штаб-квартиры. Его спешно доставили в Москву, в госпиталь. Это было его третье ранение.

Рокоссовский находился в госпитале до мая. Не дождавшись окончательного выздоровления, выписался и поспешил в свою армию. И опять начались боевые будни.

А в июле последовал вызов в Ставку.

— Решено назначить вас командующим Брянским фронтом. Армию сдать генералу Баграмяну. Можете взять с собой необходимых помощников.

Константин Константинович назвал имена четверых: начальника штаба Малинина, командующего артиллерией Казакова, начальника автобронетанковых войск Орла и начальника связи Максименко.

Потом его принял Сталин. Прежде чем попрощаться, он распорядился пригласить прежнего командующего Брянским фронтом генерала Голикова.

— Почему у вас плохо шли дела? — спросил его Сталин.

— Мне мешал представитель Ставки Сусайков.

— Почему же вы об этом не доложили?

— Не осмеливался жаловаться на вашего представителя.

— Вы не решились снять трубку телефона и позвонить, и в результате провалили операцию. За это мы вас и снимаем.

Это был наглядный урок будущему командующему фронтом.

Брянский фронт прикрывал тульское и воронежское направления, и когда летом 1942 года немецкие войска перешли в наступление к Волге, его удары задержали продвижение врага. Бои здесь не имели решающего значения, но были упорными и тяжелыми. Особенно на воронежском направлении.

Имея превосходство в силах, противник сумел добиться успеха на сталинградском и ростовском направлениях. Они приобретали первостепенное значение. Особенно осложнилась обстановка на сталинградском направлении. Там противник форсировал Дон, вышел в междуречье Волги и Дона и завязал бои в самом Сталинграде.

В сентябре состоялся разговор по ВЧ Сталина с Рокоссовским.

— Вам не скучно на Брянском фронте? — словно бы между прочим спросил Верховный.

— Конечно, скучно.

— Я так и знал. Предлагаем вам принять командование фронтом под Сталинградом. Завтра вам быть в Москве.

— Надо спасать Сталинград, товарищ Рокоссовский. Берите с собой необходимых помощников и вылетайте побыстрей туда, — сказал ему Сталин.

Обстановка у Сталинграда оказалась сложной. Немцам удалось прорваться к северной окраине города, выйти к Волге. Возникла угроза перекрытия главной речной артерии страны. Командующий фронтом генерал Гордов не справился с возложенной на него задачей, и Ставка отстранила его от должности.

Еще совсем недавно, в июле, с Гордовым говорил Сталин: «Мы решили поручить вам ответственный пост, возглавить Сталинградский фронт». «Фронт?» — не ослышался ли он? Его, генерал-майора, только осенью принявшего армию, и сразу — командующим фронтом вместо маршала Тимошенко? Для Гордова предложение Сталина было полной неожиданностью. Он не знал, что ответить.

«Нужно твердой рукой навести в войсках революционный порядок. Мы очень на вас надеемся», — высказал Сталин решение.

И вот он, генерал Гордов, прокомандовав фронтом всего 19 дней, не оправдал надежд Верховного. Вместо него прибыл новый командующий, генерал-лейтенант Рокоссовский.

Вспоминая тот день, Константин Константинович писал:

«На этом участке шел напряженный бой. Третий день не удавалось выбить противника с удерживаемых позиций. Гордов явно нервничал, распекая по телефону всех абонентов вплоть до командующих армиями, причем в непростительно грубой форме. Не случайно командный состав фронта, о чем мне впоследствии довелось слышать, окрестил его управление «матерным»…

Объективно оценивая сложившуюся обстановку на этом участке, должен признать, что не в командовании заключалась неудача. Отсутствие необходимых сил и средств для успешного решения поставленной задачи исключало возможность ее выполнения. Усугубляла незавидное положение и непростительная поспешность Ставки в своих настойчивых требованиях, предъявляемых командующему фронтом, без учета сложившейся обстановки, сил и средств противника. Желание Ставки не соответствовало возможностям войск».

Итак, 30 сентября генерал Рокоссовский вступил в командование Сталинградским фронтом. А судьба Гордова была иной. Получив назначение на Западный фронт, он принял 33-ю, а затем 3-ю гвардейскую армию. Воевал успешно. Пятнадцать раз его имя отмечалось в приказах Верховного Главнокомандующего.

После войны его, командующего войсками Приволжского военного округа, избрали депутатом Верховного Совета СССР. И тогда он узнал об истинном положении народа. В разговоре со своим помощником он со свойственной ему прямотой сказал: «Тех, кто довел крестьянство до такого нищенского положения, надо судить! И как только народ терпит!» А потом Сталину направили справку о записанном разговоре генерала с женой. Не знали они об установленном на квартире подслушивающем устройстве. «Я сейчас говорю, у меня такие убеждения, что если сегодня снимут колхозы, завтра будет порядок, будет рынок, будет все…» Генерала Гордова судили в августе 1950 года и на второй день после суда расстреляли…

Доложив о вступлении в командование войсками фронта, Константин Константинович обратился к находящимся при нем Маленкову и Жукову:

— А теперь прошу предоставить мне возможность самому командовать войсками фронта.

Подобные просьбы Жукову, заместителю Верховного Главнокомандующего, еще не приходилось выслушивать. Он хотел было резко отреагировать по своей привычке, но сдержался.

— Хочешь сказать, что нам здесь делать нечего? Хорошо. Мы сегодня же улетим. Командуй!

И оба покинули командный пункт.

Уже с первых дней новому командующему стала ясна обоснованность выводов Гордова. Тот утверждал, что рассчитывать на успех можно лишь тогда, когда наступательная операция тщательно подготовлена и обеспечена необходимыми средствами, конечно, в возможных пределах. Предпринятое новым командующим наступление с целью ликвидации прорвавшегося к Волге противника не увенчалось успехом.

«Принимавшие в нем участие войска понесли большие потери и вынуждены были перейти к обороне, — писал Рокоссовский. — Причина неудачи усматривалась в недостаточном количестве артиллерии и минометов, низкой обеспеченности боеприпасами, а самое основное — в плохой организации наступления.