— Ну, хорошо. Что там у вас? Спрашивайте. Только быстрей!

— Товарищ генерал! Редакция шлет привет и просит сообщить, каково сейчас положение на вашем фронте, — торопливо проговорил Виктор Данилович. Он еще в пути мысленно наметил, о чем будет спрашивать, и записал вопросы в блокноте.

— Фашисты удирают к Таганрогу. Бросают орудия, танки, автомашины. Мы их преследуем днем и ночью. Наши части дерутся с героизмом. Особенно, где командирами Панченко, Чумаков, Селиверстов, кавалеристы Куца.

Боясь упустить хоть слово, карандаш корреспондента летал по листу, оставляя на нем хитрые и непонятные закорючки. Они ложились строчка за строчкой. А генерал теперь называл, сколько боевой техники врага уничтожила его армия за время наступления.

— …Пятьдесят танков, сто пятьдесят автомобилей, двести мотоциклов…

По тому, как генерал точно называл цифры, Виктор Данилович понял, что ему, видимо, поднесли оперативную сводку…

Командующий сделал паузу и, воспользовавшись этим, Буриков задал второй вопрос.

В аппарате вдруг засипело, забулькало, и Виктор Данилович, холодея, подумал, что связь оборвалась: эвон какое расстояние лежит между ними, да и мало ли что может случиться, когда в непосредственной близости от командующего идет бой!

Однако спустя немного времени снова послышался голос, и Буриков почувствовал, как от сердца отлегло.

— …Когда мы заняли Аксай, Синявскую, жители с восторгом приветствовали наше возвращение…

— Спасибо, товарищ генерал! Что передать бойцам и командирам округа?

В трубке опять наступила тишина. Виктор Данилович представил себе стоящего в окопе среди заснеженной равнины сурового генерала.

— Прежде всего, — послышался опять далекий голос, — отлично овладевать боевой и политической подготовкой… Учиться военному искусству. Использованию местности, разведке, наблюдению. Особенно ночным действиям!

— До свидания, товарищ генерал! Спасибо! Желаем новых побед!

Буриков хотел уже было положить трубку, но из нее снова послышался голос:

— Благодарю за добрые пожелания. Сделаем все возможное, чтобы с честью выполнить долг…

В телефоне опять щелкнуло, но Виктор Данилович по-прежнему держал трубку у уха, не решаясь ее положить.

— Кончили говорить? — спросил женский голос. — Алло! Командующий закончил разговор…

Тогда Виктор Данилович нехотя положил трубку, вытер рукой взмокший лоб и почувствовал такую в теле легкость, словно сбросил с плеч гору. Ровно в двенадцать ноль-ноль он связался с редактором.

— Товарищ батальонный комиссар! Приказ ваш выполнил! Принимайте текст интервью.

— Сделал? Вы сами-то, Буриков, где? В Армавире? И говорили с командующим? — в голосе редактора слышались и удивление, и одобрение, и даже похвала. Текст большой?

— Строк на сто двадцать.

Когда он кончил диктовать, редактор сказал:

— От лица службы благодарю. А за материал, Буриков, пятикратный гонорар прикажу вам выписать. Вот так-то, старик! А теперь возвращайтесь, да поскорее. Работы по горло. Есть новое задание…

Зазвонил телефон, и в трубке послышался знакомый голос полковника Назарько[2]:

— Зайди, пожалуйста.

Алексей Игнатьевич, замещая начальника штаба округа, располагался в его кабинете.

— Сегодня из Грозного приезжает генерал армии Тюленев, намерен с тобой встретиться. Поезд прибывает в двадцать три с минутами, встречай!

— Генерал собирается со мной говорить? — не скрыл я удивления. — О чем?

— Как о чем? О кавказских событиях. Ведь ты же ездил в архив, статья была твоя в «Комсомольской правде». Он ее читал…

— Неужели о том не было известно командующему фронтом?

Кавказские события происходили осенью 1942 года, когда на снежных перевалах завязались напряженные бои. Их вели с немецко-фашистскими частями войска Закавказского фронта, которым командовал генерал Тюленев.

— Вот об этом его и спросишь. А теперь выполняй задание. Бефель есть бефель[3]. В гараже возьмешь гостевой ЗИМ, команда дана.

Этому разговору предшествовали такие события. В конце лета пастух-карачаевец в поисках отбившихся от стада овец забрел на Марухский ледник. Овец он там не нашел, но увидел такое, что заставило его забыть о животных. На холодном снежном склоне темнели впаянные в лед останки советских солдат. Не один и не десять, много больше. Шинели стянуты ремнями, гранаты, в подсумках патроны, в руках винтовки.

Марухский ледник находится в пределах Северо-Кавказского военного округа. Об этом стало известно в его штабе в тот же день, а на следующий день последовала команда из Москвы: во всем разобраться и донести.

Нам, сотрудникам штаба округа, удалось в Ростове установить немногое: на Марухском перевале, вблизи которого побывал пастух-карачаевец, оборонялись части 46-й армии, которой в ту пору командовал генерал В. Ф. Сергацков. Они приняли бой с немецкими войсками. Но какие это были части, сколько их там было? Когда произошел бой? Чем он закончился? Все тонуло в неизвестности.

На запрос в архив его начальник сообщил, что необходимые документы в архиве имеются и для работы с ними нужен от нас представитель. В тот же день я вылетел в Подольск.

Работать в архиве пришлось несколько дней, с утра и до его закрытия. Переворошил десятки дел. Удалось установить безрадостные обстоятельства сражения в холодной заоблачной выси.

В последние дни августа 1942 года части 394-й стрелковой дивизии и партизаны карачаево-черкесского отряда «Мститель» столкнулись на леднике с отборными, отлично подготовленными и экипированными батальонами альпийской дивизии «Эдельвейс». Немецкие егеря засели в скалах и открыли прицельный огонь по нашим выдвигавшимся подразделениям.

На леднике им пришлось принять бой, в результате которого, понеся потери, красноармейцы из батальона старшего лейтенанта Рухадзе вынуждены были отойти. А ночью пошел снег, закружилась метель, она продолжалась несколько суток. Снег скрыл следы недавнего боя и оставшихся на леднике бойцов.

По возвращении в Ростов вездесущие журналисты из «Комсомольской правды» попросили написать о том бое на Марухском леднике. Публикация вышла без задержки, ее-то и прочитал Иван Владимирович Тюленев…

Задолго до прибытия поезда я уже был на Ростовском вокзале. С генералом Тюленевым никогда не встречался, и было объяснимым то волнение, которое испытывал. Я знал, что Иван Владимирович волжанин, участник Октябрьской революции, в гражданскую войну воевал в составе легендарной Конной Армии. Потом занимал ответственные военные посты. В 1940 году он, Жуков и Мерецков были удостоены высшего звания генерала армии. 22 июня 1941 года Иван Владимирович принял Южный фронт, а потом после тяжелого ранения вступил в командование Закавказским фронтом.

Поезд подкатил к платформе без опоздания. В дверях вагона показался генерал, сухощавый, подвижный, во всю грудь пестрые ленточки наград. Приветливое лицо, рыжеватые усики. По виду никак не дашь его немалые — за семьдесят — годы.

— О делах завтра, сейчас отдыхать, — объявил он.

— В гостинице все готово.

— Нет, нет. У меня в Ростове много друзей. — Уверенно указывая водителю дорогу по ночным улицам, он сказал, что Ростов — город юности, знает со времен гражданской войны. — Люблю его.

Он оказался точным: ровно в десять появился в штабе, и мы уединились в свободном кабинете.

— Вы не думайте, что если я был командующим фронтом, то должен знать обстоятельства боя в таких углах, как перевалы. Поглядите, какую территорию охватывал Закавказский фронт, — он указал на висевшую во всю стену карту. — С севера боевая линия проходила у Новороссийска и Туапсе, где сражались наши дивизии с 17-й немецкой армией Руоффа. Далее линия фронта тянулась по Кавказскому хребту и выходила к Орджоникидзе, Моздоку, Грозному. Туда вышла танковая армия Клейста, и там шли ожесточенные бои. На юге у границы были сосредоточены двадцать шесть турецких дивизий. Они находились в полной готовности к выступлению против нас. Ждали только команды. Надеялись, что Сталинград вот-вот падет, и тогда они двинутся к Тбилиси, Еревану, Баку. Ударят с тыла. Но еще особую заботу вызывало и черноморское побережье. Нам стало известно, что в Крыму сосредоточиваются немецкие десантники. Генерал Штудент спешно готовит воздушно-десантную операцию по выброске дивизий в район Батуми. Так что события на Марухе — это небольшая частица боевой ситуации Закавказья. А теперь рассказывайте о перевалах, — повторил он просьбу.