— Совершенно верно. Более того, совершенно невозможно понять, зачем, еще до появления людей, Всевышний создал дьявола, призванного творить беды роду людскому? Господь должен был знать, чем обернется создание падшего ангела! Змей соблазнит Еву, Ева Адама, состоится грехопадение, рождение Христа, искупительная жертва — и вот уже священники полторы тысячи лет продают билеты в рай, ни разу там не побывав!

— Это вы про индульгенции?

— Индульгенции, инквизиция, Крестовые походы… Только в ниппонской тюрьме я смог со стороны взглянуть на наше вероучение и мать-Церковь. Взглянул и ужаснулся. Более противоречивых, лживых и лицемерных догматов нет ни в одной другой религии!

— Ну, это вы хватанули.

— Вовсе нет. Откройте Августина. Этот святой пытается оправдать Бога, заявляя, что он пребывает в особой вечности, где нет времени и изменений. И в этой вечности Бог видит всю человеческую историю — сразу от начала до самого конца. Видит, но не вглядывается.

— То есть потенциально он всеведущ, но на мелочи не разменивается?

— Именно. Но если допустить существование такой вечности, то зачем вообще творить мир? Должна быть потребность, незавершенность! А если Бог не завершен, то какой же он Бог? И есть ли он вообще или это только наши фантазии, призванные ответить на вопросы, на которые может и не быть ответов!

За окном раздался громкий крик и свист меча. Мы оба встали и заглянули в проем. Во дворе совершал сэппуку глава гвардейцев Го-Нары. Вернее, уже совершил, ибо его голова катилась по каменным плитам, а из перерубленной шеи бил фонтан крови. Помощник протирал меч, а вокруг циновки с телом толпились аристократы, жадно глядя на церемонию. Вот стервятники!

К моему удивлению, Родригес воспринял харакири вполне спокойно, без истерики. Ояпонился, видимо.

— Так на чем мы остановились… Вы перешли в лагерь атеистов? Отрицаете существование сверхъестественных сущностей?

— Скажем так, сомневаюсь. Без сильных, убедительных аргументов, которые я могу «пощупать», — увольте.

— Воздух тоже нельзя пощупать. Однако вы им дышите.

— То, что нельзя познать сегодня, не значит, что нельзя познать завтра.

— Браво!

— Перед своим отъездом в Азию я слышал, что в Европе уже проводились опыты по измерению упругости воздуха. Кажется, Блез Паскаль и его зять Флорен Перье во Франции померял давление воздуха с помощью торричеллиевской трубки, заполненной ртутью.

— Торричеллиевской?

— Да, по имени Эванджелиста Торричелли, ученика Галилея.

Опа! А ведь Галилей еще жив и проживет лет тридцать. Вот если бы великого ученого перехватить до того, как он переберется из спокойной Венеции во Флоренцию, где его начнет плющить инквизиция, и увезти в Японию. Погасить его огромные долги, дать возможность построить обсерваторию… Это же какая польза для мировой науки! Вместо того чтобы вторую половину жизни собачиться с кардиналами и папой (те даже создадут комиссию по вопросу — не грешно ли смотреть в телескоп?), сидеть в тюрьме под следствием, а потом под домашним арестом, Галилей откроет истинную природу комет,[73] напишет важные труды по кинематике и сопротивлению материалов…

Надо ускорить отправку японского посольства в Европу. Это же какие возможности по переманиванию ученых открываются! Галилей, Парацельс… Коперника, увы, уже не спасти — у него парализована правая половина тела, зато можно заполучить Герарда Меркатора — знаменитого географа и картографа, автора первых глобусов Земли и Луны, а также изобретателя проекции Меркатора.[74]

Кого-то можно просто перекупить — вроде Галилея, у которого огромные долги. Кого-то заинтересовать научными открытиями. Например, Парацельс, вместо того чтобы заниматься бесполезной гомеопатией, с удовольствием подключится к изобретению лекарств. Только намекни ему о бактериях, вирусах — не вытащишь из лаборатории Акитори. Решено! Отправляю великое посольство. Во главе поставлю брата Хайру, дам ему двух помощников — Фарлоу и Родригеса. Пусть откроют представительство в Англии. Морская держава, без религиозного экстремизма и инквизиции. С большим и относительно современным парусным флотом. И без каких-либо представлений о секретности. Бери и копируй изобретения. Со всей Европы! Значит, мне нужен португалец! Весь, с потрохами.

А тем временем Родригес что-то рассказывал, увлеченно размахивая руками. В его глазах горело то самое фанатичное пламя. Только теперь с обратным знаком. Усилием воли я вернулся в разговор.

— Я ведь перед посвящением в сан интересовался наукой, читал труды того же Галилея. А потом мне в семинарии вдолбили в голову, что учение — зло, наука — от дьявола. Если в книгах написано то, что есть в Библии, то они бесполезны. Ну а если то, чего там нет, — вредны и греховны. А ведь я был знаком с самим Торричелли! Был проездом во Флоренции, где ученик Галилея сооружал насосы для фонтанов дворца Алессандро Медичи. Так вот выяснилось, что засасываемая насосами вода не желает подниматься выше тридцати четырех футов. Строители обратились за помощью к пожилому Галилею, а он сострил, что, вероятно, природа перестает бояться пустоты на высоте более тридцати четырех футов. Послал во Флоренцию своих учеников — Вивиани и Торричелли. И представляете! Последний догадался, что высота поднятия жидкости за поршнем насоса должна быть тем меньше, чем больше ее плотность. После чего проверил эту гипотезу на ртути. Так как ртуть в тринадцать раз плотнее воды, высота ее поднятия за поршнем будет во столько же раз меньше.

Торричелли писал в своем труде «Академические лекции», что пространство над ртутью в трубке пусто, а ртуть не выливается из трубки обратно в сосуд потому, что атмосферный воздух давит на поверхность ртути в сосуде. Из этого следовало, что воздух имеет вес!

— Это все, конечно, интересно. Но давайте вернемся к вам. Как практически вы видите свою, если можно так выразиться, роль в нашем общем спектакле?

— Готов взять любое амплуа, которые мне предложат, — четко, по-военному ответил Родригес.

— Как вы смотрите на то, чтобы увести японских христиан под англиканскую церковь?

— Вы серьезно?! Папа подобного не простит!

— Раз уже Кюсю сильно христианизировано, а я не сторонник выкорчевывать эту сорную траву с корнем, так пусть хотя бы у этого сада будет порядочный садовник. Вы улавливаете аналогию?

— Разумеется. Однако вы понимаете, что парламентский Акт о супрематии провозгласил Генриха Восьмого (и его наследников) единственным верховным земным главой Церкви Англии? Таким образом, все епископы, назначенные на ваши острова, буде вам удастся договориться о переходе в англиканство…

— Останутся в подчинении Лондона?

— Совершенно верно. Не лучше ли уйти под юрисдикцию Восточной церкви? Схизматики сейчас набирают силу. Московитская Церковь управляется независимыми митрополитами. Константинопольский патриархат потерял власть над восточными христианами, и те поднимают голову.

— Да, Константинопольскому патриархату сейчас не до московитов. Им бы самим уцелеть под османами…

Хм… А идея-то неплохая. Пока Московская Церковь только поднимает голову, борется с нестяжателями и иосифлянами, вполне можно договориться по-хорошему. Они будут счастливы на халяву получить епархии на другом конце мира, не станут вмешиваться в политику, а… что получаю я? Ну, кроме морального удовлетворения от общения с бывшими соотечественниками? Ведь московиты сейчас ой какие ретрограды! В тех же догматах Московской Церкви, может быть, в этот самый момент записываются положения о «небритии брады» и «нестрижении усов». Театр — зло, женщины — сосуд греха. И так далее. Нужны ли мне эти мракобесы в Японии и смогут ли они вообще тут адаптироваться? Вон те же относительно просвещенные паписты сколько дров наломали… Надо подумать. Крепко подумать.

— Хорошо, вы меня убедили. Убедили в том, что нашей стране пора раскрыть себя всему остальному миру. Готовьтесь отправляться с посольством в Европу.