Высший исполнительный орган состоял из одиннадцати министерств и возглавлялся канрэем, или премьер-министром. На эту должность я назначил Симодзумо Хиро — моего самого верного и надежного вассала. Главой военного ведомства (дайдзином) стал Хотта Абэ. Он хоть и немолод, но сможет держать в жесткой узде всех генералов армии Сатоми. А там, глядишь, и смена подрастет. У старика был еще один весомый плюс — опыт руководства школой воинов-псов. Стране крайне нужны качественные военные академии, и кому, как не Абэ, их строить. Кроме того, на нового министра возлагалась задача реорганизации и перевооружения армии на новый манер. Как подумаешь, сколько артиллеристов, мушкетеров, саперов нам нужно подготовить, — волосы встают дыбом от неподъемности задач.

Вторым дайдзином Министерства по делам чиновников и государственных земель стал Ёсикуни Хатакэяма. Этот сорокалетний даймё проявил себя с самой лучшей стороны в деле управления Киото, и я решил его повысить до министра по административным делам. Назначение и снятие чиновников, губернаторов, коор-бугё городов, вопросы землеустройства, межевания — вот чем придется заниматься Ёсикуни. Должность явно расстрельная, так как за посты и чины уже сейчас началась негласная борьба. Хатакэяме придется строить властную вертикаль, приводить в чувство феодалов.

И в этом ему должна помочь Палата тайных дел во главе с Цугарой Гэмбаном. Без специальных служб защитить государство от посягательств внешних и внутренних врагов не получится, а значит, роль ведомства Гэмбана будет возрастать с каждым годом. Ему же я поручил сформировать службу по охране высших лиц государства. Естественно, при обсуждении структуры палаты встал вопрос о синоби. Цугара встал на дыбы, когда я предложил включить департамент внешней разведки и сформировать его из ниндзя Хандзо и наиболее лояльных кланов синоби. Мы спорили около часа, и в итоге я был вынужден уступить.

Так что Палата внешней разведки осталась пока на бумаге. Как только Хандзо объявится (а он, как и моя жена, здорово задерживался), тут же с ним переговорю относительно создания структуры, занимающейся шпионажем и контршпионажем. Таким образом, у кланов синоби появится способ легализоваться и служить на благо родине. Ну а те, кто предпочтет прежнюю вольницу, будут вынуждены уйти с подмостков истории.

Четвертое министерство — налогов и сборов. Его глава Сабуро Хейко будет ведать всеми финансами страны, сбором налогов и податей, чеканкой денег. Сюда же я отнес таможню, бюджетирование расходов и доходов.

Над названием пятого органа государственного управления я долго думал и не придумал ничего лучшего, чем «Министерство науки, общественных работ и казенных заводов». В функцию этой многоголовой структуры я отнес все то, чем занимаются Амакуни, Хаяси, мой главный дорожный строитель Мики Хиратэ, кореец Чунг. И с назначением министра на эту должность возникли трудности. Сначала от нее отказался айн. Аргументировал необходимостью лично присутствовать на плавках в монастыре Хоккэ. Дескать, иначе не отвечает за результат. Все, что удалось выбить, — обещание заложить еще несколько домен. Затем в отказ пошел Хаяси. Этот увлеченный наукой аристократ умолял меня не занимать его чиновничьими делами в тот момент, когда почти получена гремучая ртуть, а на очереди еще несколько важных опытов и открытий. Хиратэ и Чунг себя еще не успели проявить, поэтому пришлось оставить должность вакантной и объявить конкурс на ее замещение.

А вот с шестым министерством — здоровья и аптек — проблем не возникло. Акитори был счастлив заняться открытием больниц, фельдшерских пунктов, производством лекарств в масштабах всей страны.

Глашатай выкрикнул название седьмого министерства, и я увидел с помоста удивление на лицах аристократии. А как вы, друзья, хотели без сельского хозяйства и рыболовства? Хонда Хосима должен кровь из носу обеспечить продовольственную безопасность страны — без этого все реформы обречены на провал из-за голодных бунтов и нищеты. Стоит взорваться какому-нибудь вулкану, выдав в атмосферу пирокластический выброс, — как нас ждут неурожайные годы. Недавно моя память опять «удружила» — выхватила из закромов документальный фильм, который я смотрел в девятнадцать лет по телеканалу «Культура». Фильм был посвящен Смутному времени в России. Ученые, выступавшие на камеру, утверждали, что великий голод, охвативший большую часть европейской территории Русского царства в правление Бориса Годунова, был вызван гигантским извержением вулкана Уайнапутина в испанском Перу в феврале 1600 года. Это привело к накоплению пепла в атмосфере Земли, что в свою очередь вызвало малый ледниковый период, характеризовавшийся десятинедельными проливными дождями и тремя годами без лета (пепел отражал солнечные лучи обратно в космос). Конкретно для России все это обернулось концом династии Годуновых, массовой гибелью крестьян, появлением Лжедмитрия и, наконец, вторжением поляков.

Мне сейчас двадцать четыре года. В одна тысяча шестисотом году, если история повторится, мне будет восемьдесят пять лет. Для японских долгожителей это еще вполне работоспособный возраст. Значит, я имею все шансы застать извержение Уайнапутины и начало малого ледникового периода. У меня в запасе шестьдесят лет, чтобы подготовить страну к стихийным бедствиям. И именно поэтому нужны такие люди, как Хонда Хосима.

Восьмое министерство — торговли — пролоббировал себе Самаза Арима. Я с легкостью отдал ему полномочия под обещания увеличить закладку кораблей на верфях Сатоми. Судостроение должно было потянуть за собой все остальные отрасли — производство железа, лесозаготовки, легкую промышленность. Зная деловой характер Аримы, я был уверен, что отдаю торговлю, как внешнюю, так и внутреннюю, в правильные руки.

Министерство иностранных дел я создавал с прицелом на будущее. Да, сейчас его возглавил недотепа брат — как же быть во власти и не подтянуть родственников? Не по-японски! Но я все более четко понимал, что Хайре пора сменить обстановку. Зазнался парень, потерял связь с реальностью. Как перебрался в столицу, опять девки, выпивка. Гейши его уже не устраивают — подавай девственниц-унэмэ.[75] И ведь паршивец не поленился, объездил несколько соседних с Киото деревень, которые пощадила чума, переговорил со старостами, выбрал себе самых привлекательных и молоденьких девушек. Обзавелся, так сказать, гаремом. Впрочем, это ненадолго. Следующей весной отправлю Хайру в Лондон. А на его место возьму кого-то из «золотой» сотни.

Предпоследний, десятый орган государственного управления я обозвал Министерством наказаний. Оно должно ведать судопроизводством, контролировать соблюдение законности, поддерживать общественный порядок. К нему же я отнес пограничную службу и почту. Должность дайдзина опять вакантна, и я склонялся к тому, чтобы взять на нее кого-то из действующих ёрики.

И как говорят англичане, last but not least (последнее по счету, но не по значению) — Министерство синтоизма. С Набой Санэнагой во главе. Фронт работы огромен, планы согласованы, ресурсы выделены — жду результата. Энергичный Наба уже успел набросать черновик единой вероучительной книги, провести предварительный аудит религиозных организаций и их недвижимого имущества, но я продолжаю подстегивать и подгонять священника. У Японии не так много времени, чтобы успеть создать конкурентоспособное вероучение, сцементировать им общество и встретить вызовы времени во всеоружии.

Глашатай закончил обнародование указа, и началась церемония ввода в должность. Под удары барабанов вадайко дайдзины подходят к моему помосту, отдают поклон и произносят клятву. После чего следует обязательная чашка разведенного в воде пепла сожженного текста присяги. И наконец получают малый жезл министра. Праздничный обед плавно перетекает в ужин, и заканчивается все очередным фейерверком. Торжество меня совершенно не радует — отсутствие жены беспокоит все больше и больше. Не пора ли начинать розыск?