Когда дипломатичная Бриа говорит «очень на любителя», надо полагать, речь идет о редкостных помоях.

Мимо нас проходит парочка пишников: мужчина в блестящих ярко‑алых плавках и зеленых гетрах и женщина в коротком полупрозрачном платьице с символическим нижним бельем под ним (отлично видимым). Оба наряда смотрелись бы довольно безвкусно даже на атлетически сложенных гуманоидах, однако этим двоим не помешало бы сбросить килограммов по двадцать каждому. Это для начала.

Они оба косятся на нас, а мужик неприязненно буркает:

– Языки почесать в другом месте можно, а сюда кое‑что другое почесать приходят!

– Ну тебя! – кокетливо хихикает женщина, крепче берет своего спутника под локоть и зыркает на Бриа.

Впервые я начинаю понимать, что, возможно, моя заместительница по дипломатической работе не преувеличивала возможные травмы для моей хрупкой психики.

– А знаете, они правы, – говорит Бриа. – Пойдемте.

Отступать, конечно, поздно.

Мы проходим под аркой и попадаем в холл отеля, где стоит мягкая мебель, предназначенная для гуманоидных форм, и какие‑то причудливые подставки, видимо, призванные сделать помещение более удобным для саргов.

Холл не то чтобы полон, но и пустым его не назовешь: довольно много статистов сидят за низкими столиками, прогуливаются и беседуют. Большинство пишники, однако вижу и парочку Превосходных (кстати, у одного рожа и форма рогов мне знакомы – похоже, один из моих вахтенных специалистов), и еще одну талесианку кроме Бриа – высокую и статную даму пожилых лет, с черно‑белыми волосами. Черт знает, то ли поседела, то ли просто прическа такая. Еще вижу представителя той же страхолюдной расы, к которой принадлежит Вергаас (надеюсь, это не мой мафиозный зам, а то было бы неловко) и целую компанию соноранцев и соноранок, человек восемь, наверное. У моих знакомых рептилоидов женщин с трудом можно отличить от мужчин, потому что половой диморфизм у них не выражен, да и в манере одеваться нет особой разницы. В материалах Нор‑Е было указано, что женщины часто бывают меньше размерами, имеют более высокие голоса и предпочитают более агрессивный стиль общения. Поскольку как минимум трое из этой компашки всего лишь с меня ростом, а обычно соноранцы намного выше, делаю вывод, что она все же разнополая. Ну или ребята притащили на оргию подростков (надеюсь, все же нет).

Нагрубившая нам парочка пишников уже стоит у стойки регистрации и что‑то визгливо выясняет у администратора. Бриа тянет меня туда же.

Нас уже ждут.

Девушки‑пишницы за стойкой могут потягаться красотой с Цуйшели.

– Счастливы видеть вас здесь, капитан Старостин и помощник по дипломатической работе Бриа! – щебечет одна из них.

Грубиян‑пишник с интересом оглядывается на меня от стойки.

– Ого, – говорит он, – капитан! Блин, извини, знал бы, не толкнул.

И обаятельно улыбается.

Если я правильно представляю себе жизненный кодекс пишников, это следует переводить как «знал бы, что ты капитан, был бы с тобой вежлив, в надежде, что представится возможность тебя облапошить».

– Извинения приняты, – киваю.

– Прошу вас, проходите в пятую фиолетовую комнату, – говорит, улыбаясь, девочка за стойкой. Она одета тоже более чем легко, но на ее костюмчик, напоминающий спортивный бюстгальтер и теннисную юбку, смотреть хотя бы приятно. – Церемония начнется через десять минут. Браслеты помогут вам найти нужное место.

Она подает мне и Бриа узкие ремешки, которые нужно застегнуть на руке.

Соприкоснувшись с кожей, они начинают светиться голубым, а у нас под ногами появляется голубая дорожка, которая ведет вглубь холла, к каким‑то дверям. Мельком проходя мимо них, вижу странное: за одной дверью мелькают разноцветные огни и множество гуманоидов в наушниках танцуют – совершенно бесшумно, но в лад. Надо думать, что музыку они слышат одну на всех. Из‑за другой двери внезапно пахнет солью и водорослями. С удивлением вижу в приоткрытую щель обложенный узорной галькой бассейн, из которого внезапно высовывается длинное белое щупальце, покрытое присосками, хватает с бортика бутыль и снова скрывается под водой. Интересно, это зверушка такая или подопечные Ардено Нолькарро снова решили развлечься?..

Меня наконец‑то пробивает на панику, и я коротко возношу молитву безвестным силам, чтобы в пятой фиолетовой комнате нас ничего похожего не ожидало. Но, к счастью, она мало похоже на мое представление о помещениях для оргий и больше похожа на спортзал перед групповой тренировкой. Во всяком случае, на полу здесь лежат такие же маты, разве что более толстые и широкие, чем мне привычные мне.

С другой стороны, откуда я знаю? Последний раз я был на какой бы то ни было тренировке опять же в колледже.

Впрочем, две детали здесь все же не согласуются с моим представлением о спортзалах. Во‑первых, высокий столб в центре, увитый той же лозой саркоссы. Столб как столб, на постаменте. Ничего совсем уж откровенно фаллического в нем нет, но лозы обвивают… скажем так, с намеком. Да и набалдашник в виде шишки на конце…

Во‑вторых, между матами расставлены пышные, аж глянцевые искусственные растения с ядовито‑зеленой листвой. Они формируют четыре небольших «зеленых уголка» в четырех углах комнаты. Почему‑то мне на память приходит слово «купы». Вроде так назывались жертвенные рощицы в Древней Греции… хотя почему жертвенные? Просто рощицы. Под сенью этих пластиковых зарослей тоже лежит по мату, но эти угловые маты выглядят шире и толще основных.

В комнате уже есть несколько человек. Некоторые сидят на матах, некоторые стоят или прохаживаются между ними, все дружелюбно болтают. Тут только пишники – не могу даже сказать, к счастью или к несчастью. С одной стороны, от них можно ожидать всего чего угодно, не обязательно хорошего. С другой стороны, избави меня боже видеть голые тела особо уродливых инопланетян (особенно избавь от гигантских кальмаров с щупальцами)… а здешние пишники, в отличие от обогнавшей нас с Бриа парочкой, сложены вполне нормально. Ну то есть у мужчин глазу особо зацепиться не за что, однако я мужиков и не рассматриваю. А у женщин по крайней мере у всех в наличии грудь.

И, кстати, несмотря на перья, пишники тоже млекопитающие. В смысле, грудь они используют вполне по назначению.

– Капитан Старостин! – к нам, лукаво улыбаясь, подходит молодая женщина – постарше Цуйшели, и меня постарше. По человеческим меркам я мог бы ей дать лет тридцать пять, может быть, ухоженные сорок. Перья у нее ярко‑алые с золотыми кончиками. – Рада вас здесь видеть!

Пожалуй, я тоже рад ее видеть. Во всяком случае, смотреть на нее очень приятно, особенно если учитывать, что из всей одежды на ней – креативно завязанный шарф. Правда, широкий и длинный шарф, который позволяет остаться в рамках приличия, особенно если эти рамки слегка растянуть.

– Это Мийгран 325, глава здешней диаспоры, – представляет меня Бриа. – Ну, вы, Мийгран, уже узнали капитана.

По номеру «325» понимаю, что дама либо принадлежит к аристократическому роду, либо занимает очень высокий пост в иерархии своей расы. У Цуйшели номер после имени пятизначный, и это уже показывает, что она имеет какой‑никакой социальный вес (как минимум, получила высшее образование… кстати, если подумать, что‑то тут не сходится: как человек с приличным социальным статусом стал работать на мафию в качестве шестерки?). А у Мийгран всего три цифры.

Однако даже странно. Трехциферные – элита довольно высокого уровня. Выше них только двухциферные, которые составляют правительство планеты (кстати, это не значит, что трехциферных всего 999 – они еще используют логарифмы и квадратные корни, даже если те получаются дробными, так что на деле цифр можно придумать бесконечное количество).

Между прочим, одноциферных и бесциферных у 3,14 не бывает вовсе, с тех пор как они отменили привилегии для старшего жречества и наследственную королевскую власть. Нынешний Протектор занимает пост более‑менее пожизненно (его могут отправить в отставку по причине «народного недоверия» или конфликта с правительством), но получает пост выборным путем по результатам экзамена.