‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Понимаю, что он шутит.

— Так вот, — с серьёзной и очень важной физиономией продолжает Егор, — очень мне запомнилось, что как-то раз возле входа в столовую Ксения разговорилась с Иваном. Своим будущим мужем. И я совершенно уверен: он ей показался довольно милым.

Охаю, всплеснув руками.

— Передача «Давай поженимся». Два взрослых кабана обсуждают мою личную жизнь.

Недовольно поджав губы, стискиваю ручку швабры сильнее и бросаю на фиктивного жениха делано злой взгляд. Кстати, он удалил своё брачное объявление. Я специально проверила. Больше никого не ищет. Это приятно.

— Тогда, много лет назад, я очень оценил, что Ксения Владимировна так и не дала Ивану свой номер телефона. Но Иван не зря был самым лучшим комбайнёром в Большевике и окрестностях. Думаешь, Максим, он отстал?

— Мне одной кажется, что ты просто пересказываешь истории Михайловны, а на самом деле ничего не помнишь из детства?

— Не тут-то было, — игнорирует меня Егор, продолжая свой душераздирающий рассказ. — Иван её снова нашёл и просто задушил своим вниманием. Каждый день встречал после смены. А Ксения упиралась, даже дедовские жигули научилась водить, чтобы сразу после работы уматывать и автобуса не ждать. Капитально так отбивалась от каждодневных Ивановых приглашений на свидание.

— Это на неё очень похоже.

— Подтверждает знающий меня пять минут тридцать две секунды Максим Дубовский.

Мы переглядываемся, темнота скрывает его тёмные глаза, но я всё равно чувствую химию между нами.

— Ксения, не перебивай важный мужской разговор, у тебя ещё будет шанс выступить.

Нет, ну это немыслимо! Хоть бы постеснялись меня так открыто обсуждать.

— Достаточно! Это никому не интересно, — оборачиваюсь, пригрозив Егору.

— Ну почему же? Мне очень интересно.

— А мне нравится рассказывать.

— Супер, вообще-то мы пытаемся остановить врага, помешать совершить ему противоправные действия, а вы двое «бу-бу», я бы с вами в разведку не пошла.

— Продолжай, Егорка, не стесняйся. Нашу песню не задушишь, не убьешь, — по-доброму издевается Максим, продолжая со мной заигрывать.

Я вздыхаю, затем набираю в лёгкие побольше воздуха, словно решаясь, кого треснуть первым.

А Егорка, видимо, совсем забыл, кто ему платит зарплату.

— Бывает, в столовую придёшь, Иван сидит рядом с Ксюшей, что-то мычит, а она нормально работать не может. И вот он, чтобы она за него вышла, подарил ей бойлер. Ну тут она, конечно, не устояла. Кто же в здравом уме устоит против бойлера?

— Бойлер?! — удивляется Дубовский.

— Ну да. Для нагрева воды. Это в наших краях очуметь каким крутым подарком считается. Он же денег стоит уйму, а тогда был ваще в диковинку.

— Хм.

— В общем, отшивала она его, а он так и не послушался. Мужчина он был очень симпатичный, его настойчивость пугала. Но она в итоге пошла за него.

— А мне говорила, что очень любила.

— Любила, конечно, кто ж спорит. Но и бойлер оказал немалое влияние.

Эти их разговоры заставляют меня припустить вперёд, в гордом и независимом одиночестве. Оторвавшись от мужиков, я невольно вздрагиваю от каждого шороха. Меня всегда занимал вопрос о таинственных ночных звуках, нагоняющих панику. Откуда они? И почему они непохожи ни на один дневной звук? Почему днём так отчётливо не скрипит старое дерево, не трещит сухой сук под осторожной лапой какого-нибудь крадущегося зверя, не шарахаются сонные птицы? В ночном лесу ничего не разберешь, и меня охватывает жуткое чувство страха, аж мурашки бегут по спине.

Но уже через секунду меня догоняет Максим и, приобняв, показывает, что никуда не ушёл и всегда на моей стороне. Я хоть и вздрагиваю, но всё равно успокаиваюсь. С ним как-то спокойнее.

— Мы просто шутили, не обижайся. И потом, мне правда очень интересно всё о тебе знать.

— Ты правильно делаешь, что разрешаешь ему ходить в трусах по дому. Очень верное решение. Пусть это видят соседи. — Присоединяется к нам Егор, разрушая трогательный момент.

Не сумев сдержаться, кусаю губы, стесняясь подобных заявлений. Мои щёки краснеют, на лбу выступают морщины, глаза прищуриваются, а челюсти я стискиваю так крепко, что просто удивительно, как у меня не ломаются зубы. Ну что это за разговоры такие?

— Зачем мы его вообще с собой взяли? — имея в виду Егора, обращаюсь к Максиму.

— Не знаю, это твой боевой товарищ, соратник и помощник. И он завидует нашему счастью. Не обращай внимания.

Вздрогнув, замечаю, где-то справа гугукает ночная птица.

— Ребят, послушайте же меня, — снова привлекает к себе внимание Егорка и размахивает берданкой, будет чудом, если он сегодня кого-нибудь не пристрелит. — Например, в Большевике случай был. Женщина по сговору за тридцать тысяч согласилась выйти замуж за гражданина Таджикистана, — пыжится Егор.

Что интересно: именно Егор мне предложил фиктивный брак по объявлению, а теперь так выговаривает, будто я сама всё придумала, и он меня спасает от возможных последствий.

Максим спокоен, его ничто не пугает, и разговоры эти, кажется, совсем не волнуют. Он тенью следует рядом. Высокий, крепкий, мужественный. Настоящий мужчина-защитник. Несмотря на все эти события, комиссию, страх и дурь Афанасия, я сто лет не ощущала себя настолько защищённой. А из Егора тем временем льётся продолжение истории. Он делится с нами с таким энтузиазмом, что просто завидно.

— Сожитель-подельник этой барышни достал для неё фальшивую справку о беременности, чтобы ускорить процесс регистрации брака. В итоге фиктивный супруг получил право проживать у нас в стране, а преступная парочка провернула такую же схему для подруги. Суд признал их действия организацией незаконной миграции и впаял женщине два года, мужику её — два года и шесть месяцев, а гражданина Таджикистана не осудили вообще.

— Я не из Таджикистана.

— Ну, знаешь ли, сейчас уже и не поймешь, кто откуда, — умничает Егор, потом подбегает ко мне и добавляет тише, как заговорщик: — Ты паспорт его проверила? Он точно местный? Чернявый какой-то и на цыгана похож. После легализации такие мужья обычно перевозят свои нефиктивные семьи с жёнами и детьми к нам и обзаводятся собственным мелким бизнесом. Процветают.

— Мне не нужен мелкий бизнес, потому что у меня есть крупный. Егор, не волнуйся так, давление поднимется, — глубоким, чуть хрипловатым голосом, от которого дрожь во всем теле, парирует Дубовский.

— Ну тогда ладно. Только я всё равно не понимаю, зачем тебе, Максим, фиктивный брак, если не нужно получать вид на жительство? Может, ты ради большого дома? Так у Ксюхи он куплен в кредит, сад запущенный, огород неплохой, но тоже мужские руки нужны, да и сама она уже не девочка, — зевает Егорка.

— Ты язык-то прикуси, Ксения Акимова — красавица, — заступается за меня Максим, и даже в темноте я чувствую его горячий взгляд на себе.

Это мило. На Егорку я внимания не обращаю, но мне обидно, что я так и не знаю, зачем Максиму брак со мной. И почему именно я? Он ведь такой потрясающий мужчина и мог выбрать любую.

— Касательно фиктивного брака я начинаю подозревать, что Максим сам не знает причину и написал объявление от нечего делать. — Включаю фонарик, вычерчивая линии на земле, освещая кучу золы, оставленную Егором, и дальше маленькие деревянные домики. — А вот и моя пасека.

Максим оглядывается по сторонам, Егор, навострившись, со своим ружьишком наперевес осматривает территорию. А я понимаю: что-то не так. Прям кожей чувствую. Моё чуткое женское сердце бьётся быстрее. Оно догадывается, чует беду. Ищу глазами Максима. И хотя знаю его всего ничего, уверена: он спасёт, поддержит, вытащит из любой опасной ситуации.

Я обожаю свою пасеку, для меня это не просто источник дохода, в неё я вкладываю душу. И, если с ней что-то случится, я не переживу. Как я буду расплачиваться с банком? На что прокормлю девочек? У меня есть паспорт на хозяйство, оно официально зарегистрировано. В столовой я столько не заработаю, да и для комиссии это ещё один минус. Детей заберут ещё быстрее, если я лишусь заработка.