Вот какой длинный путь прошли в народном сознании эти легенды: от первобытного наблюдения за борьбой огня и воды до мифа о борьбе светлых и тёмных Богов, Зла и Добра.

Всем нам доводилось слышать об этом: войдя в саклю горца или в чум жителя северной тундры, путешественник нередко делается объектом удивительного, на наш взгляд, гостеприимства. Вплоть до того, что стоит ему неосторожно похвалить красивую вещь или даже просто внимательно к ней присмотреться – и хозяин может тут же произнести: «Возьми, теперь это твоё. Иначе обидишь…»

Хотя сам он подчас живёт совсем небогато, а вещь ему дорога.

Мы восторгаемся самоотверженным благородством хозяев, но задаёмся ли вопросом: а почему так? И почему схож обычай народов, живущих очень по-разному и вдобавок столь далеко один от другого? И ведь совершенно такое же обращение с гостем отмечено исследователями на других континентах, в частности у американских индейцев…

Всё дело здесь опять-таки в «своём» и «чужом», в пересечении границы между мирами. Гость является с «чужой» стороны: откуда знать хозяину, кто он таков? Кто подтвердит ему, что этот человек доброжелателен, что он вообще – человек? Известно же, как ловко умеют притворяться людьми разные мифические существа, зачастую опасные. Уж лучше их не гневить…

Вот пример из легенды. Ненастной ночью в избу просится незнакомец, озябший и вымокший. Его впускают, дают обсушиться, радушно усаживают к столу. Утром оказывается, что это был… Леший. «Пусть коровы ходят в мой лес без пастуха, – прощаясь, говорит он человеку. – Ни один зверь не обидит!»

А что было бы, не прояви люди гостеприимства?

Но даже если на пороге стоит самый настоящий человек, и притом не имеющий ни малейшего отношения к чародейству, всё равно ссориться, обижать его опасно. Древние верили: обида и гнев создают вокруг человека нечто вроде сильного и очень вредного энергетического заряда. Куда, в кого «выстрелит» этот заряд – предугадать невозможно. Вот случай, о котором рассказали учёным в одном из племён Океании. Женщина накричала на мужа. Тот сдержался и промолчал, а вечером неожиданно умерла их любимая дочь. Вот как «выстрелил» повисший в воздухе гнев. Совет старейшин признал женщину виноватой…

Отсюда мягкость и обходительность иных «дикарей», их мудрое стремление уходить от конфликтов и споров (особенно с чужими), чему так удивлялись «цивилизованные» европейцы. Где ж им было знать, что современные экстрасенсы и в этом «предрассудке» обнаружат вполне рациональное зерно!

…У многих народов подобные верования со временем позабылись, превратившись из религиозных запретов и норм – в нравственные. Но разве не интересно узнать, каким образом возник прекрасный обычай?

Теперь становится понятно, с какой целью многие племена, в том числе некоторые соседи славян, устраивали маленькие очажки у входа в жилище. Никакая нечисть не сможет миновать святой Огонь, а гость, который его всё-таки переступит, оставит за порогом всякое зло, хотя бы даже невольное. Вот почему у славян жениху, идущему к дому невесты, метали под ноги горячие угли… Но «своим» в полном смысле слова становился лишь тот, кто делил с хозяевами трапезу, садился с ними за стол.

Отношение древних к еде вообще заслуживает особого разговора. В эпоху, о которой идёт речь, еда была не просто физическим насыщением – это было Причастие. Причастившиеся одного хлеба, каши, земных плодов или дичи в дальнейшем считали друг друга самыми настоящими родственниками; об этом подробнее говорится в главах «Свадьба» и «В едином хлебе».

Поев в каком-нибудь доме, человек мог рассчитывать на защиту и помощь хозяина, но и сам уже не смел причинять ему зла, если только для него ещё было что-нибудь свято. Таким образом, хлеб-соль, которыми сегодня «по русскому обычаю» встречают приехавшую делегацию, в своей древней языческой сути – не что иное, как мирный договор между хозяевами и гостями…

Ясно теперь, почему и граф Монте-Кристо не притронулся к угощению в доме, где собирался мстить?..

Теперь, вероятно, все убедились, что славянское язычество – это целый необозримый мир, и притом неплохо известный учёным. Самое же интересное, что этот мир жив по сей день, он и не думал умирать, несмотря на тысячу лет христианства и почти столетие навязанного атеизма. Кстати, этот последний некоторые журналисты теперь тоже почему-то именуют «язычеством». Почему – лично мне непонятно. Язычество на Руси как раз отличалось терпимым отношением к иным религиям, в том числе христианской: веруешь по-другому, ну и веруй себе на здоровье, только мне не мешай чтить моих Богов, как я привык… Разве это похоже на те времена, когда у нас в стране поголовно воспитывали «сознательных борцов с пережитками религиозного культа»?

Многие и многие стороны славянского язычества я здесь попросту обхожу стороной, а иные – едва обозначаю, чтобы эти маленькие главы не разрослись до размеров энциклопедий. Необходимо, однако, хотя бы вкратце коснуться, пожалуй, самого важного – цикла человеческой жизни, проследить его от рождения и до смерти. Можно, впрочем, и наоборот: от смерти к рождению. А почему так, пояснит дальнейший рассказ.

Мы и теперь говорим: «дети», «подростки», «молодёжь», «взрослые», «старики». И это не простые слова. За каждым стоит вполне определённая группа людей со своими обязанностями и правами, особенностями поведения и спецификой одежды. Представьте себе седую бабушку в детском платье, самозабвенно играющую в куклы, или мальчика, переодетого «дедушкой». В лучшем случае это просто смешно. А в древности, когда – не забудем! – религиозные воззрения окрашивали решительно всё, границы таких групп (учёные называют их половозрастными) были очерчены гораздо более чётко и естественный переход из одной в другую обставлялся всяческими ритуалами, предназначенными помочь человеку, уберечь его от воздействия злых сил. То же самое касалось и общественного положения.

О границах, разделяющих пространство, уже говорилось в главе «Домовой». Мы помним, как наши предки относились к этим границам. Теперь поговорим о границах во времени.

По мысли древних людей, человек двигался по своему жизненному пути вовсе не так, как движешься, например, по горной дороге, постепенно приближаясь к вершине. Для них всё выглядело совершенно иначе: человек «исчезал» на одном уровне и «вновь появлялся» уже на другом, уже в новом качестве; он «умирал» и «снова рождался». Зная это, легко понять смысл всем известной процедуры посвящения в рыцари с её знаменитым ударом меча плашмя по плечу. Тем самым символизируется настоящий смертельный удар и новое рождение: прежний человек «умирает», а с колен поднимается уже рыцарь. От этих же корней происходят современные ритуалы «посвящения» в студенты, в мастера и так далее.

В знак того, что человек и в самом деле «заново родился», он должен был сменить буквально всё – от одежды до имени. Имя и до сих пор изменяют, принимая монашество. Бывают «тронные» имена у королей, римских пап и иных светских и духовных владык. Бывают псевдонимы – литературные, сценические, спортивные. Пожалуй, особенно характерны конспиративные клички, предназначенные для того, чтобы избежать опасности отнюдь не мистической…

По сей день существуют виды одежды и её отдельные элементы, присущие только членам определённых групп. Например, военная форма, одеяния священнослужителей, просто приверженцев некоторых религиозных течений или даже кольцо на руке человека, состоящего в браке. Всё это – отголоски языческой древности, когда на протяжении физической жизни «умирали и рождались» несколько раз.