В таких местах сложно наткнуться на семейные реликвии или на что-то действительно стоящее – но даже одна серьезная находка могла оказаться дороже,
чем весь рынок целиком. Владелец не получит полной цены – да и невозможно определить точно, сколько в стоимости шедевра таланта и мастерства, а сколько –
от найденной заготовки. Равно как тяжело сравнить кусок мрамора и скульптуру –
хотя опытный резчик тоже предъявит немалые требования к целостности и структуре камня. Но там, где нам продавали находки, были довольны своим доходом
– так как кроме шести семей во всей Империи никто все равно не мог определить их истинную ценность.
Так что цену, снимая нитку бус с руки замерзшего на холодном и влажном воздухе продавца, называл сам Федор – и с ним соглашались всегда, забирая деньги и спешно собирая остальной товар, чтобы уйти. А иногда – и бросая все остальное,
выложенное на лотке.
Однако на этом рынке было совершенно иначе. Пусть я и не участвовал активно в процессе поиска, но отметить, что ни на одном лотке нет даже претензии на продажу украшений, мог легко. Вообще, откровенно говоря, продажа драгоценных металлов и камней – сугубо лицензируемая деятельность. Никто не станет хватать за руку одинокого продавца, продающего перстни с пальцев – равно как и тот не доищется правды, ежели те перстни будут изъяты в пользу государства. То же самое относится и к скупщикам золотых цепочек и старинных монет, а так же их клиентам
– все на тонкой грани легальности между частной сделкой и бизнесом. Но пока соблюдаются приличия, а оборот до смешного мал – городовые закроют глаза и вспоминать о криминале под носом станут только во времена рейдов и спущенных сверху приказов «навести порядок».
Тут же складывалось ощущение, что такой рейд завершился буквально парой минут раньше – кроме бижутерии, подходящей школьницам и уже неприемлемой даже студенткам, ничего не было. Хотя сам рынок не казался взбудораженным, а в темах для бесед не было и намека на действия властей. Странно это все.
Прямые же вопросы Федора, подсказать как пройти к нужным лоткам, получали прямые же ответы – такого тут не продается.
- Но так же не бывает, – задумчиво произносил брат.
И мчался дальше по рядам. .
- «…а я ему и говорю – переставляй забор обратно, пока куму не пожаловалась!
Кум-то мой не абы где, а в государевых людях ходит…»
- Максим, я придумал! – Тронул за руку Федор, отвлекая от очередной подслушанной истории.
Я невольно дрогнул и посмотрел в лицо чем-то взбудораженного брата.
- Только нужны деньги, - тут же уточнил он.
Вот уж с чем пока проблем пока не было. Хотя с деньгами бывают разные проблемы – вон, у Еремеевых вчера оказалась просто серьезнейшая проблема с тем,
куда их деть. Как подсмотрели средства наблюдения (я одолжил у Артема со склада беспилотник года четыре назад и регулярно подновлял расписку), замучившись махать лопатами, к одиннадцати часам дня они все-таки вспомнили, что у них есть трактор. А к пятнадцати осознали, что прятать деньги в крошечный гостевой домик
– не самая лучшая идея, так как с улицы в окнах все равно видно номинал купюр, да и куда теперь размещать гостей?
В итоге, они выкопали рядом с деньгами яму, застелили пленкой и ковшом столкнули все оставшееся туда, закопав сверху земляным холмом. Вокруг ходил и сокрушался князь Давыдов, что телефон по-прежнему не работает, и ему опять никто не поверит. А князь Панкратов меланхолично уточнял, знает ли невеста, что никакого дерева сверху не вырастет.
- Максим, нет денег?
- Прости, опять задумался. – Повинился я, доставая из внутреннего кармана ветровки стопку крупных купюр.
- Давай все, - перехватил брат и, оглянувшись, запихал их кое-как в свой кошелек, а затем поместил его в карман джинсов. – Теперь пойдем к продуктовым рядам. Там мы еще не примелькались. Так, а вы двое, - строго обратился он к своей свите. – Держите дистанцию в два десятка метров и не вмешивайтесь без крайней необходимости.
Те даже не кивнули, но пожелание выполнили.
Хотя какой риск в том, чтобы покупать продукты? Оказывается, он есть, если на глазах у продавщицы и привлеченных оживленным торгом зевак вынуть кошелек и расплатиться за пакет мандаринов одной красной купюрой из стопки таких же, а затем засунуть кошелек в задний карман.
Я наблюдал за этим с отдаления, потому отчетливо увидел, как организованная группа чумазых мальчишек, изображая нечто среднее между какой-то игрой и догонялками, врезалась в спокойно идущего Федора и не извинившись побежала дальше.
- Кошелек украли, - вернувшись и ощупав карман, довольным тоном констатировал брат.
- Поздравляю, у тебя теперь ни документов, ни семейных фото. – Слегка отстраненно прокомментировал я.
- Это ненадолго, - задумчиво посмотрел он в ту сторону, куда убежали мальчишки. – Подождем.
- Господин, нам вернуть утерянное? – Неслышно подошел один из свиты.
- Подождем, - настойчиво произнес Федор и сложил руки на груди.
Хоть я и отнесся к этому предложению скептически, но, к удивлению, ждать пришлось недолго. Хотя я и не связал с нами сразу представительную группу из четырех людей, больше походящую на собиравшую здешнюю аренду «администрацию», но за сотню шагов отметил направленное внимание и торопливые шаги в нашу сторону. Были они немолоды, но возраст не так сильно довлел над ними – спортивное прошлое сохраняло плечи и спины прямыми, а в движении оставалась та взрывная энергия, что некогда наверняка приносила победы на ринге в свои годы. Невысокие, за пятым или шестым десятком лет, с небольшой небритостью и короткими бородами, азиатским прищуром в глазах и честной европейской прямотой – они сочетали в себе совокупный портрет с доски «их разыскивает» возле любого околотка, но были столь дорого и стильно упакованы в кожу и Гуччи, что не всякий городовой взялся бы проверить их документы.
В руках идущего впереди остальных человека – невысокого и жилистого,
выбритого наголо мужчины, пытающегося улыбаться, был кошелек Федора,
раздувавшийся от содержимого как бы не в два раза сильнее, чем до кражи.
- Молодые люди, нам в бюро находок только что принесли. Возможно, вы потеряли, - старался быть он вежливым, но с сипловатым голосом это удавалось плохо.
А опасливо перебегающий на свиту брата взгляд то и дело мрачнел, и человеку приходилось возвращать улыбку на лицо.
Федор же молчал и смотрел. Я тоже молчал и смотрел. Двое из свиты вообще ничего не умели, кроме как молчать, смотреть и держать наш попкорн.
- Вы проверьте, все ли на месте, - напряженно произнес мужчина, уже не пытаясь изображать радушие, и протянул кошелек нам.
Оживленная же толпа людей, сновавшая рядом, как-то сама собой рассосалась,
оставив вокруг нас пустой пятачок.
- Берите деньги, - подал голос стоящий позади него бородач. - Разойдемся миром.
- Молчи. – Раздраженно прервал его первый. – Мы признаем ошибку. Нас никто не предупредил, что вы здесь. Не будем же винить детей, что у них нет глаз?
- Хочу купить на эти деньги. – Качнул подбородком Федор.
- Все бесплатно для тебя, - повел рукой тот. – Выбирай и бери, что хочешь.
- Брать не хочу. – Настаивал брат. – Купить хочу. Камни, драгоценные.
Украшения. Щедро заплачу.
- Нет камней. – Стал нечитаемым голос в ответ. – Магазин есть за две улицы от рынка. Покажи, что нравится - подарю. Или вот, - словно вспомнив, показал он на золотые перстни на левой руке. – Какое нравится?