Тем временем Старший изо всех сил пытался определить источник заклинания. Чернокнижник был в толпе, но «джинн» никак не мог понять, кто из присутствующих тот самый колдун. Маг скрывался, нарочно рассеивая свою энергетику по собравшимся людям, и, словно издеваясь, то и дело концентрировал ее на убитых.

— Мы не выберемся, пока не убьем чернокнижника, — услышал Старший голос Гайара. Это был тот «джинн», который с легкостью обратился в мантикору на праздника города, молодой мужчина с уродливым ожогом на щеке.

— Энергетика другая, Викард! — продолжал Гайар. — Чернокнижник не один. Их как минимум двое. Даю голову на отсечение, что один из них черный, второй некромант.

— Да знаю я, будь они все прокляты! — выругался Викард. — Ни тот ни другой пока что не атакуют, попробуем помочь людям. Небо, сколько же здесь раненых… Нужно найти кого-нибудь из лекарей.

— Кого именно? Чернокнижника Клифаира или некроманта Эристеля? — ядовито осведомился еще один из «джиннов», кого люди видели в образе феникса. Это был сорокалетний мужчина, на чьем теле тоже было немало ожогов от неудачной магической практики. — Я не собираюсь гибнуть за весь этот скот: они сами устроили облаву на тех, кто им не по зубам, пусть теперь и расплачиваются.

— Ты глупец, Криам! — разозлился Гайар. — Если ты думаешь, что, не помогая другим, выживешь, то спешу тебя разочаровать: нам не перебраться через стены даже по воздуху — над городом защитный барьер! Или ты такой болван, который вообще ничего не чувствует?

— Уймитесь оба! — разозлился Викард. Еще не хватало, чтобы они начали цапаться между собой.

Заметив Гимиро, держащего на руках плачущую маленькую девочку, мужчина дал ему знак, чтобы тот приблизился.

— Ее мать застрелили из арбалета, — произнес Штан, кивнув на ребенка, который прижимался к его груди, беспомощно стискивая в кулачках ткань его рубашки. — Чувствуете энергетику? Второй чернокнижник был в толпе, я это знаю. Наверняка, он знает, что случилось с моей сестрой. Если он убил ее, я его уничтожу!

— А четырехлетний Меккаир тоже должен записаться в ряды мстителей? — взорвался Викард. — Неужели не понимаешь, что сейчас нужно помочь живым!

Гимиро в отчаянии обвел взглядом испуганных окровавленных людей, рыдающих женщин и детей, а затем медленно кивнул.

— Если кто-то из чернокнижников рискнет нас атаковать, попробуем объединить усилия и остановить его, — тихо произнес Гимиро.

— Главное, чтобы чернокнижники не объединились против нас, — нервно усмехнулся Криам. — Энергетика их заклинаний куда сильнее, чем у нас вместе взятых. Не удивлюсь, если скоро вместо Пустынных Джиннов нас будут называть Мертвыми…

Город изменился. То, что когда-то было тихим и размеренным, теперь обратилось в панику, которая захлестывала улицы и дома. Все больше людей в отчаянии металось по улицам, не в силах выбраться за пределы города. Дети, потерявшие своих родителей, плакали навзрыд, не зная, куда им теперь идти. Старики прятались в своих домах, понимая, что у них попросту не хватит сил убежать вместе с остальными. Страх перед Эристелем, который внезапно открыл свое истинное лицо, не позволял ни мыслить, ни даже надеяться.

В первый раз колдун проявил себя на площади перед теми, кто пожелал выразить несогласие в адрес правления Родона Двельтонь. Но потом его атака повторилась вновь: нечто, подчиняющееся только чернокнижнику, напало на женщину и вырвало у нее позвоночник, после чего жадно поглотило его.

Внешне тварь походила на человека, но передвигалась она на четырех ногах, преимущественно по стенам. Существо было проворным, как ящерица. То и дело оно исчезало, утонув в черной дымке, чтобы появиться уже в другом месте. Один из солдат попытался убить чудовище из арбалета, но стрела угодила в дымку, отчего она исчезла, а затем появилась за спиной стрелка и пробила ему затылок.

Увиденное спровоцировало очередной приступ паники: истории о том, что творили чернокнижники с целыми народами, разом возникли в памяти испуганных горожан, и теперь люди изо всех сил пытались спастись. Но вместо того, чтобы помочь им, Элубио Кальонь велел запереть ворота и никого не выпускать. Сам же по-прежнему скрывался за неприступными стенами замка.

В той части, где находился дом доктора Эристеля, все будто вымерло. Бежавшие оттуда люди видели, как чернокнижник в сопровождении шестерых солдат направлялся в сторону своего жилища. Вот только стражники эти больше не шли ровно и уверенно, а, скорее, тащились за колдуном, словно лекарь не желал тратить лишние силы на поддержание их состояния.

Колдун сохранял ледяное спокойствие, прекрасно зная, что никто не решится преградить ему дорогу. Его взгляд не задерживался на перепуганных людях, словно их вообще не существовало, а мысли были обращены только к существу, что содержалось в его подвале. Мужчина понимал, что прежде чем покинуть город, ему придется «прибраться за собой» и уничтожить работу, которую ему так и не позволили закончить.

Эристель вошел в свой дом и, закрыв дверь, замер в прихожей. Его взгляд скользнул по убитому молодому стражнику, но внимание колдуна привлекло не это. Сама энергетика дома была чужой и враждебной. Материя, над которой маг работал около года, все-таки выбралась наружу, при этом успев насытиться свежей плотью. Мертвечину тварь не жаловала, потому что, питаясь ею, она не могла насытиться и уж тем более окрепнуть.

Теперь же существо стало сильнее, быстрее и… злее. Гораздо злее. Оно не могло разрушить защитные символы самостоятельно так быстро, но могло обмануть солдат, явившихся делать обыск. Видимо, поэтому стражники нашли вход в подвал, который невозможно было увидеть обычному человеку. Энергетика существа стала намного сильнее, чем прежде, и Эристелю это совершенно не нравилось.

Лекарь вздрогнул от неожиданности, услышав шум в обеденной. Его напускное хладнокровие мигом испарилось, но опасался мужчина не собственного творения, а кое-кого другого. Того, у кого могло хватить сил убить их обоих.

Приблизившись к приоткрытой двери, ведущей в комнату, Эристель увидел огромного черного ворона, который сидел прямо в центре стола, растопырив внушительного размера крылья. Клюв птицы был приоткрыт, словно она беззвучно смеялась над вошедшим, и лекарь понял, что второй чернокнижник попросту решил выяснить его местонахождение.

— Напомни ему, что мы с ним не ссорились. Пусть подумает, прежде чем делать что-то, о чем он может пожалеть, — тихо произнес Эристель.

Ворон склонил голову набок, словно раздумывая над услышанным, а затем, взмахнув крыльями, вылетел в распахнутое окно.

Тем временем люди, собравшиеся у главных ворот, уже не пытались приблизиться к стенам, хотя все еще надеялись разжалобить стражников. Возвращаться в свои дома народ боялся, и теперь горожанам оставалось только уповать на то, что чернокнижник не посмеет прислать свое чудовище туда, где собралась дюжина огненных колдунов. В них до сих пор не признали Пустынных Джиннов, которые когда-то развлекали толпу на празднике города, но некоторые люди все же начали об этом догадываться.

Викард и остальные суетились подле раненных, пытаясь помочь им, когда Гимиро направился обратно на постоялый двор. Он должен был забрать оттуда маленького Меккаира и оставшегося подле него Хасима. Этот джинн был самым старым в труппе, поэтому Викард счел правильным оставить его присматривать за ребенком.

Гимиро стремительно вбежал в дом и позвал их по имени. Вот только никто не откликнулся на его зов.

— Хасим! Меккаир! Куда вы подевались? — юноша в тревоге оглядел комнату и едва не вскрикнул, когда увидел мертвое тело старика. Он лежал на кровати, небрежно накрытый одеялом, словно задремал. Но рука убитого свисала на пол, и с кончиков ее пальцев капала кровь. Энергетика комнаты немедленно начала жечься, и Гимиро сразу понял, кто убил второго Пустынного Джинна. Колдун, который наложил защитное заклинание на стены города, начал медленно избавляться от тех, кто мог ему помешать. Он решил начать с самых слабых и тем самым показать Викарду и остальным, на что он способен.