– Ты… – снова выдохнул Хакмар. – Ты – тулпар, крылатый конь! Ты… – Он перевел взгляд на седло. Седло было очень старым – и большим. Это ж какой зад надо иметь, чтоб в таком седле удобно было? Богатырский зад! – Ты что… – сдавленным шепотом прошептал Хакмар. – Ты и в самом деле великий серый Акбузат, конь Урал-батыра, которого подарила ему Умай? Хозяйка пещеры? Но… ты же был со мной с самого начала? Почему? Кто прислал тебя в дедов ауыл? Кто послал тебя сюда?

На морде коня было четко написано: сидя на самой высокой в трех землях скале без всякой надежды с нее слезть, глупо выяснять, кто именно прислал тебе единственный шанс на спасение.

– Я вообще-то могу обратно залезть, – указывая на дырку, через которую он выполз, буркнул Хакмар.

Конь стал похож на Миньку, слушающего магнито-горских дедушек, рассуждающих о вреде rock-кубаира для молодежи клана.

– Ну ладно, ладно, – осторожно приподнимаясь и изо всех сил стараясь не смотреть ни по сторонам, ни вниз, Хакмар ухватился за стремя. И сиганул в слишком большое для него седло. Громадные крылья снова отделились от спины серого и заполоскались над головой у мальчишки.

Мощным ударом копыт тулпар оттолкнулся от скалы. Хакмар ощутил движение за спиной – и рокот взмахивающих крыльев.

Акбузат накренился, заходя на широкую дугу, – Хакмар вцепился обеими руками в луку седла. Серый конь пошел на облет вокруг вершины горного пика, на которой только что сидел Хакмар. Опускающееся за горами Сумэру солнце подсвечивало красным и золотистым его мерно работающие крылья. Хакмар вдруг почувствовал, как страх отпускает его, будто, пока он верхом в этом старом седле и на этом коне, его не сможет достать никакая опасность! Жмурясь от хлещущего в лицо ветра, мальчишка наклонился к шее тулпара, вглядываясь в оставленную им каменистую площадку. И вздрогнул.

На вершине стояла женщина. Древняя старуха, одетая, как северные дикари – в слишком плотный и неуклюжий меховой сахи, грубо расшитый чересчур ярким бисером. К собственным седым косам старухи по дурацкой северной моде были прикручены накладные черные, увешанные безвкусными цветными шнурами и отвратительно, без всякого мастерства выкованными золотыми подвесками в виде гусей и зайцев. Типично северный подход – абы блестело!

Словно услышав его мысли, старуха беззубо усмехнулась… Ее северная одежда как поплыла – сменившись чем-то средним между сарафаном чудских женщин и теми нарядами, что горные енге надевали по праздникам. На голове красовался малахитовый убор, какой не сделать и лучшим горным мастерам-камнерезам. Хакмар с изумлением понял, что перед ним уже не старуха – девчонка, совсем как он, может, чуть постарше, с волосами цвета золота, в которых мелькали и медные пряди.

– Умай! Хозяйка пещеры! – цепенея то ли от восторга, то ли от леденящего страха, прошептал мальчишка.

Золотисто-рыжая девчонка на горе звонко расхохоталась – ее хохот отозвался эхом в горах и грохотом сходящих каменных лавин – и подняла руку, словно напутствуя уносящегося вдаль странника.

У ног ее, запрокинув голову и смешно поводя треугольными светящимися ушками, сидела бурая кошка.

Акбузат несся вперед, гоня воздух громадными крыльями.

Хакмар оглянулся на оставшуюся на скале девичью фигурку и вдруг почувствовал острое, ни с чем не сравнимое облегчение. В облике и северной старухи, и веселой южной девчонки Умай была в белых одеждах. Не в черных! Для него еще оставалась надежда.

Серый Акбузат несся над далекой землей. Край нижних небес скрылся за спиной, теперь они снова привычным величественным куполом вздымались над головой, поднимаясь все выше, отодвигаясь все дальше, пока опять не стали казаться беспредельными. Хакмар вздохнул с облегчением – даже если точно знаешь, что за этими небесами есть еще одни, а за теми – еще семь штук, и в целом они и впрямь бесконечны, но лицезреть, как низ неба болтается линялой тряпкой, неприятно. Подрывает представления о величии мира.

Хакмар вцепился в гриву Акбузата и запрокинул голову, любуясь прихотливым узором созвездий, и вдруг счастливо захохотал.

Высоко и далеко – на темном небосводе – весело переливались и подмигивали семь звезд.

– Семь кузнецов! Созвездие Семи черных кузнецов, сыновей Хожира! Старая Чикыш все правильно говорила! Донгар Кайгал в Среднем мире, и он – у черных кузнецов! Туда, Акбузат! Нам нужно туда! – перегнувшись через шею коня, закричал мальчишка, указывая на далекую темную тайгу, расстилающуюся под переливами семи звезд.

Как и тогда, возле дедова ауыла, пространство вокруг летящего Акбузата слилось в размытую полосу темноты. Мальчишка сжался в комок в слишком большом для него богатырском седле, опасаясь, что треплющий гриву тулпара неистовый вихрь сейчас просто сдует его с коня. Ход Акбузата начал замедляться, из сплошного вихря несущегося мимо пространства стали выпадать отдельные элементы, и Хакмар обнаружил, что серый конь несется над бесконечно тянущимися и тянущимися внизу деревьями – в Ночи они казались сплошной темной качающейся массой. Созвездие Черных кузнецов теперь сияло над самой головой – но тулпар скакал дальше, похоже, отлично зная, куда именно нужно доставить юного всадника.

Вглядываясь вниз, Хакмар сумел разглядеть прорезающую тайгу тонкую, как черточка белым мелом, ленту дороги, уводящую к мерцающему впереди бело-голубому свечению. Акбузат несся над дорогой, и, наконец, мальчишка разглядел, что они приближаются к ледяному городу.

Ощущения Хакмара при виде открывшегося ему зрелища были, скажем так… странными. Он всегда искренне считал, что разговоры о красоте северных ледяных городов – мягко говоря, преувеличение. Что на самом деле все их города – просто очень много чумов в одном месте. Но несущийся ему навстречу город действительно был будто выкован изо льда и прекрасен! Он сиял бело-голубым светом, словно один из тех алмазов, что привозили отсюда же, с севера. Над скованной снежной коркой землей вздымались дворцы – похожие то на замерзшие фонтаны, то на поставленные торчком ледяные зеркала, то на пирамиду из сосулек, составленную безумным скульптором. Возносясь к темным небесам, на вершинах тонких игольчатых башен в гигантских металлических чашах полыхал Голубой огонь, отражаясь в гранях льда и высвечивая сверкающие стальные каркасы внутри ледяных сооружений. Ну, по крайней мере сталь они точно с юга завозили, подумал Хакмар и слегка успокоился.

У самых границ ледяного города Акбузат предусмотрительно взмыл повыше, растворяясь на темном фоне небес. Хакмар вздохнул с облегчением – гигантские чаши с Огнем пугали его, тем более что он успел разглядеть рядом с ними крохотные человеческие фигурки. Наверняка жрицы – вот от кого лучше держаться подальше!

Держась за гриву и свесившись с седла, Хакмар жадно всматривался в очертания города внизу. Конечно, недостойно почти горного мастера и почти взрослого егета проявлять нездоровое любопытство к этому гнезду голубоволосых ведьм и прирученных ими северных дикарей, но… Хакмар увидел внизу резко выделяющийся на общем бело-голубом фоне темно-красный круг – наверняка одна из знаменитых медных площадок для игры в каменный мяч! Отец говорил: не игра, а сплошная дикость. Вот бы посмотреть!

Площадку по кругу освещали чаши с Голубым огнем. Лепестки Пламени колыхались – трепеща, поднимаясь и опадая… Они были сапфирово-золотистыми, прозрачными – как призрачными. И Хакмару вдруг показалось, что их и нет вовсе! Нет, есть, конечно, вот они, но… Голубые огни словно исчезли, растворились, испуганно прячясь во мгле, – и на их месте с торжествующим ревом взвились столбы Рыжего пламени. Дрожащее Алое марево накрыло ледяной город непроницаемым куполом, над которым, стеная и завывая, метались неясные серые сгустки теней. На мгновение мальчишке почудилось, что он видит этот сверкающий ледяной город насквозь! Его будто понесло вниз, сквозь ледяные стены домов, сквозь твердую, как камень, промерзшую землю – прямо к сплошному, бушующему далеко под землей озеру Алого пламени! Весь город теперь переливался ало-багровыми сполохами – как огромный огненный потоп чэк-най!