– Но… Как же так… – пробормотал шаман. – Нам нужно время… Мы ж без припасов погибнем в тайге! И куда мы пойдем? Как можно такое?

– Им все можно! Они – Храм! – воевода сорвался на крик. – Прав был наш мастер! – брызгая слюной, выкрикнул он. – Вот она – помощь! Дождались!

– Накликал, Черный, – стискивая кулаки, ненавидяще выдавил племянник.

– Чурбак! – накинулся на него дядя. – Он не накликивал – он предупреждал!

– Надо вернуть ребят, – торопливо сказал шаман. – Их же накроет эта… зачистка!

– Точно, вернуть! – вскинулся воевода. – Может, они что-нибудь придумают! – И, крича: – Мастер Хакмар! Мастер! Верни-ись! – бегом рванул по отпечатавшимся в свежем снежке следам оленей.

Задыхаясь, старик бежал, бежал… остановился. Следы двух оленей сворачивали к лесу… и обрывались. У кромки деревьев остался лишь взрыхленный снег с отпечатками копыт и человечьих сапог, небольшого – мальчишечьего – размера. И больше ничего – только обычные птичьи черточки на снегу да следы лисьих лап. Будто мальчишки и их рогатые скакуны паром истаяли в холодном морозном воздухе.

– Ты не беспокойся, – роясь в притороченном к седлу мешке, сквозь зажатые в зубах поводья прошамкал Хакмар. Одной рукой он на ощупь шарил в мешке, другая была занята вынутым из чехла луком. Одним глазом парень косил на одну обочину, другим – на другую, чтобы не пропустить появления мэнквов. При этом еще старался хоть как-то поглядывать на совсем поникшего в седле Донгара. В общем, нехватка третьего глаза и двух-трех дополнительных рук ощущалась остро. – О, положили-таки! Все-таки голова воевода, хоть и гад, вроде наших змеев.

– Он не гад, – безучастным, неживым голосом откликнулся Донгар.

– Угу, он добрый и милый человек – использовал нас, а потом отправил мэнквам на съедение, – разворачивая на коленях свиток бересты, буркнул в ответ Хакмар. – Но карту все-таки не забыл! Надо подумать, как нам до ледяного города добраться… – Он повел пальцем по карте – не так уж и далеко! Хакмар на мгновение задумался – похоже, это тот самый ледяной город, над которым он пролетал на Акбузате. И где его… хм… скажем так, неудачно укачало – прямо внутренним Огнем на ледяные башни. Донгару рассказывать не стал – тот и так сидел мрачный, как глубинные пещеры. Но до другого города им по кишащему мэнквами лесу все равно не добраться. И до этого-то – как повезет. – Огонь свой я теперь на кого попало не выплескиваю, меч – спрячу, начну работать кузнецом – кто там поймет, что я Черный, а не Белый! – с бодростью, какой на самом деле не испытывал, продолжал вещать Хакмар. – Ты Ночь перетерпишь, а День придет – шаманить сможешь, будем и тебя за Белого выдавать…

– А потом заметят, как я зелья в другую сторону мешаю, – тем же безучастным тоном отозвался Донгар. – Или еще раньше про тебя подумают – чего это южный кузнец на севере делает. И снова мы с тобой побежим: из одного города – в другой, до самого Океана. Всю жизнь бегать станем.

– Ну… – Хакмар задумался и уже неуверенно предложил: – Может, это… К господину Советнику подадимся? Мой отец говорил… – И осекся. Уже мастером стал, да еще Черным – а все делает, как сказал отец!

Донгар мотнул тощей косой:

– Не станет господин Советник с Храмом ссориться: да еще за-ради кого – за-ради Черных!

– Не станет, – уныло согласился Хакмар. У господина Советника своих дел вдосталь, да и не пристало политику ссориться с голубоволосыми из-за каких-то мальчишек. Даже если они – черный шаман да черный кузнец. Тем более если они черный шаман и черный кузнец! Отец вот не стал же. – Ну, не знаю… – еще мрачнее пробурчал Хакмар. – Не нравится – оставайся тут! Критиковать каждый может!

– Да. Так и сделаю, однако, – останавливая своего оленя, вдруг сказал Донгар и принялся торопливо отвязывать от седла один из мешков. – Травки шаманские да бубен оставлю – не нужны они тебе. А еду забирай – я себе поймаю, – он протянул мешок Хакмару, нетерпеливо ожидая, пока тот возьмет. Хакмар не шевелился, тогда Донгар перегнулся со спины оленя и просто положил туго набитый мешок на землю. Помолчал и наконец выдохнул: – Прощай, однако, Хакмар. Добрый тебе путь, – дернул своего оленя за повод, разворачивая его прямо к встающей от обочины стене леса.

«Ну и скачи отсюда, – устало подумал Хакмар. – Надоел. И Дня не прошло, как из стойбища, а тонкую натуру из себя строит!» Хакмар некоторое время мрачно глядел, как плохо различимый в Ночном мраке всадник на олене неспешно едет к деревьям. Сейчас исчезнет за стволами – и из его жизни навсегда. Там его мэнкв живо оприходует, и останется Хакмар снова один-единственный Черный на весь Сивир. Хакмар резко ударил пятками своего оленя. Донгара он догнал у самых деревьев и крепко ухватил его скакуна за узду.

– Я опять тебя не понял, – раздраженно сказал он. – Ты куда едешь – мэнквов искать? Подкормить решил зверюшек?

– Ну… да, однако, – засмущался Донгар, пряча глаза.

– Что «да, однако»? – окончательно разозлился Хакмар. – Подкормить?

– Не-е… – кажется, совершенно не заметив иронии – куда ему, стойбищному, он и слова-то такого не знает! – наивно протянул Донгар. – Искать. – И прежде, чем окончательно ошалевший Хакмар сумел переварить это бесподобное заявление, зачастил: – Дырка, через которую они из подземного мира лезут, – в Нижнем мире она далеко была, много-много до нее ехали, на олене, на мэнкве скакали. Там далеко – тут близко, совсем рядом должна быть. Воины из крепости в лес не ходят, дороги держатся, вот никто ту дырку пока и не заметил. А она есть – пойду, сразу найду.

– Мэнква ты сразу найдешь. Голодного, – в тон ему подхватил Хакмар.

– А я вороном перекинусь!

– Тогда себе башку об окрестные сосны разобьешь! Зачем она тебе сдалась – дырка эта? Заткнуть хочешь, что ли?

Улыбка словно прорезала запавшие щеки Донгара:

– Ой, умный ты, Хакмар, сам все понял! Слыхал, что нижний шаман говорил: из одного леса все мэнквы к нам ушли, теперь из других идут. Никак с ними не справиться. Если дыру не закрыть, новые появляться будут.

– Че-его? – заорал умный Хакмар. – Зачем тебе это надо? Тех гадов спасти, которые нас с тобой Храму выдать собирались? – прищурился он.

– Они не гады, – глухо буркнул в ответ Донгар. – Они – как я. Я тоже… А, ты не поймешь! Ты – как мой брат Орунг, – голову Донгар опускал все ниже и ниже, бубнил все глуше и глуше, так что Хакмар уже едва его понимал. – Все хорошо делаешь. У тебя никогда не бывает – чтоб ты хотел как лучше, а получилось – беда, и ты кругом виноват!

– Ну это как сказать, – хрипло пробормотал Хакмар. Перед ним промелькнули и подгорные родичи, несущиеся на беззащитных соседей с выкованными им мечами, и подожженная равнина, и сожранные мэнквом старики в заброшенном стойбище…

– Слыхал, чего мне Калтащ кричала – я ежели хорошее делаю, так только чтоб исправить, что сам же натворил, – продолжал бубнить Донгар. – Вот ты из-за меня чуть не помер…

– Не помер же, – сам себе удивляясь, возразил Хакмар. И чего он с этим стойбищным возится, душевные терзания его утоляет, вместо того чтоб драпать, пока мэнквы их не унюхали? – И духи болезней тоже сами явились, и если бы не ты – по всему Среднему миру разлетелись.

– Мало этого! – резко мотнув нечесаными патлами, ответил Донгар. – Больше надо хорошего делать! Тогда люди шарахаться не будут! Раз уж не денешься никуда, приходится нам Черными быть – доброе делать надо! И, может, даже… – Он набрал воздуха, явно высказывая самую заветную мечту. – Храм нам поверит! Поймут жрицы, что…

Злой смех Хакмара прервал его взволнованную речь.

– Знаешь, я сразу понял, что ты – полный чуд! – кривя губы, бросил черный кузнец. – Ты – Донгар Кайгал! Круче тебя в этой земле только… только разве наши южные горы! А тебе единственное, что надо для счастья, – чтобы голубоволосые ведьмы тебя полюбили! После того, как тысячу Дней назад истребили всех таких, как ты! И таких, как я, тоже! Плевать мне с Магнитной горы на их понимание! Я – черный кузнец, и не стыжусь этого, и оправдываться не собираюсь! Нет в этом ничего плохого, ясно?