— Царевич Нис, сын владыки Айджиана, Балора Второго, выбрал себе невесту! — кричали синие рогатые герольды. — Конец войне!

Если бы не лобные наросты и цвет кожи, они сошли бы за кликуш на любой из свадеб Светлых земель! Гвенн вдохнула поглубже воду вместо воздуха и оглядела фоморов из-под жемчужной вуали. Можно подумать, воевали из-за того, что Нис невесту выбрать себе не мог… Далёкое косматое солнце играло на границе между водой и воздухом; края видимого мира тонули в густом тумане. Море, ярко-бирюзовое над головой и мутно-васильковое в глубине, шевелилось, дышало волнами и словно бы спрашивало: что ты здесь делаешь, волчица? С чем пришла?

Облаченный в свадебную, белоснежную с золотым шитьем одежду, Нис протянул руку, и Гвенн быстро оглядела его. Иссиня-черные волосы, забранные в тонкие косички лишь у висков, прихвачены жемчужной повязкой; высокую, статную фигуру венчают рога.

Гвенн убрала руку с кинжала, расставаться с которым не собиралась, положила пальцы на ладонь жениха и шагнула следом на спины весёлых дельфинов. Живой мост вёл от громады дворца Балора до Колодца силы, где заверялись свадебные клятвы. Главная площадь, заполненная морским народом, — малая часть Океании, но на ней смело могла бы уместиться пара главных башен Дома Волка.

Разглядывая здания из гигантских раковин, окаймляющие площадь, Гвенн ощутила себя будто в центре огромной зубчатой короны. Тут всё было огромное. Всё неизведанное и неприветливое.

«Фоморы — они как мы, только синие и с рогами. Радужка у них очень светлая, а зрачки — тёмно-синие, — вспоминала Гвенн уроки Джареда и картинки в древних летописях. — Есть ещё полуфоморы и разумные животные». Подданные морского царя во все глаза смотрели на Гвенн, и разобраться, кто есть кто, не удавалось.

Чернотой волос невеста не отличалась от большинства жителей Океании, но, белокожая и сероокая, она наверняка казалась некрасивой, болезненной, да ещё остриженная коса добавляла пересудов. И волчья принцесса, привыкшая к восторженному поклонению, не могла выдавить улыбку в ответ на оценивающие и настороженные взгляды.

Идти по спинам дельфинов над головами морских обитателей было странно и легко, Гвенн даже засомневалась: не сон ли это? И тут же поскользнулась, а Нис подхватил, не дал упасть, подвел под руку к отцу.

— Назови своё имя и род, — произнёс Айджиан, и вода вокруг всколыхнулась.

Гвенн закинула голову, пораженная силой, шедшей от мощной фигуры. Взгляд белых глаз, сияющих собственным светом, пронзил волчицу насквозь.

— Имя моё Гвенн, для рода Дома Волка умерла я, чтобы родиться под водой супругой сына вашего, — произнесла она заученные слова, смиряя дрожь в голосе.

Рука заболела, будто в наказание или предупреждение. Как же не хотелось расставаться с Домом Волка! С Чёрным замком, где знаком каждый камушек!

Гвенн повторила за Нисом клятву следовать за супругом на край моря и за его край, выдавила «да» в ответ на «по доброй ли воле род мужа принимаешь как свой?».

Один из фоморов поднёс золотую чашу, отливавшую красным и заполненную слабо мерцающей жидкостью. Вода в воде?

— Глубинная, — шепнул Нис. — Животворящая.

Отпил и протянул Гвенн. Она поднесла чашу к губам, отхлебнула с сомнением, но никакой разницы с обычной водой не заметила. Совсем не солёная, может, чуть слаще, чем ключевая. Остается надеяться, что ни рога, ни хвост у Гвенн от неё не вырастут.

Нис, сметая мысли, прихватил её за талию одной рукой, за короткие пряди — другой.

Первый поцелуй вышел настоящим. Зря Гвенн думала, что Нис чмокнет её в щеку. Царевич еле оторвался от её губ…

— А скреплён ли брак как полагается? — раздался чей-то визгливый голос.

Гвенн облизнула губы, обернулась и увидела сверкнувшие в ухмылке острые зубки. Длинная рыбина стояла на хвосте и вызывающе пялилась на царевну.

— Какая дерзость, спросить прилюдно, взял ли ты жену свою! — донеслись до Гвенн сердитые голоса. — И правда, нет ума у мурен!

Взмах бича Ниса опередил стражников, бросившихся в толпу, полоснул по спине нахалку со змеиной рожей. Отчаянный визг разнёсся над толпою, многие вжали головы в плечи, подтянули к телу руки или плавники — у кого что было — и замерли, будто ожидая немедленной расправы. Морской царь качнул громадными, откинутыми назад рогами.

— Грубость отдельной рыбины прощена в честь праздника! — вновь раздался голос герольда.

Нис втянул бич в ладонь, а разобиженная мурена, скособочившись, уползла под смешки по дну, помогая себе хвостом. Царевич обернулся к Гвенн, провёл ладонями от локтей до плеч, лаская вызывающе, напоказ. Шепнул: «Никому обидеть не позволю». Рукава её одежды, расшитые перламутром и жемчугом, поднялись вслед за движением, обнажив розовый рубец на левой руке.

Толпа ахнула: «Не позволит другим, а сам обижает». Женщины качали головами, жалея невесту. Мужчины поминали дикий нрав царевича, вошедший в поговорку.

Гвенн улыбнулась через силу. Удар бичей Балора? Не больнее, чем раскалённое железо — любимое наказание в Доме Волка — часто метившее её плечо. Она всегда терпела без крика. Сказать бы, что Нис не виноват, что она сама подставила руку, но можно ли? И поверят ли?

Царевич шепнул: «Покажи обручальное», и Гвенн, потянув за тонкую нить, достала из-под ворота чёрную с синим отливом жемчужину. Протянула вперёд, а Нис поддержал её ладонь.

— Клянусь Свободой неблагих, Словом благих, Законом ши-саа, любовью трёх миров и древом Жизни, Гвенн — моя жена отныне! — огласил он во всеуслышание.

Ну вот и всё, вздохнула Гвенн. Словно крышка гроба захлопнулась.

— Ничего, дочка, ничего, — донёсся до тонкого слуха Гвенн шепот стоящего поодаль фомора. — Эта береговая тебе не соперница. Она диковина, и только. Пусть Нис потешится, как его отец когда-то. Пройдёт год лёгкой свадьбы, и мы посмотрим, кто будет сидеть на троне богов.

Артмаэль, князь Аррианской впадины — Гвенн вспомнила, как представил его Айджиан. А рядом с ним — Темстиале, наследная княжна, напоказ одетая в те же цвета, что и царевна. Фоморы по большей части были чуть ниже волков, только Нис высок, как морской царь. Княжна, почти одного роста с Гвенн, изящная и красивая на самый взыскательный вкус, с чешуйками на висках, таращилась на царевича.

Синее рогатое чудовище! Да пусть забирает себе этого Ниса прямо сейчас! Вечно то ненужное, что Гвенн достаётся просто так, вызывает чужую зависть и ревность. Ничего не изменилось с тех пор, как она перебралась под воду. Выбравшись из одной ловушки, тут же угодила в другую. И опять винить, кроме себя, некого…

Гвенн выдохнула медленно и ровно. Куда легче и проще было бы умереть. Отец прав: иногда наказание длится всю жизнь, а она у ши бесконечна.

Гвенн отвечала на поздравления, не забывая благодарить за пожелания долгой, счастливой жизни и гладкой волны. Опять заныл рубец, но она справилась, отодвинула боль. Отпивала из странных узких чаш, поглядывала на раковины с едой, но есть разноцветные шарики не рискнула. Лежало там ещё нечто, похоже на филе, но всё одно, ничего в горло не лезло.

Дышать морской водой оказалось сложно лишь первые несколько вдохов, а недоумение, как же здесь можно пить, легко разрешил Нис — утром, когда Гвенн готовили к свадьбе.

Правда, вначале, когда он втолкнул её в комнату и жестом указал на постель, она приготовилась к совершенно иному. Сбросила сапоги, дрожащими руками стянула дорожное сюрко, пояс с оружием, порядком запылившуюся камизу — и неожиданно застеснялась под тяжелым взглядом фомора. Тут подлетела стайка мелких рыбёшек, защекотала, желая счистить загрубевшую в долгой дороге кожу, расчесать волосы и поправить ногти. Нис приспустил балдахин, и Гвенн затопило волной признательности.

Потом мелкие надоеды, похожие на синих червяков, пропали. Занавес из жемчужных нитей разошёлся, и рядом с Гвенн присела дама с рыбьим хвостом и высокомерным видом. Откинула за спину множество мелких светлых косичек. Гвенн удивленно оглядела полудеву-полурыбу: короткое золотое шитье прикрывало лишь грудь и бедра, обнажая талию. Золотистый хвост, заканчивающийся алым плавником, казался столь гармоничным, что Гвенн, оглядев свои ноги, решила: хвост — это тоже красиво.