Гвенн охватило странное ощущение, что она стоит на пороге чего-то нового, словно ей вот-вот должна была открыться какая-то тайна или дневной свет покажет то, что скрывалось во мраке.

— Выпить молоко из этого плода раньше могли только влюблённые. Иначе оно становилось ядом.

Гвенн оторопела.

— Ты отравить меня решил?!

— Решил вывести на чистую воду.

Не дав супруге времени догадаться, Нис добавил:

— А ещё полюбить, — вгляделся своими невозможными глазами в ее глаза, дождался кивка — и потянулся к застежкам ее одежды.

На воздухе раздетый Нис казался выше, крепче, и Гвенн откровенно любовалась супругом.

А потом любоваться стало некогда. Мужское тело придавило к песку, опалило жаром; литые мышцы волной перекатывались под гладкой кожей, и двигался Нис плавно и быстро, как морская волна. Гвенн ловила эту волну, устремляясь навстречу, подчиняясь неге губ, отзывалась на каждое прикосновение умелых пальцев. Гвенн была рыбкой, и дельфином, и скатом — и самим морем! Или берегом… А морем был Нис? Нет, он был не морем, а целым миром, и в нем хотелось остаться навсегда.

Ну вот, теперь их с Нисом близость видели не только боги моря, но и суши, пронзила Гвенн внезапная мысль… Громадная волна подкралась, обняла и умчала на донный золотой песок — уставших, довольных и счастливых. Сумасшествие схлынуло, свернулось в теплый клубок под сердцем.

— Что, Гвенни? Ты огорчена?

Царевна пребывала в смятении. Она впервые не смогла припомнить, как и что происходило. Что-то освежило привычную близость, словно река вновь потекла по пересохшему руслу.

Гвенн провела по широкой груди лежащего навзничь Ниса, стряхивая жёлтый песок с бирюзовой кожи.

— Ты опоил меня?

Тот фыркнул, словно тюлень.

— Нет, значит. Околдовал?! Орехи же магией ронял! Мидир тоже околдовал Этайн — помнишь, чем закончилось?

— Гвенни, — притянул её к себе довольный супруг. — Нельзя примешивать магию ни в любовь, ни в близость.

— А что это тогда было? — отстранившись, настойчиво спросила царевна.

— Когда поймёшь — поделись со мной, — ответил супруг с улыбкой, и Гвенн сердито дёрнула его за левый рог. Вернее, хотела дёрнуть. Нис еле качнул головой, но она перелетела через него и плюхнулась в песок.

Подскочила на четвереньки, примерилась — и прыгнула на мужа, заламывая его руку. Плавным движением Нис перетёк в боевую стойку, поймал её руку и прижал к себе спиной.

— Неплохо, очень неплохо, — оценила Гвенн и — р-р-раз! — заехала пяткой по голени мужа, вывернув широкое запястье и почти вырвавшись. Зря её, что ли, учил сам советник? Нис на миг потерял равновесие, подсёк её ногу — и рухнул вместе с ней на песок. Гвенн хохотала как сумасшедшая, пытаясь вырваться, колотила по мужу кулаками, изгибалась, стряхивала ловкого и скользкого фомора — и вновь оказывалась пойманной им. Наконец он накрыл её всем телом, притянул одной рукой спину, другой — голову и шепнул:

— Вот стража-то веселится.

Гвенн ойкнула. Охрана! Она совершенно забыла о ней! Царевич с царевной изволят драться голыми!

— Спасибо, Нис, — промурлыкала Гвенн по дороге обратно. — Берег вышел очень познавательным. Очень.

Оглянулась на колесницу стражи и еле удержалась, чтобы не показать язык. А про себя подумала, что даже в детстве не веселилась так беззаботно и от души.

— В следующий раз будет ещё интереснее, — прохладно ответил Нис, но Гвенн разобрала усмешку в его голосе.

— Ещё интереснее? Тогда я могу не выжить! — прыснула она, прижалась к плечу супруга, обхватила его за пояс и ощутила, как он опустил руку на её спину.

И притихла, ощущая себя заново рождённой, омытой любовью, словно морской водой.

Совет, предваряющий праздник, каждый ши-саа использовал в собственных интересах. Вот почему тут так мало женщин! Не лови Гвенн малейшие оттенки фоморской речи, не выискивай нюансы в речах Артмаэля, в льстивых словах князя Лотмора и недовольных репликах владыки Хейлиса, она вывихнула бы челюсть от скуки. Маунхайр осторожно заводил разговор о подписании пятилетнего договора на добычу тёплых камней, но владелец Аррианской впадины только улыбался в ответ.

Уж не он ли представлял всех бен-варра? Одна-единственная русалка молчала, но оглядывала всех очень внимательно.

Дарриен, князь Тёплого моря разливался на тему собственного героизма и широты души, но намекал на печаль оттого, что лишенные стражи от Океании его поля водорослей могут остаться без должной охраны, и ваголеры, похожие на громадных хищных жуков, скоро пожрут не только всю зелень, но и самих фоморов. Дроун стоял рядом с отцом. Вначале он оживился, завидев Гвенн, а потом заскучал, всем своим видом демонстрируя, как ему надоели эти политические реверансы.

К вечеру высокородно-глубоководные ши-саа, бен-варра, селки вышли на широкие улицы — и наступило настоящее веселье. Айджиан, произнеся несколько приветственных слов на главной площади, быстро вернулся к себе в сопровождении улыбчивого Маунхайра.

Фоморы, обычно столь сдержанные в жестах, отплясывали так, что у царевны зарябило в глазах. Музыканты дули в раковины, осьминоги били в барабаны и бубны, громадные крабы клацали собственными клешнями, а русалки, играя на арфах, пели, что им было обычно запрещено, но не сегодня. Песни сладкоголосых сирен пусть и не отнимали разум у ши-саа, как у обитателей Верхнего мира, но всё же определенно путали его.

Океания, на которую опустились густые фиолетовые сумерки, засверкала всеми цветами радуги.

Лайхан, шею которой обвевал золотой мех, танцевала с дядькой Скатом. Это было странно — танец полурыбы и фомора с белыми рогами — но неожиданно гармонично. Лайхан словно что-то пыталась доказать воспитателю Ниса, а тот упрямо вёл свою партию. Ваа сидел на одной из четырех арок, ради праздника украшенных актиниями, самозабвенно мотал головой с косичками и всеми щупальцами по очереди изображал разнообразные волны.

Лейсун улыбнулась приветливо, дотронулась до середины груди и развернула руку от себя, показав: «Не подойти ли мне к вам?», но царевна отмахнулась, не желая мешать — рядом с княжной стоял тот самый Улинн и тихо сиял от счастья.

Темстиале, устав откровенно пялиться на Ниса, что-то сказала Лейсун, но та только фыркнула в ответ. К Нису и Гвенн подошел Дроун, пожелал счастливого праздника и притворно посочувствовал царевичу, обремененному массой скучных и утомительных государственных дел, так не подходящих к его образу жизни. Нис молчал, и Гвенн пришлось любезно поддерживать светскую беседу. Тем не менее она ясно дала понять княжичу, что они с мужем будут делать все, что необходимо для мира и спокойствия Океании.

— Если бы я стала женой Ниса, миру бы ничего не грозило, — обращаясь к Дроуну, проронила Темстиале.

Тень пробежала по его лицу Дроуна.

— Смирись, Тем. Просто царевич всегда выбирает себе всё самое лучшее.

И Темстиале, подхватив первого попавшегося под руку ши-саа, сбежала от его неприятных слов к танцующим парам. Она двигалась плавно и медленно, хоть музыка предполагала совершенно иной ритм.

— Потанцуем? — произнёс Нис, и Гвенн смутилась. Не так хорошо она владела танцами фоморов, более быстрыми, чем у волков. — Я покажу!

— Ршахх! — решилась она, и Нис улыбнулся.

Начали они потихоньку. Нис осторожно проводил Гвенн через все фигуры, давая ей почувствовать ритм и включиться в него. Потом всё повторялось заново, но уже быстрее и с импровизацией.

Гвенн, вспомнив уроки в Чёрном замке и в Океании, решила, что пусть уж она ошибётся, но не остановится, тем более что основные движения были ей знакомы. Потом Нис отпустил её руку и встал напротив. Он показывал танцевальную связку — и её повторяла Гвенн. Они сходились и расходились, затем, подняв руки, неслись по кругу; это напоминало их единение на мягком разнотравном ковре, и веселье текло по венам вместо крови.

Темп музыки всё нарастал, Гвенн отплясывала всё быстрее и увлечённей, под конец Нис закружил её вокруг себя и поймал за талию.