— Прекрасно выглядишь! — не придумав ничего умнее, произнес он.

Честно говоря, он понятия не имел, прекрасно ли она выглядела. Она выглядела так, как всегда, как должна была выглядеть. Какой осталась в его памяти с тех времен, когда она была его Эли, его кошкой, и все в ней до мельчайших черточек восхищало его.

— Ты тоже, — вернула она его неуклюжий комплимент.

Нолан вдруг понял, что уже бог знает сколько времени стоит полуголый, сунув обе руки в рукава свитера и совершенно позабыв натянуть его дальше. Смущенно покосившись на Алису, он быстро напялил злополучный свитер и, выныривая из горловины, увидел, что она поднимается из-за стола. Внутри все сжалось.

— Ты уже уходишь?

— У меня самолет. Я только привезла Ориона, — ответила она, оборачиваясь на отключившегося от реальности пса.

Услышав свое имя, тот в знак приветствия слабо вильнул хвостом, не отрываясь от поглощения сочащегося кровью стейка.

— И… далеко летишь? — нерешительно поинтересовался он.

— В Лондон.

И никаких пояснений. Что ей делать в Лондоне накануне праздника и в преддверии рождественских каникул? Это уж точно никак не могло быть связано с работой. Нолан помрачнел.

— Надолго? — плюнув на дипломатию, прямо спросил он, внутренне готовый к тому, что сейчас она пошлет его к чертовой матери за устроенный допрос.

Несколько бесконечно долгих секунд она смотрела ему прямо в глаза, потом опустила ресницы. Губы слегка дрогнули.

— Извини, мне нужно идти.

Нолан не двинулся с места, загораживая собой весь дверной проем. «Не пущу!» — мелькнула дурная мысль. Он прекрасно понимал, что ведет себя глупо, словно упрямый подросток, но был совершенно не в состоянии вот так просто отпустить ее. И когда она попыталась проскользнуть мимо, он поймал ее за руку, разворачивая к себе.

Теплые пальцы замерли в его ладони. Он чувствовал ее прерывистое дыхание на своей щеке, ощущал аромат ее волос, слышал, как часто-часто колотится ее сердце.

— Эли, — хрипло пробормотал он. Последние остатки здравомыслия стремительно покидали его.

— Я опоздаю, — тихо сказала она, глядя ему куда-то в район шеи.

Он готов был держать ее вечно. Чтобы опоздала, чтобы никуда не шла, чтобы осталась. Но она шевельнула пальцами, легко потянула свою руку, и Нолан разжал ладонь.

— … Ну? — строго спросила Рита, появляясь почему-то из гостиной. Когда она успела туда уйти?

Нолан перевел на нее все еще немного плывущий и оттого бессмысленный взгляд.

— Она ушла, — растерянно проговорил он.

— Конечно, ушла! — сердито сказала Рита. — А ты ожидал, что, увидев тебя, она немедленно упадет в твои объятия?

Ничего подобного он не ожидал, такой сценарий ему даже в голову не приходил. Он, вообще, еще слишком слабо соображал, чтобы заниматься самоанализом.

— Не вижу в этом ничего фатального, — проворчала, пожимая плечами, Рита. — Завтра она вернется. И если ты меня хорошо попросишь, я, возможно, даже назову время прилета и номер рейса. Кстати, вот ключи от твоей машины, — и она потрясла перед носом сына потерянным имуществом.

— Мама, — с обожанием глядя в иронично прищуренные глаза, произнес Нолан, — ты гений контрразведки! Тебе бы в G-2[1] работать!

— G-2 — щенки бульварные рядом со мной! — насмешливо заявила миссис Хьюз. — Несмотря на то, что, как показали последние события, в твоем воспитании я потерпела полное фиаско, некоторые неоценимые навыки я приобрела. В дополнение к седым волосам.

— Ты думаешь, у меня все еще есть шанс? — Нолан олицетворял собой живое сомнение.

— А ты еще полгода посиди, сложа руки! — закатила глаза Рита. — Тогда шансов точно прибавится! Своим поступком ты испортил и искалечил жизнь и себе, и ей… Но если она тебе по-прежнему дорога — кайся, стой на коленях, вымаливай прощение, борись за нее и за ваше будущее! Ступай. Кто сомневается — тот гибнет. …И пожалуйста, — она поморщилась, глядя на неровно отросшие, непередаваемых оттенков волосы Нолана, — сделай что-нибудь с головой! На это же просто невозможно смотреть!

В зале ожидания было многолюдно, и Алисе пришлось поблуждать, прежде чем она нашла свободное место. Рядом меланхолично жевал огромный сандвич тощий долговязый парень. Время от времени он уныло шмыгал красным, распухшим, как слива, носом и тяжело вздыхал.

— Извините, — пробормотал он, заметив, что Алиса косится на него, — проклятая простуда!

Алиса нейтрально улыбнулась и поспешно отвернулась. Вступать в диалог не было никакого желания. Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Эта неожиданная встреча лишила ее сил.

Алиса прикрыла глаза. Как забавно, наиболее искренними мы бываем, когда лжем сами себе. Красноречивыми и невероятно убедительными. Но теперь, когда все произошло, можно, наконец-то, признаться себе — она ждала этой встречи. Ждала и боялась  с той самой секунды, когда открыла подарок и поняла, кто его прислал. И сумела так далеко загнать свое ожидание, что, когда оно оправдалось, потрясение все равно оказалось чересчур сильным. Раньше она и не догадывалась, что перехватить дыхание может в буквальном смысле, когда что-то становится поперек горла и вдохнуть нет никакой возможности. Она старалась и никак не могла. А потом…

Лучше бы она не поднимала глаз. Лучше бы сидела так и дальше, завороженно пялясь на затейливое кофейное пятно. Потому что когда она нашла-таки в себе силы повернуть голову, дальнейшие десять минут ее жизни оказались начисто стерты из памяти. Кажется, он что-то говорил и о чем-то спрашивал. Кажется, она отвечала. И смотрела. Просто смотрела, впервые за все эти месяцы позволяя себе вспомнить по-настоящему то, что никогда и не забывала: родинки на левой щеке, прячущиеся под ставшей уже визитной карточкой щетиной, выразительные домики бровей над глазами цвета выдержанного коньяка, еще больше отросшие и окончательно утратившие свой первозданный цвет волосы в любимой укладке «только что с постели». И маленькое колечко сережки в ухе, и кожаный напульсник на одной руке, и целый ворох новых фенек, которые он так любил, на другой, и татуировки… Она привычно скользнула взглядом по левой руке — уже который год интригующее журналистов «Allie» по-прежнему красовалось на безымянном пальце. И в самом деле, куда оно могло подеваться.

Он не успел одеться, замер в дверях, продев в свитер только руки, и это было совсем плохо. Потому что марокканский загар сменился тайским, таким же ровным, бронзовым, подчеркивающим рельеф, а из-под низко сидящих джинсов выглядывала белая полоска белья, которая лишь усиливала впечатляющий контраст. И она вдруг ни с того ни с сего подумала, что сто лет не покупала себе новых вещей, не вылезая из любимых джинсов, водолазок и худи…

— …Мэм! Телефон!

Алиса не сразу поняла, где находится и чего от нее хочет этот простуженный тип.

— Вам звонят, — терпеливо повторил тип.

Она и сама уже услышала бодрое пиликание мессенджера. Суетливо захлопав по многочисленным карманам куртки и брюк, она выудила телефон.

— Привет! Ты уже в Лондоне? — радостно поинтересовалась Александра.

— Нет еще, вылетаю. Что-то случилось? — забеспокоилась Алиса.

— Я решила записаться на узи, — объявила Алекс. — Одобряешь?

— Одобряю, — рассеянно сказала Алиса и, помолчав, спросила: – Саш, ты не знаешь, где в Лондоне можно купить приличное платье?

— Ничего себе вопрос! — изумилась подруга: — Зачем тебе платье? Ты что, в нем на концерт идти собралась?

— При чем здесь концерт? — не поняла Алиса. Она все еще была полностью во власти своих недавних мыслей и успела подзабыть причину визита в Лондон.

Сашка молча ждала объяснений, и Алиса, внезапно смутившись, замямлила что-то по поводу давно не обновлявшегося гардероба и праздничных распродаж. Алекс выслушала ее сбивчивый бред.

— Неубедительно, — резюмировала она наконец и спросила прямо: — Платье для Джея?

— Нет, — быстро ответила Алиса.