— А мою сестру, значит, трахать можно, а?! — накинулся на Чонгука Джеймс.

Быстро среагировав на пьяные действия своего противника, Чонгук просто отошел в сторону, дав Джеймсу спокойно «поцеловаться» со стеной.

Усмехнувшись, Чонгук ответил:

— Твоя сестра сама прыгнула ко мне в постель и легла под меня, — спокойно ответил Чонгук. — Плохо ты сестру воспитывал, раз она у тебя шлюхой выросла! — парень подошел к Джеймсу и, оттянув волосы того назад, сказал: — Запомни: с этого дня ты безработный. Твои акции перейдут ко мне. Даже и не надейся на чью-либо помощь, слизняк, — шептал Чонгук на ухо имениннику, из носа которого шла кровь, злобно ухмыляясь. — Проваливайте все!

— Хватит с него, Чон, — сказал Тэхен.

— И ты проваливай, — обратился Чонгук к стриптизерше, которая весь вечер крутилась возле него, надеясь на хороший заработок. — Если думаешь, что вылитый на тебя целый флакон парфюма, яркий, вульгарный макияж и лифчик с пуш-апом меня возбудят, то ты глубоко ошибаешься. Ты слишком дешево выглядишь, — продолжал унижать девушку Чонгук, смерив ее презрительным взглядом.

— Ты превзошел себя! — хлопал в ладоши Намджун.

— Чонгук! — воскликнула Сэ И, ответив на звонок. — Что с голосом? Ты чем расстроен?

— Тебе показалось, милая. Это привычная усталость. Не переживай за меня, — ответил Чонгук, вытирая с рук чужую кровь. — Я уже направляюсь в номер.

— Не переутомляй себя! Я волнуюсь… — смущенно произнесла девушка.

— Я в порядке, — парень мягко улыбнулся. — Будь хорошей девочкой.

Воспользовавшись моментом, Сэ И рассказала Чонгуку все, что произошло с ней в последнее время. Подбодрив свою девушку, Чонгук пожелал ей спокойной ночи, не забыв сказать заветное:

— Я люблю тебя, малышка…

— Доброе утро, мистер Чон. Я звоню с ресепшена.

— Да. Что Вы хотели? Еще так рано.

— О, мне ужасно жаль, но. вчера Вы сами просили разбудить Вас в 06:30 утра, мистер Чон.

— Хорошо. Спасибо. *

«Стоит закрыть глаза, и я вижу ту же комнату, ту же кровать и те же наручники… Я переживаю все заново, я не могу так. Я не хочу так».

— Мне колокол на голову упал?. — прошептала девушка, еле открыв глаза. — Где я?

Попытка пошевелить своими конечностями не увенчалась успехом. Едва Ха Рин пошевелила ногами, как ее тело пронзила резкая боль. Конечности онемели, жгучая боль сосредотачивалась в том месте, которому изрядно досталось прошлой ночью, в том месте, которое еще вчера было никем не тронутым…

Может, Вы посчитаете это соплями или «розовыми снами», но Ха Рин всегда мечтала о любви взаимной, невинной и счастливой. Несмотря на все невзгоды, девушка верила в людей, верила в себя и свои цели.

«Самым сокровенным» считала Ха Рин свою невинность, как бы странно это не звучало. Полюбить, выйти замуж, отдать невинность тому, кто этого достоен, и родить ребенка, впоследствии живя счастливо. Но мечты девушки вмиг рассыпались, сломались, как карточный домик, превратились в пыль и были унесены ветром. Один вечер… всего один вечер изменил все.

Ха Рин сломалась — ее сломали. Беда пришла оттуда, откуда ее совсем не ждали, даже не предполагали ждать. Вечная насмешка жизни — предательство близких тебе людей.

Ха Рин

Повернула голову влево, а потом — вправо. Капельница, бинты, аппараты, издающие совсем не приятные звуки. Мне не хватает поддержки. Отца нет и матери — тоже. А так хочется поплакать в мамину жилетку, жалуясь на несправедливую жизнь.

Пока я лежала и рассматривала потолок, в мою голову лезло огромное количество мыслей. «Почему стыдно мне?»

«Почему он так поступил со мной? Почему этот мир так несправедлив?»

Завидев своего друга, спящего у двери, Хосок похлопал его по щекам, чтобы тот проснулся.

«Снова плакал всю ночь», — пронеслось в голове у Хосока.

Выдохнув, Юнги направился к лечащему врачу Ха Рин, чтобы выведать информацию.

— Чимин! — уже прикрикнул Хосок. — Спящая красавица, вставай!

— Я уже не сплю…

— Кому ты врешь? — невесело усмехнулся Хосок. — Ты и не спал всю ночь. Притворяться у тебя хорошо получается.

— Я не мог заснуть. Я не имею на это права…

Юнги вернулся так же быстро, как и ушел. Оказывается, Ха Рин еще никто не навещал. Врач посчитал нужным дать ей больше времени на сон.

Двумя часами позже:

— Не шевелитесь, — произнес врач, осматривая пациентку.

В палате находилось всего три человека: врач, Ха Рин и дежурная медсестра, готовившаяся делать утренние инъекции. Ха Рин молчала, просто молчала и смотрела на врача, выискивая поддержку в его глазах. Девушка до сих пор ждет того, чтобы ее кто-нибудь ущипнул, разбудил, сказал, что все это шутка, злой розыгрыш или сон.

— Вам пришлось несладко, Ким Ха Рин. Жить будете, но гематомы будут заживать долго, а половые органы еще дольше. Вы…

Но не успел врач продолжить свою речь, как его перебила Ха Рин, зрачки глаз которой вмиг расширились от страха:

— Ч-что Вы имеет в виду? — сглотнула девушка, замечая дрожь во всем теле.

— Дефлорация не прошла должным образом, к тому же партнер Ваш имеет «богатое достоинство». Ну, знаете, юная леди, — хирург запнулся, — когда что-то большое без подготовки яростно суют во что-то очень узкое и маленькое…

Но врач не продолжил. Слезы заблестели в уголках глаз юной девушки.

— Не стоит беспокоиться. Все позади, мы обо всем позаботились…

— Но… как же счет за лечение? — неуверенно произнесла Ха Рин, уже зная ответ.

— Все уже оплачено.

«Так я и думала», — пронеслось в голове Ха Рин.

Не прошло и пяти минут, как в палату после ухода врача вошли Юнги и Хосок. Постояв у двери некоторое время, парни откашлялись и подошли к больничной кровати. Глаза девушка были пустыми, взгляд направлен куда-то вдаль, за окно. Ха Рин и не заметила присутствия Хосока и Юнги, уйдя глубоко в себя.

— Ха Рин… — нарушил тишину Юнги.

Девушка медленно повернула голову, встречаясь взглядами с Юнги. Глаза вновь увлажнились, и слеза одна за другой начали скатываться по щекам девушки.

— Нам очень жаль, — взяв ее за руку, сказал Хосок, привлекая к себе внимание. — Мы все знаем.

— Мы приехали вчера утром и обнаружили тебя и его…

— Позор, — прошептала девушка, закрыв глаза и вновь поворачивая голову. — Вы не должны были узнать… Юнги…

— М? — отозвался Юнги.

— Обещайте… — начала девушка в то время, как Хосок уставился на покрасневшую шею девушки, на которой виднелись следы рук и зубов. Кто-то слишком долго сдерживался, — что никто не узнает об этом… Никто не должен узнать. Я не хочу, чтобы кто-то знал.

— Никто не узнает, Ха Рин. Мы тебе обещаем, — в унисон ответили парни и поспешили выйти из палаты.

Стук в дверь… Девушка отчаянно надеется на то, что это врач пришел сказать что-то еще, или медсестра забыла сделать еще один укол, но нет…

«Нет, только не ты… Нет», — думает девушка, сжимая кулаки и злясь на себя, на свою немощность.

Чимин переводит дыхание, берет себя в руки и открывает дверь. Медленные неуверенные шаги раздаются по всей палате. Ха Рин до последнего надеется, что это кто угодно, но не он. Надежды рушатся, когда она слышит знакомый и уже такой ненавистный ей голос, от которого по всему телу пробегается табун мурашек:

— Ха Рин…

Кулаки разжимаются от страха, знакомый голос заставляет девушку вздрогнуть и закрыть глаза, окунаясь в события минувшей ночи. Ха Рин боится его, ужасно сильно боится.

— Нет! — сразу же выкрикивая, Ха Рин пытается подняться, чтобы выставить перед собой руки в знак протеста, но не может и руками пошевелить. Девушка еле поднимает голову, и Чимин видит в любимых глазах слезы.