— Присаживайся, тебе стоять тяжело, — заботливо произнесла Сэ И и помогла девушке дойти до дивана.

— Они хотели знать твое местоположение, — ответила Ю Рим, сжав зубы от боли.

Нога Ю Рим от колена до стопы была в двух металлических кольцах, спицы из которых уходили далеко под кожу и мышцы. Так называемый фиксатор позволял девушке чувствовать «наличие своей ноги» и медленно, но все же передвигаться.

— Так получилось… просто… — замялась Ю Рим.

Слова девушки прервались из-за хлопка двери. Джин настораживается, потому что в квартире царит тишина, но, пройдя в гостиную, успокаивается, но ненадолго.

— Святой бутерброд! — восклицает самый старший, выпуская из рук пакеты с едой.

— Из того же публичного дома, да? — Чонгук не чувствует жалости.

Кажется, только он знает все о Хе Сон, однако продолжает ждать и хочет дать ей возможность рассказать все самой.

— Когда ты ушла, они сразу же схватились за меня, — продолжила Ю Рим, невольно заострив внимание на Джине. В голове ее сразу же промелькнула мысль о том, что она еще никогда не видела столько красивых парней. — Синяки, ссадины — еще куда ни шло, но они мне ногу сломали… Когда я просила отправить меня к врачу, меня снова избивали. Моя кость неправильно срослась, и пошел процесс заражения. Теперь, как видишь, эта штука — мой вечный спутник. Правда, немного старый, но все же спутник.

Удивительно. За все время рассказа Ю Рим не обронила ни слезинки. Все находящиеся в гостиной сделали вывод о том, что эта девушка прошла огонь, воду и медные трубы.

— Прости меня, — расплакалась Хе Сон. — Ты пострадала из-за меня…

— Объясните, наконец, все по порядку! — не выдержал Хосок.

— Хоби, благодаря ей я осталась жива, благодаря ей я успела сбежать до того, как пришел мой клиент…

«Он так красив», — надоедливая мысль не унималась в голове у Ю Рим.

— Ты должен знать, что отношения с родителями у меня никогда не были теплыми… А когда ты исчез из моей жизни, я отдалилась от родителей еще сильнее… Нет, они у меня не алкоголики или еще кто-то… они просто никогда не были рады мне… Ребенок, которому с самого начала не были рады, — начала Хе Сон, присев на диван. — Все началось с того, что отец задолжал большую сумму денег. Нет, это не классика жанра. Мои родители даже не пытались вылезти из долговой ямы, а уж тот человек, которому они задолжали, не любил ждать, поэтому предложил альтернативное решение: как только он увидел меня, предложил родителям, чтобы я начала торговать своим телом…

Пауза.

Девушке, разумеется, нелегко об этом говорить. Она старается держать свое эмоциональное состояние под контролем, но пока это плохо получается. Голос все же иногда подрагивает.

— Нас привезли туда практически одновременно, — продолжает за Хе Сон Ю Рим. — Помню, как мы, словно дикие кошки, лягались и брыкались, истерили… Думали, нас отпустят, — разочарованно ухмыльнулась девушка. — Потом свет в глазах погас, и очутились мы вдвоем в темном подвале в наручниках. Тогда мы еще не были знакомы, но оказались в том месте по одной причине, однако мои родители не хотели этого для меня…

— После первой пощечины мы с ней прозрели и поняли, что никто нас отпускать и не собирается, — вновь заговорила Хе Сон. Ю Рим и Хе Сон словно следовали сценарию. — Новеньких держат в подвале. Все мы проходили подготовку. «Послушная проститутка» — этого добивались те люди. Они ломали нас, убивали наше собственное «я», ожидая, что мы вскоре сами начнем умолять их сделать нас шлюхами и перестать избивать. Кто-то сдавался сразу же, не в силах более терпеть издевательства и побои, а кто-то держался до последнего. Мы с Ю Рим все никак не хотели сдаваться: нам было плевать на пытки. Я лично предпочту достойную смерть, чем никчемную жизнь продающей свое тело девушки.

— Но для таких, как мы, у них были особые «запасные планы». Если Хе Сон не дорожила никем, то у меня все еще оставались родители и любимая сестренка. Эти люди начали давить на меня, пригрозили, что, если я не сдамся, они убьют моих родителей, а мою сестренку сделают малолетней проституткой. Я не могла допустить этого… Ни за что и никогда… Мой ангелочек не должен вступать в этот ужасный «мир», — слезы произвольно скатывались по раскрасневшимся щекам Ю Рим. Девушка просто сгорала от стыда.

«Говорить такое перед этим парнем — смерти подобно», — думала Ю Рим, и ей самой от себя становилось тошно.

— Я все еще помню твои слова и то, что ты для меня сделала, — на пару с Ю Рим Хе Сон начала плакать. — Хоби, в тот вечер купили мою девственность, — запнулась девушка. — Ю Рим заступилась за меня… Господи, я всю ночь слышала, как ее насилуют… Она заступилась за меня, поэтому вместо меня отдали ее, потому что она тоже была… девственницей.

Ю Рим встала и, наплевав на больную ногу, выбежала со слезами из гостиной. Меньше всего ей хотелось, чтобы тот «красивый парень» слышал о ней такое, меньше всего ей хотелось вспоминать эти ужасные моменты недавнего прошлого. Девушка все еще слышит в голове свои крики, помнит мерзкую ухмылку того подонка, свои слезы, помнит все… помнит до сих пор… помнит даже то, как самостоятельно останавливала кровотечение после той роковой ночи.

— Хе Сон, пожалуйста, прекрати… — прошептала девушка. — Не говори этого при них, при… нем, — продолжала Ю Рим, разговаривая сама с собой. — Мне так противно, так противно от самой себя…

— В тот день хозяин заведения покинул здание, поэтому я решила сбежать, а Ю Рим мне помогла… Помню, как она пыталась задержать одного из охранников и кричала мне, чтобы я бежала сломя голову, не оборачиваясь, и больше никогда не возращалась… И я послушалась, но после этого стало так противно оттого, что оставила ее там одну, — продолжала Хе Сон. — Считала себя последней тварью…

— Хе Сон, — возращается Ю Рим, еле переставляя ноги, — они отпустили меня только за тем, чтобы я сказала тебе, что, если ты не вернешься и не начнешь отрабатывать долг за двоих, они зарежут всю мою семью… Хе Сон… — в уголках глаз Ю Рим вновь заблестели слезы.

— Никуда она не вернется, — холодным рассудительным тоном произносит Хосок. — Я разберусь с ними…

— Мы разберемся, — встает Намджун. — Во всей Южной Корее нет ни одного человека, который бы мог вершить такое за нашими спинами.

— Намджун, — внезапно начинает Джин, — отделение травмотологии и хирургии займется этой девушкой?

— Конечно, но это…

— Я оплачу, — перебивает его Джин и подходит к девушке. — Деньги — не проблема для меня, а вот для тебя, скорее всего, проблема, так что, я думаю, ты будешь не против, верно? — милая улыбка обезоруживает Ю Рим.

— Разве можно что-то сделать… с этим? — робеет Ю Рим. Взгляд Джина проникновенный, девушка видит капельку презрения в его глазах, смешанную с сожалением — парень словно извиняется перед ней за то, что произошло с ней. — Я… я думала, это навсегда, и я теперь калека.

— Это все, конечно, мило и круто, но пока вы тут милуетесь, я уже обо всем позаботился… Выезжаем завтра в обед, а сейчас по домам…

— Ты знал?! — удивляется Сэ И.

— И даже я, и Тэхен, — отвечает за Чонгука Чимин.

Чонгук самодовольно ухмыляется и, не вытерпев и минуты, подхватывает Сэ И и несет к выходу. Наконец, они побудут одни.

Уже находясь в машине, Чонгук не спешит заводить мотор, а все разглядвает свою девушку, приблизившись к ее лицу. Чонгук видит, что с ней что-то не так, он прекрасно видит это, даже несмотря на тщательные попытки Сэ И скрыть свое волнение.

— Рассказывай, — нарушает тишину Чонгук. — Что с тобой? Ни здрасти, ни до свидания, ни «привет, любимый»…

— Все хорошо, — отвечает Сэ И.

— Дома поговорим, — вздыхает Чонгук, заводя мотор.

Парень так рвался домой, а вместо распростертых объятий и поцелуев своей любимой встречает полное равнодушие и ни намека на улыбку. В такие моменты Чонгук всегда сдерживает себя от внезапных вспышек ярости. Усталость моральная и физическая, долгое воздержание, долгие перелеты оказывают пагубное влияние на него. Но как бы там ни было, Чонгук никогда не накричит на нее.