— Надеюсь, Чонгук потерпит до свадьбы. Папа строго сказал, что убьет меня, если…

— Я поняла, можешь не продолжать, — вздохнула подруга. — Хорошо, я выйду, а ты примеряй дальше.

Время шло, а мне не нравилось ни одно белье. Я, будучи девушкой, которая всю жизнь надевала белье с изображением Микки Мауса, казалась самой себе какой-то неловкой в кружевном нижнем белье. Краснея перед зеркалом, я снимала один комплект и надевала другой. Почему все красное?!

— Джихи, принеси что-нибудь менее вызывающее, наконец, — пробубнила я девушке за ширмой.

— Хорошо, — каким-то странным тоном голоса ответила Джихи.

Я нагнулась, чтобы достать мою одежду, которая нечаянно упала с вешалки, и тут же поднялась обратно, затаив дыхание. Нет, он не должен видеть меня такой!

— Я думаю, красное кружево смотрится на тебе просто замечательно… Ты так соблазнительна, обворожительна, изгибы твоего тела просто опьяняют… Ох, моя царица, я просто схожу с ума!

Я резко повернулась и закрыла ему глаза руками. Мое сердце бешено стучало, казалось, будто оно выпрыгнет сейчас же…

— Нет, Чонгук, ты не должен видеть меня в таком виде! Что ты здесь делаешь?! — запаниковала я, не убрав рук с его глаз.

— Перестань же, — рассмеялся он. — Я не успел рассмотреть все до конца, — вкрадчивый шепот. Через секунду меня уже прижимают к холодному стеклу. Чонгук томно дышит мне в губы и прожигает меня взглядом. Краснею, смущаюсь, отводя взгляд. Это все неправильно. Так не должно быть. — Вот она какая, твоя грудь…. Боже, красное кружево… Мне сносит крышу, моя малышка… Представь, как бы я… любил тебя в этой кабинке. — шепчет прямо на ухо, приближаясь все ближе и ближе. — Представь, как я оставлял бы засосы на твоей прекрасной шее и облизывал твою грудь, о которой так мечтал и мечтаю каждую ночь… Я вижу тебя, я доволен, ты прекрасна… И я скоро точно сойду с ума…

— Так не должно быть… — тихий шепот моих уст, две слезинки скатываются по щекам. Чувствую, как он сминает мои ягодицы и блаженно закрывает глаза. — Это неправильно, Чонгук!

— «Неправильно»?! По-твоему, неправильно видеть тебя такой? Все правильно, скажу я тебе! — вижу, как меняется его лицо. Он злится. Злится на меня. Злится потому, что я не могу дать то, чего он так хочет. — Подари мне себя, покажи, как ты меня любишь… — смягчает тон голоса, потому что чувствует дрожь моего тела. Я, правда, боюсь Чонгука в гневе. — Почему я не могу видеть тебя такой? Ради тебя… я терплю… Ты помнишь, сколько мы уже вместе? Почти два года… И все эти два года я борюсь с диким желанием взять тебя… Ты же моя? Ты ведь моя, Сэ И… Ты только моя, так ведь? Помнишь, ты обещала мне?

— Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь… Мне лишь остается надеяться на тебя, верить в то, что ты потерпишь еще… Я люблю тебя, да, я очень люблю тебя, но… — он вытирает мокрые дорожки слез с моих щек и нежно целует меня, переходит на шею и прижимается к ней, возбужденно дыша. — Я люблю тебя и буду всегда тебе верна, — нежно обнимаю его, зарываясь руками в шелковистые волосы. Так мягко.

— Пределы возможного. Ты довела меня до пределов моего терпения… Хорошо, — вздыхает Чонгук и отстраняется, заглядывая в глаза. — Я напугал тебя, прости меня… Я не должен был злиться, но ты меня тоже пойми. Я безумно сильно люблю тебя и столь же сильно хочу тебя. Терпеть сложнее с каждым днем, но я выдержу. Главное — не плачь. Не роняй слезы из-за меня. Я не могу видеть твои слезы, Сэ И. Не плачь, — продолжает успокаивать меня, прижимая к себе. Я и не заметила, как оказалась у него на коленях. — «Самое приятное — долго ожидаемое», Сэ И. Ты моя единственная слабость, поэтому не плачь, успокойся…

— Спасибо тебе. Правда, спасибо… Ты сделал многое для меня и продолжаешь это делать. Словами не описать, как я благодарна судьбе за то, что свела нас вместе. Терпеливый ты мой…

— Эх, завидую я хену…

— О чем ты? — поднимаю на него взгляд и слегка улыбаюсь.

— А ты не слышишь? — по непонятной мне причине Чонгук лукаво улыбается и играется с чашечкой моего бюстгалтера.

Прислушиваюсь — лучше бы не прислушивалась — к шуму в соседней кабинке.

— Да, — смеется Чонгук, — хен решил сам лично помочь надеть новое белье Джихи. Видимо, так хорошо помогает…

Мы не удерживаемся и заливаемся смехом, попутно целуя друг друга.

— Я знаю, я не должен сейчас быть рядом с тобой… Но я так рад, что успел вовремя… Чан И — очень смышленый мальчик… — шептал Чимин лежащей на кровати Ха Рин. — Я так переживал за тебя… Этот ублюдок обидел тебя. Больше он тебя не побеспокоит. Я обещаю… — парень думал, что девушка спит, но он ошибался. Ха Рин лежала неподвижно, делая вид, что спит. На самом деле девушка внимательно слушала слова Чимина. — Я так тосковал по тебе… Мне было так одиноко, Ха Рин. Что же ты сделала со мной? Я не могу спокойно есть, спать — жить, в конце концов.

Все время, что Ха Рин находилась в палате, Чимин находился с ней рядом. В какой-то степени он радовался тому, что может просто быть рядом с девушкой, чувствовать ее тепло, целовать руки и шептать слова любви.

— Я обещал исчезнуть из твоей жизни, я знаю. И я сделаю это. Надеюсь, ты спишь… — Чимин медленно наклонился и трепетно коснулся своими губами бледных губ девушки. Все его тело пронзила легкая дрожь, сердце учащенно забилось. Такой невинный поцелуй, нечестно украденный парнем, придал сил ему жить дальше. — Береги себя, пожалуйста и… будь счастлива…

«Но не со мной…» — договорил Чимин уже про себя, садясь в свой автомобиль.

— Ползучая, галопирующая, гиперинфляция, открытая, подавленная, инфляция спроса, инфляция издержек, сбалансированная, ожидаемая… какая еще-то… ожидаемая, неожидаемая, импортируемая… Устала…

Шел второй час ночи, а Сэ И все никак не могла покончить с последним уроком — обществознанием. Кто знает, что завтра могут выкинуть учителя? Кто предупрежден, тот вооружен, — как говорится.

С того случая в примерочной прошли две недели. На протяжении двух недель девушка усердно занималась и присматривала за матерью, что так внезапно «решила» заболеть. Отец Сэ И ни с того ни с сего сыпал на нее подозрения и замечания. «Ты слишком много времени проводишь с Чонгуком. Я понимаю, что вы влюблены — молодость, как никак. Но не забывай про учебу. И да, девушка должна быть в своем доме! Слишком часто ты остаешься у Чонгука на ночь. Завтра же отправимся к гинекологу», — раздраженно говорил мистер Ко.

Сэ И злилась и обижалась. Почему отец ей не доверял? Почему резко негативно настроился против Чонгука, хотя еще совсем недавно прыгал от счастья, познакомившись с молодым человеком своей дочери?

— Пап, почему ты так себя ведешь? — сдерживая слезы, девушка ходила по пятам за отцом по дому и выведывала у него причину резкой смены отношения к Чонгуку. — Помнишь — ты сам не так давно был рад Чонгуку и уважительно жал ему руку? Что случилось?

— Закроем эту тему. Отправляйся отдыхать. Завтра рано вставать в школу, — поцеловав дочь в лоб, отец вышел из комнаты.

«Ну, и как это понимать?» — размышляла Сэ И, укутанная в одеяло.

А Чонгук в это время уже находился в отъезде. «Деньги сами собой в карман не лезут», — слова отца Чонгук помнил всегда.

Чонгук

— Мать твою, Джи Хен, отлипни ты уже от меня, — я резко оттолкнул приставучую девку от себя, пытавшуюся поцеловать меня в губы.

— Один поцелуй, Чонгук-и, один поцелуй… Ты не целовал меня никогда, — не отставала Джи Хен, прижав меня к стене.

Чувствую себя девчонкой, которую пытаются изнасиловать.

За стеной, в соседнем кабинете, отец проводил совет директоров. И только этот факт сдерживал меня выкинуть эту навязчивую девку в окно. Всего лишь 21 этаж. Умрет — плакать не буду.

— Я имел твой рот в туалете, а потом поделил тебя со своим другом. Думаешь, я поцелую тебя после этого? — нагло ухмылялся я. — Ты что о себе возомнила, а?! Мне напомнить, где твое место?! Ты всего лишь очередная шлюшка, которую я трахнул с целью пополнить свой список достижений… — я накрыл ладонью ее рот и, быстро поменявшись с ней местами, прижал лицом к стене. — Что ты себе позволяешь, мелкая дрянь… Ты забыла, кто я? Забыла, что в моих руках акции твоего отца?!