— Ты издеваешься? Зачем надо было тратиться? Тот дом настолько огромен, что хватит на четыре многодетные семьи. И…

— Молчи, — Чонгук тут же пресекает все возмущения и подхватывает Сэ И на руки. — Пойдем лучше остальные два этажа обойдем. Я буду твоим экскурсоводом. Ведь я его долго выбирал, заглядывая в каждый уголок.

— Дурак, — бурчит Сэ И, но все же не может оторвать глаз от красивой мебели, белых стен с золотыми узорами, мраморных лестниц с, как сказал Чонгук, «не перилами золотого цвета, а перилами, сделанными из настоящего золота». — Зачем такой большой? И дорогой. Дорогой ведь, раз перила из золота.

— Я буду растить своих детей так же, как и мой отец растил меня: добром, заботой и вниманием. Я дам своим детям то, что было с самого рождения у меня: комфорт, власть и роскошь, — Чонгук продолжает экскурсию по дому. — Я отдаю всего себя своему делу и зарабатываю столько, сколько должен зарабатывать. Почему я должен экономить? Скажи мне, Сэ И, — присаживаясь на мягкий диван на втором этаже в гостиной, Чонгук продолжал: — У моих детей будет все. И даже тот, кого не было у меня: у моих детей будет любящая мать. Верно, девочка моя? — Чонгук нежно гладит Сэ И по голове и целует ее макушку, прижимая девушку к себе. — Не беспокойся. Твоя мама в порядке. А ее было сложно уговорить на маленькую шалость.

— Ну, я с ней еще поговорю… Будет знать, как над собственной дочерью шутить.

— Ко, зараза ленивая, Сэ И, — руки только что прибывшей в дом Наен, наконец, отпускают тяжелый чемодан, и сама девушка оседает прямо на пол в прихожей. — Я чуть Богу душу не отдал, пока добрался сюда…

Наен сидит на полу и ждет, пока горячо любимая подруга не соизволит подняться с кровати и встретить подругу. Но вместо подруги встречать выходит миссис Ко, радостно улыбаясь и помогая близкой подруге своей дочери окончательно занести в дом тяжелый чемодан.

— И как же ты одна добралась до нас, не зная корейского? — обеспокоенно спрашивает мать Сэ И.

— Остались еще на свете добрые люди, — с видом политического деятеля отвечает Наен, сразу же добавляя: — какие добрые люди, теть… Я все свои деньги отдал, чтоб добраться до вас… А где Сэ И?

— Ох, все никак не избавишься от привычки говорить, как мужчина, — качая головой, замечает миссис Ко. — Сэ И нет сейчас дома.

— Как «нет»? Я к ней из другой страны перся, а ее дома нет?! — злилась девушка. — Сначала накорми меня, женщина, а потом я начну орать…

— Я тебе сейчас дам «женщина», засранка маленькая, — не успевает Наен опомниться, как ее пятую точку бьют кухонным полотенцем.

— Ай, ну, теть… — хнычет девушка, — больно же. Накормите бедного студента.

Италия — удивительная страна и девушки там удивительные. Только Чонгук не засматривался ни на одну, смотря на маленький квадратик фотографии улыбающейся девушки. Он долго выбирал мебель и кухонную гарнитуру, многие работники салонов мебели в этой стране негодовали. Консультанты измученно качали головой и думали, откуда же взялся столь придирчивый клиент.

Большая гостиная комната. Накрывшись теплым пледом, несмотря на то, что в доме было тепло, Сэ И и Чонгук лежали на белом диване. Просто лежали и смотрели в потолок. И не было никакой неловкости, смущения, потому что они давно не видели друг друга и им хотелось вот так вот полежать, прижавшись друг к другу, ощущать тепло влюбленных сердец.

Сэ И зарылась в одеяло с головой, обхватив его руку и прижавшись к ней. Скучала. Безумно скучала по ласке и заботе любимого человека, поэтому и ластится к нему ближе, причмокивая в полудреме. Переведя взгляд с потолка на Сэ И, Чонгук начинает медленно поглаживать ее голову, вырывая этим довольно милые, но совсем тихие стоны и мычания. Он тоже, разумеется, скучал по ней.

— А можно спросить кое-что? — тянет девушка, смотря на задумчивое лицо парня. Она осторожно закидывает свою ногу на Чонгука, а рукой начинает водить пальцем по его груди. «Сомневается в чем-то», — сразу же подметил Чонгук, ухмыльнувшись.

— Сначала поцелуй, — отвечает он и ждет, пока она не привстанет и сама не поцелует его.

Но внимание Сэ И приковано далеко не к губам — приподнявшись, она осторожно начинает покрывать его шею мягкими и все еще несмелыми поцелуями. Спустя несколько секунд Сэ И отстраняется и поджимает губы. Он никак не реагирует. И девушка думает, что она что-то не так сделала, что у нее ничего не получилось, что ее действия так неумелы и робки.

— Детка, пожалуйста, — дрожь прошлась по телу, а в горле застрял комок, — если не собираешься, — на этих словах Чонгук «оживает», — раздвинуть передо мной свои прелестные, чертовски сексуальные ноги, не начинай делать «это», — шепчет парень, сжимая девичью талию в своих руках. — Ты меня возбуждаешь, понимаешь? У меня встает на тебя моментально, стоит тебе только поцеловать меня вот так робко и неумело… — выдыхает Чонгук прямо в губы напротив, напрягая мышцы и успокаивая свое возбуждение. — Ну, подожди, малышка моя. Скажи мне «да», и я буду драть тебя весь день…

— Где она, говорите? — интересуется девушка, незаметно крадя конфеты со стола, когда мать Сэ И поворачивается к раковине.

— Ну, ты не беспокойся… Она скоро вернется.

— Нда, будто пешком из Китая идет.

— Слушай, Наен-а, а тебе Сэ И рассказывала, что у нее мальчик появился? — мягко улыбается женщина, присаживаясь на стул. — Хороший такой. Воспитанный, добрый, а как девочку-то нашу любит… Просто золото, а не парень.

— Что?! — давится девушка, тут же выплевывая конфету. — Какой еще парень? Когда?

— Второй год уже, — удивленно говорит женщина. — Не говорила, значит? Как же так…

— Она предала наш клуб «Без мужиков», как она могла?! — Наен хватается за сердце, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу. — О, как жесток этот мир… Предает даже близкая подруга. А ведь у нас была клятва…

— Ох, — вздыхает женщина, — и сколько же вас там, в этом клубе?

— Ну, — поджимает губы Наен, смотря вниз, — двое только, но это ничего не меняет…

— Наен-а, ты совсем не изменилась, — смеется мать Сэ И, взъерошивая уложенные волосы девушки. — Так что там с твоим корейским? Уже можешь говорить?

— Хе, — усмехается девушка, мысленно стукая себя по голове, — я могу сказать «annyeonghaseyo».

— Ох ты, а что же ты тогда делала все это время? Мне Сэ И сказала, что ты решила выучить корейский прежде, чем лететь к нам.

— Нет, теть, какой корейский… — хмурится девушка, дуя губы. — Ну, мама наказала за четверку в семестре, — говорит правду Наен, словно ребенок прикладывая ладони к щекам. — «Пока все оценки не исправишь, пока экзамены не сдашь, никуда не поедешь». Я ей говорю: «Ну, ма-а-ам». А она мне: «Не мамкай мне тут». Как всегда, в общем, — обреченно выдохнула Наен, пожав плечами.

— Зато ты, наконец, здесь. Отвлечешься от суеты и учебы. Сэ И познакомит тебя со своими друзьями. Ты там кого-нибудь присмотри себе. Мальчишки там видные, статные.

— На данный момент я хочу кушать, — отрезает Наен. — И не думаю я, что вписываюсь в стандарты корейской красоты.

Тем временем в доме Кимов не все спокойно.

— Не начинай снова, милая, — успокаивает Тэхен, — у нас еще все получится? Почему ты опускаешь руки?

— Сколько можно уже пытаться? Сколько?. — Джихи выбрасывает очередной тест на беременность, разворачиваясь к Тэхену. Глаза его блестят, глаза его такие любящие и спокойные. И Джихи больно оттого, что и ему больно, ведь она все видит, как бы он не старался скрыть все от нее. — Найди другую, Тэхен. Другую, которая родит тебе достойных наследников. Может быть, когда ты прижмешь к своей груди свое родное дите, которое я тебе подарить уже не смогу, возможно, тогда твои глаза заблестят радостью не поддельной, а настоящей.

— Нет, Джихи, о чем ты… Перестань, прошу…

— Тэхен, — девушка нежно берет его лицо в свои ладони и смотрит прямо ему в глаза, — ты ведь хочешь ребенка. Хочешь ведь? Вспомни, как от радости бегал по дому, словно маленький мальчишка, и радовался моей беременности, вспомни, как ночами все говорил с нашим ребенком, думая, что я сплю, и поглаживая живот, вспомни, как страстно любил меня в ночь зачатия ребенка… — шепчет Джихи, еле сдерживая слезы. — Вспомни все и подари другой женщине, сделай, в первую очередь, себя счастливым.