«Она боится меня», — подумал Чимин, резко отступив на шаг назад и становясь окна.

— Не подходи ко мне! Нет, не надо, я прошу тебя… — плачет девушка.

Ха Рин кажется, будто ее руки вновь в оковах, будто этот голос вновь шепчет на ухо мерзкие вещи, будто чужие руки вновь забираются туда, куда им забираться не следует… Истерика достигает своего апогея.

Ха Рин осознает, каково это — находиться наедине со своим насильником.

— Пожалуйста, успокойся, — шепчет Чимин.

Парень искренне беспокоится за состояние девушки. Он видит. Теперь он видит все, что сделал. Следы удушья, многочисленные багровые засосы на шее, ссадины и синяки на руках. Главное — слезы в глазах девушки, той девушки, которую он смог полюбить. Именно поэтому Чимин ненавидит себя и желает самому себе смерти. Как жить, зная, что причиной горьких слез любимой являешься ты сам?

— Пожалуйста, уйди… Уйди, я прошу тебя… Тебе мало было? Неужели, ты хочешь еще?! — истерит девушка.

Секунда и Ха Рин, пересиливая себя, слезает с кровати, держась за спину и опуская ноги на пол. Она встает.

— Ха Рин! — беспокоится парень, обеспокоенно глядя на девушку. — Ты еще слаба!

Девушка дрожит от его криков. Именно так звучал его голос совсем недавно, именно так он недавно говорил ей о том, как же ему «хорошо».

Ноги не удерживают Ха Рин, отчего та тут же падает на пол, хватаясь за живот. Между ног сильно печет, вызывая ноющую боль. Чимин резко подрывается к ней, чтобы помочь ей встать, но та от страха ползет назад, роняя слезы. Губы дрожат, через силу, через боль девушка ползет к стулу, стоящему недалеко от кровати.

— Не подходи! — заикается девушка, глотая слезы. — Стой на месте! Я ударю тебя стулом! Не подходи ко мне…

— Ха Рин, — прошептал парень и поджал губы от стыда.

Чимин отходит назад, становясь за белую ширму. Меньше всего ему сейчас хочется, чтобы она видела его лица, меньше всего ему хочется, чтобы она его боялась.

— Пожалуйста, встань с пола… Я… не подойду к тебе, я больше не причиню тебе вреда… Пожалуйста, м…

Кто он для нее после этого? Только насильник — человек, причинивший ей уйму боли и унижения. Именно поэтому парень замолкает на полуслове, затыкая свои желания далеко, туда, где никто не увидит и не узнает их.

А ведь ему так хочется назвать её «любимой»…

Ха Рин медленно садится на стул, игнорируя боль, и, как зашуганный котенок, впивается испуганным взглядом в тень человека, стоящего за белой ширмой.

— Послушай меня, — начинает Чимин, но не продолжает, так как его перебивает набравшаяся смелости Ха Рин.

— Я верила тебе… — начинает Ха Рин. — С самого первого дня нашего знакомства уважала тебя, восхищалась тобой и боялась даже дотронуться до тебя, считая себя не достойной даже невинного прикосновения, даже взгляда на тебя. Ты был так добр — помог мне, девушке без рода, без племени. Я думала, это сказка, — плакала девушка, произнося слова сквозь слезы. — Богат, умен, воспитан, добр, красив… Ты был моим идеалом, пока не вонзил мне нож в спину.

— Ха Рин, п-пожалуйста…

— В тот вечер я лежала и умоляла тебя не делать этого — я унижалась. Я лежала под тобой и плакала. Наручники натерли кожу до крови, ты сжимал мое тело так, что я подумала, что еще чуть-чуть, и я точно сломаюсь… Я не хотела быть той, кого ты утром прогоняешь, той, что получает ласку ночью, а утром — деньги и презрительный взгляд…

— Прекрати, ты…

— Может, ты просто решил забрать долг? — горько усмехнулась девушка, опустив взгляд. — «Не отдашь деньги — отплатишь натурой…», так?

— Перестань! — не выдержал парень, сжав кулаки.

Вся смелость вмиг пропала, и Ха Рин напряженно сжала больничную пижаму, наблюдая за дальнейшими действиями.

— Ты была везде: дома, на работе, в школе, в клубе. Ни одна девушка не привлекала меня с тех пор, как я познакомился с тобой. Я мучался, не спал ночами, думал о тебе… Я зажимал очередную девушку в углу, хватал ее за волосы, вымещая на ней всю злость, сжимал ее талию до боли, злясь на себя, трахал до потери пульса, пытаясь забыться, расслабиться… Но этого хватало ненадолго, — ударив по стене кулаком, Чимин продолжил: — Стоило мне подумать о тебе, как я тут же возбуждался. Однажды я попробовал это, хоть и считал это полным безумием… Знаешь, я решил проверить… Секс с той девушкой был просто восхитительным, — сказал Чимин, ничуть не постеснявшись.

— Зачем ты мне все рассказываешь?!

— Это был не просто бесчувственный секс,… это было занятие любовью. Девушка стонала от одних моих поцелуев, я целовал ее так, как никогда не целовал, — той ночью я любил ее. Я не трахал ее — я любил ее, Ха Рин. Я любил ее той ночью, сходил с ума. Самовнушение — сильная штука.

— Мне противно слушать это! — возмутилась девушка, дернувшись и вновь упав на пол. — Тебе не стыдно все это говорить мне?!

— Да как же ты не понимаешь… — прошептал парень, продолжив уже более уверенно: — Я любил ее той ночью! Той ночью я впервые за последние три месяца получил полное удовлетворение! А знаешь почему?. Потому что все это время мои глаза были закрыты, все то время, проведенное с ней, я представлял тебя и был счастлив… Только так я спасался, таким образом я старался не навредить тебе… Ведь меньше всего мне хочется видеть слезы в твоих прекрасных глазах, знать, что ты меня боишься…

Чимин сделал минутную паузу, проведя рукой по черным волосам, и продолжил:

— В тот вечер, Ха Рин, я не знаю, что на меня нашло — меня словно подменили. Не помню, что было вечером, не помню, как мы с тобой встретились — ничего не помню. Я ненавижу себя за то, что причинил тебе боль — забрал то, чего не заслуживал. Пожалуйста, Ха Рин, не думай о себе так. Ты прекрасный цветок, который я осквернил. Я не буду просить прощения, потому что не заслуживаю его.

Чимин вышел из-за ширмы, и только тогда Ха Рин заметила в глазах его слезы. Он плачет. Дойдя до двери и не взглянув на девушку, Чимин остановился:

— Я все оплатил. Квартира в центре Сеула ваша. Ты будешь там жить вместе с братишкой. Не глупи и прими мою помощь. Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Пожалуйста, не заставляй меня ненавидеть себя еще больше… — Чимин открыл дверь.

Почему Ха Рин посмотрела на него? Почему она не может оторвать своего взгляда от него? Почему не хочет его отпускать?

— Забудь меня, Ха Рин. Лучше забудь меня, сотри из памяти, чем храни такие воспоминания, — произнес Чимин и улыбнулся. — Я желаю тебе счастья. Еще…

Чимин замолчал. Парень стоял и думал, говорить ли ей то, что мучает его? Признаться ли, избавится от тяжелого груза на душе?

— Я исчезну из твоей жизни. Ты никогда больше меня не увидишь, я уеду далеко… Но я обязан тебе это сказать, — сказал Чимин и поднял взгляд на девушку, стыдясь себя. — Ты лучшее, что было в моей жизни, ты подарила мне много нового. Мое счастье — твоя улыбка. Я никогда не жалел о том, что помог тебе. Я благодарен тебе, Ким Ха Рин.

Ха Рин не понимала того, что говорил парень. Удивленно воззрившись на Чимина, девушка ждала продолжения его речи.

«Я никогда не пожалею о том, что полюбил тебя. Ты не разделяешь моих чувств, но я все равно счастлив».

— Прощай, моя первая любовь Ким Ха Рин…

Дверь за парнем закрылась, и в палате воцарилась тишина.

— От. отойди от меня, — собрав волю в кулак, Сэ И говорит это, отворачиваясь, лишь бы не смотреть ему в глаза.

— Ты меня боишься?

Но в ответ тишина. Сэ И находилась все в той же комнате наедине с парнем, взгляд которого не внушал ничего хорошего.

— Конечно, боишься, — ответил на свой вопрос Чонгук и начал нарезать круги вокруг дрожащей девушки. — Слышала когда-нибудь такую пословицу: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят»?

— Развяжи меня… — шептала девушка.

На улице было уже достаточно темно, что говорило о том, что ее мать будет волноваться, если Сэ И сейчас же не направится домой. Тэхен ушел, захватив с собой девушку, что ранее клялась Сэ И в своей верности.