— Тебе так нравится держать свою ладонь на моем колене? — спрашивает Сэ И у Чонгука, когда они остановились у нового дома.

— Более чем, — отвечает парень, ухмыляясь в ответ. — И тебе тоже нравится, — без тени сомнения произносит Чонгук, резко подхватывая девушку на руки. — Правда ведь?

— Ну… — неуверенно обняв Чонгука за шею, Сэ И готовилась дать ответ.

— Я так и знал.

Огромный особняк встречает хозяев ласкающей слух тишиной и непроглядной тьмой, которая тут же исчезает, стоит Чонгуку дотянуться до включателя в гостиной и вновь прикоснуться к желанным губам. Температура тела постепенно поднимается, и двум влюбленным кажется, что кто-то включил отопление в доме, несмотря на начало лета.

— Стой, — смеется девушка, слушая утробные рычания парня и чувствуя на своей чувствительной коже горячее дыхание, выдающее с потрохами возбуждение Чонгука. — Нужно в душ, а затем спать. Завтра а-ах, Чонгук… з-завтра ответственный день…

— Да плевать, — отвечает Чонгук, продолжая вжимать Сэ И в мягкий диван, попутно снимая с нее одежду. — Хочу тебя всю, детка…

Чонгук нетерпеливый. Это Сэ И поняла сразу же, когда он впервые поцеловал ее. Чонгук ревнивый. Эту ревность она видит ежедневно, хотя он и старается ее скрыть. Чонгук — собственник. Сэ И никогда не забудет, как сильно он сжимал ее бедра и рычал, подобно волку, как говорил ей, что она принадлежит только ему, как жадно ставил засосы на шее и страстно целовал, заставляя в собственном безумстве повторять: «Твоя, только твоя».

Все же с трудом отстранившись от любимой, Чонгук провел большим пальцем руки по ее губам и томно прошептал на ухо:

— Хочешь душ, будет тебе душ…

Сэ И не успела ничего сообразить, когда Чонгук, словно пушинку, закинул ее на плечо, попутно сняв с нее нижнее белье и шлепнув по упругой попе.

— Дурак, что ты делаешь?! — вопит Сэ И.

Чонгук молча ставит обнаженную девушку в душевую кабину и сам раздевается, следом заходя туда же и закрывая дверь. Лицо тут же краснеет, а руки тянутся к женским прелестям, чтобы закрыть их от мужских глаз. Но совершенно неожиданно теплая вода настигает смущенную Сэ И, а чересчур довольный Чонгук разворачивает девушку к себе спиной и тесно прижимает, чтобы дать почувствовать ей свое возбуждение в полной мере. Спина несильно прогибается, а щекой Сэ И прижимается к холодному стеклу душевой кабины, чувствуя, как сильные руки обвивают ее тело, собственнически сминая упругие округлости.

— Наш первый совместный душ… — низким от возбуждения голосом говорит Чонгук. — Готова? — Сэ И совершенно не понимает слов Чонгука, лишь чувствует его дыхание у себя на затылке и воду, согревающую их обоих. — Уж я-то помою тебя полностью, малышка… — после этих слов Чонгук прижимает Сэ И к себе еще ближе, ладонью скользя к промежности.

— Чонгук! — простонала Сэ И и сжала ноги, почувствовав, как проворные пальцы парня добрались до ее клитора. — Ох, Чонгук, не там… Чонгук!.

Шум льющейся воды и громкие женские стоны разносились по дому. Свет во всем доме так и остался включенным…

Проснувшись среди ночи в объятиях Чонгука, Сэ И со стыдом вспоминала все, что происходило в ванной несколько часов назад. Рядом с Чонгуком нельзя остаться невинным ангелочком, нельзя, однажды оказавшись в его объятиях, забыть о них. Чонгук потрясающий, такой горячий и ненасытный. Сэ И вновь обнаруживает руку парня на своей груди и обреченно вздыхает. Яркий лунный диск крайне медленно движется по небу, а Сэ И все еще не спит и вновь думает. И лишь тогда она возвращается в реальность, когда чувствует, как рука на груди начала сжиматься, массируя ее. Проснулся.

— Ты проснулся, — шепчет Сэ И, прикусывая губу и сдерживая стон, когда один палец заскользил по сразу же сжавшемуся соску. — Ненасытный…

— Вот так и должно быть, детка, — окончательно просыпается Чонгук. — Твое тело должно реагировать вот так только на меня… Ты у меня такая чувствительная, — продолжает шептать, осыпая женскую шею мягкими поцелуями.

— Чонгук, ай, щекотно, — смеется девушка, сопротивляясь натиску парня. — Я все хотела у тебя спросить…

— М, — отзывается парень, довольно улыбаясь и поднимая взгляд на Сэ И, — спрашивай. Я весь во внимании.

— Вот ты богатый и влиятельный, — начинает Сэ И.

— Ты только сейчас это поняла? — самодовольно ухмыляется Чонгук, сжимая женские бедра.

— Дослушай… — шикает девушка. — Вот ты богатый и влиятельный, а в фильмах обычно такие люди позволяют себе многое. Это просто любопытство, но почему ты никогда… ну… никогда не спал с девушками против их воли, зная, что тебе ничего не будет за это?

— Я все думал, когда же ты задашь мне этот вопрос, — хмыкает парень, заваливаясь на бок и разворачивая девушку к себе лицом. — Может, потому что я не моральный урод? Я могу схватить любую девушку, снять с нее одежду, трахнуть в свое удовольствие и выкинуть, как ненужный мусор. Но зачем мне это? Я умен, я силен, я красив. Насилуют только ненормальные извращенцы, у которых с головой не все в порядке, и неудачники, которые не могут привлечь внимание женщины и не находят другого выхода, кроме как пойти на крайность. Сопли, слезы и страх в глазах, — кого это возбуждает? Ненормальных психов. Я же хочу видеть в глазах желание — пускай больше и к моим деньгам, а не ко мне, но все же.

— Вау, — Сэ И накрывается одеялом с головой от смущения и тяжело дышит.

— Я ответил, — пожимает плечами Чонгук, ныряя следом за девушкой.

— Тебе ведь со мной хорошо? — смущенно спрашивает девушка. — Ты же ведь не жалеешь? Ты же забыл их всех?

— Эх, глупая, — вздыхает парень. — Чтобы забыть, нужно помнить, чтобы помнить, нужно запомнить, а я даже и не пытался запоминать… С тобой, — шепчет парень, тесно прижимаясь к Сэ И сзади, — все по-другому. Твое обиженное личико въелось в память сразу же, хотя тогда я увидел тебя впервые. Ну, не только личико, но и классная попка…

— Чонгук!

Совместный поход за продуктами и прочим стал еженедельной традицией для Тэхена и Джихи. Вот и сейчас, пока парень отошел поговорить с коллегой, Джихи задумчиво бродит между стеллажей. Вдруг ее взгляд падает на большой ассортимент детского питания. Глаза сразу же тускнеют, и сердце неприятно щемит в груди, а когда кто-то совсем маленький тянет ее за рукав просторной кофты и называет тихим «мама», слезы произвольно наворачиваются на глаза. «Где моя мама?» — спрашивает девчушка. И Джихи не знает, что ответить. Одежда потрепана, в руках старенький плюшевый медвежонок. (Словно сцена из душераздирающего фильма.) Не успевает Джихи ничего ответить, как девчушка сама разворачивается и уходит. Позже, когда продукты были набраны в тележку, пара стояла у кассы и терпеливо ожидала своей очереди, обсуждая дальнейший план времяпровождения.

— Тетя, — Джихи дрогнула, услышав знакомый, тоненький голосок, — купите конфеты, пожалуйста…

Тэхен непонимающе уставился на ребенка с медвежонком в руках так же, как и Джихи. Девочка стояла, протянув коробку с конфетами Джихи и умоляюще смотрела на нее.

Стоящие рядом покупатели обернулись, поморщившись, а кто-то даже прошептал: «Опять она…» Джихи, мягко улыбнувшись, хотела взять коробку с конфетами из рук девочки, но ей помешала неожиданно появившаяся охрана. Двое мужчин, виновато кланяясь, схватили девчушку под руки, произнеся:

— Простите, мэм. Такого больше не повторится.

Продавец на кассе спешно объяснил Тэхену, что девочка — не бездомная попрошайка, что шесть месяцев назад у нее погибла мать, что теперь она живет в рядом находящемся детдоме и приходит сюда каждую неделю и просит купить конфеты одной и той же марки.

Сердце Джихи болезненно сжалось, когда охрана насильно потащила девочку к выходу.

— Купите, пожалуйста! Моя мама… любит эти конфеты! Она ждет меня, — со слезами на глазах говорила девчонка, брыкаясь в руках сильных мужчин. — Мама… Эти конфеты, она любит их. Моя мама любит их…

Джихи, бросив покупки, кинулась к охране, на ходу поднимая упавшего медвежонка.