Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Не шевелись, Варя. Просто сделай вид, что ты спишь. Спи, чёрт возьми!!!

И она расслабилась. Выдохнула, тихо и протяжно. Слегка пошевелилась, удобнее располагаясь и снова задышала ровно. И впервые за долгое время, мои мысли даже краями не задевали тему под названием «Я хочу, её, как умалишённый». Я просто хотел сейчас спать. Спать с ней. И всё.

И сам не заметил, как сладкая нега окутала сознание, растворяя все мысли в дремоте. Это охуеть, как классно. Я, блять, даже передать не могу, как это было нереально. И проснулся рано. Словно долбаный жаворонок. Так тепло. Уткнулась носом в мою грудь, всё такой же клубочек. У меня аж дыхание спёрло. Где-то в районе солнечного сплетения завязался тугой узел. И тянет. Крутит, сворачивает туже. Шея напряглась так, будто все вены сейчас на ней лопнут нахер. Хватит.

Встал, сходил в душ. Собрался. И да… я, мать Вашу, приготовил для неё завтрак. И пусть только попробует его не съесть. Начиркал дурацкую записку.

Выходил так тихо, как никогда. Уже обутый, снова порываюсь к себе в спальню. Один взгляд. Котёнок. Точно. Я куплю ей котёнка.

Уже в машине набираю Гарика. Нам в больницу к отцу. Но трубку берёт не он. Рита? Ухмыляюсь, не понимая, когда он всё успевает. Вот же жук лохматый. Забираю его из дома, и мы мчимся навстречу белым халатам. Маму привезём ближе к обеду. Брат косится на мою руку, но молчит. И правильно делает. Сам помятый. Причём не хило.

Геннадий Геннадьевич встречает нас на входе в отделение. Румяный, бодрый. Не ровня нам. Видок у нас с Игоряном так себе. А этот сияет, словно чайник.

- Что-то вы долго, господа. – Язвит усатый и проводит ладонью в воздухе, указывая нам путь вдоль светлого коридора. – Дамы в вашей семье, судя по всему, просыпаются раньше…

Куда уж раньше?

Кажется, мама решила не дожидаться своих непутёвых сыновей.

- Ваш отец чувствует себя гораздо лучше, нежели накануне. – Продолжает вещать доктор на ходу протягивая нам такие же белые халаты. – Но. Сами понимаете. Отпускать сейчас его никто никуда не собирается. Будет лежать, голубчик, пока не окрепнет. Капельницы, уколы. Нам предстоит провести суточный мониторинг сердца… – Останавливаемся возле палаты. – Но об этом немного позже. Сейчас можете зайти к нему. Но не долго. Не утомляйте родителя. Через двадцать минут жду вас у себя в кабинете. – Машет рукой и тут же уходит, скрываясь за дверью соседней палаты.

Гарик кивает и тянется к дверной металлической ручке. А у меня словно мандраж какой-то. Стушевался на самом пороге. Смотреть в глаза отцу совсем не хочется. Что это? Вина? Стыд?

Смотрю на распахивающуюся дверь и на автомате делаю шаги, следуя за братом. Ну, была не была. Вряд ли я сейчас буду выхватывать. В присутствии мамы, он не станет.

Слышу голоса, приглушаемые собственными мыслями и прохожу глубже. Мама здесь, сидит возле окна, держа отца за руку и с теплом поднимая на нас немного уставший взгляд.

- Мальчики пришли. – Говорит тихо и улыбается.

А меня словно током прошибает. Обухом по башке, разламывая черепушку и выворачивая мои мозги всем на обозрение. Чувствую, как мышцы на лице начинают часто сокращаться, наверняка уродуя мою физиономию. Застываю, ноги врастают в пол, когда вижу по другую сторону от отца свою бывшую мать. Если можно так выразиться. Сука… ну не могло это утро быть настолько идеальным!

- Я зайду позже. – Срывается с моего языка раньше, чем я успел подумать. Делаю шаг назад.

- Не нужно. – Говорит та, чей голос вызывает у меня неприятную дрожь. Голос, который я когда-то считал самым приятным. – Мне уже пора. – Она оглядывается на маму и встаёт. - Спасибо, Елена, что пошли мне навстречу. – Переводит взгляд на отца. – Поправляйся, Виталий.

Смотрю на напряжённую спину Гарика и мне становится легче от того, что не мне одному дискомфортно от компании этой женщины. Спасибо, брат.

Она проходит мимо меня, лишь на секунду пробегая взглядом по моему лицу и потом по загипсованной руке. Она выходит из палаты, не проронив больше ни слова, но обдавая тонким ароматом. Приятным, не смотря ни на что.

Лишь услышав, что дверь за ней закрылась, я немного расслабляюсь и чувствую на себе укоризненный взгляд отца. Вот оно. То, чего мне бы очень хотелось избежать…

«Нам нужно будет поговорить, Антон. Очень серьёзно. Когда ты вернёшься из Владивостока».

Слова отца неприятно полоснули его гордость. Словно соскабливая с неё по кусочку и оставляя за собой отвратительное послевкусие.

Брюнет ехал непривычно медленно, пытаясь оттянуть момент отлёта. Владивосток. Ну конечно же. Антон не смел отказать отцу. Ведь, он просто не имел права на своё мнение, после того, как именно он помог папе загреметь в больницу.

«Сам понимаешь. Зам есть зам. Но сын – это сын. Конечно же, ты не поедешь один. Георгий полетит с тобой. Введёт тебя в курс дел. Дальний восток для нас сейчас – золотое дно. Надо постараться. А по возвращении – нам нужно будет поговорить. Сын.»

Выделяя последнее слово так, будто желая ткнуть парня носом в их родство.

И теперь, петляя по улицам города, парень оттягивал скорый отлёт. Скорый и такой внезапный. Сбрасывая третий звонок от лощёного Георгия, который ожидал его в аэропорту. Подожди, Жора. Не до тебя сейчас. Подъехал на парковку. Купил место на несколько дней. Припарковался и взял телефон в руки.

Уши зудели от желания услышать её голос. Варя. Интересно. Что она сейчас делает? Но шестое чувство подсказывало брюнету, что девчонка вряд ли поделится с ним своими планами на день. Не тот случай.

«Варя. Меня не будет дней пять. Мне нужно уехать. Во Владивосток. Пожалуйста. Не пропадай. Отвечай мне. Ты красива. Ты самая красивая».

Отправил сообщение и растянул рот в улыбке. А хотелось засмеяться. Громко.

У Марго не всегда было много друзей. Это сейчас она в центре событий. Шумные вечеринки, тусовки до глубокой ночи, уикенды большой компанией. Но у неё никогда не было лучшего друга. Или подруги. Одного или двух. Неважно. Сам факт их отсутствия сейчас разъедал её изнутри.

Сидя на крыше родительского дома, девушка пряталась от лишних глаз. Сжимая в пальцах тонкую ментоловою сигарету, она вновь и вновь пыталась отыскать в закоулках своей памяти хоть одну подругу, с которой она бы была ближе, чем с остальными. С которой она бы могла поделиться сокровенным, самым болезненным или самым душещипательным. Но… пусто. И в груди стало так же пусто.

«Ты одна, Рита! Ты такая эгоистка, что у тебя даже друзей настоящих нет!» - Обидные, обескураживающие слова Игоря, настолько сильно впились в сердце, что Марго даже заснуть нормально так и не смогла. Почти всю ночь пялилась в потолок, прислушиваясь к его неровному дыханию. Потом в ванной, сопли на кулак наматывала, понимая, что он прав. Прав, мать его! Так чертовски прав.

Она не умела дружить?

Всё детство с ней носились, как с писаной торбой. Малышку с самого детства баловали родители, старший брат опекал, оберегал, коршуном крылья над ней расправлял. Да и росла она в компании Захара и его друзей. Мелочь вечно носилась за ребятами. А они и отказать не могли. А когда немного подросла, поняла, что девчонки не хотели с ней дружить. Сорванец-Марго не хотела играть в куклы и больницу. А потом не хотела краситься и наряжаться. Брат с друзьями шутили над ней и иногда сбегали втихаря. И Рита никак не могла взять в толк, почему мальчишки всё чаще стали гулять без неё? В подростковом возрасте девочки сами стали набиваться к ней в друзья. Тут уж и дураку было ясно, что нужна им была вовсе не Рита. И эти вертихвостки искали подходы к её братцу и его друзьям.

Но, и выбора у неё не было, в общем-то. Ребята отдалялись от неё. А она так боялась одиночества. Глупо, скажете? Возможно. Но в тринадцать лет рыжей девочке-подростку жуть как было страшно остаться одной.