И он ушёл. Тяжело вздохнул и ушёл.

Опустошение. Такое разъедающее опустошение, которое поселились у неё в груди... оно разрывало её на куски. Она сама во всём виновата. С самого начала. Всё она. Горький затеял игру, а она впутала в эту игру своего лучшего друга, не рассказав ему о правилах. Да, и были ли они вообще, эти правила?? Её сообственное слабоволие и бесхребетность привели к тому, что они сейчас имеют.

Поправив на плече светлый маленький рюкзачок девушка, всхлипнув, спустилась по ступенькам прохладного подъезда. Считая ступеньки и мелкие слёзы обиды и безысходности. Шесть этажей суматошных мыслей и дикой злости. Почему это всё досталось ей? Почему?!

Девушка села на скамью возле подъезда, не в силах сдвинуться с места.

Он не оставит её в покое. Это просто безумие. Прошло полгода. Но человек не то, чтобы не поменялся... Он вовсе и не хочет меняться. Каким был зверем, таким и остался. Она сделала огромную ошибку в тот день, когда он пришёл к ней перед отлётом. Просто фатальную ошибку. Непростительную.

А то, что он сделал с Алексом?!

Снова вернувшись мысленно в подъезд, по Вариным рукам проходятся мурашки. Она достала телефон и дрожащими пальчиками набрала текст.

"Ты должен был снять побои и написать на него заявление".

Отправила, и пустым взглядом уставилась в экран телефона. Ответ пропищал раздражающим звуком.

"Уже. Не волнуйся и сделай, как я сказал. Не плачь. Не рви мне душу, Варь. Я вызвал тебе такси. Езжай домой. Я люблю тебя. Я позвоню».

- У тебя совесть есть, сын?

Горький старший устало проводит рукой по волосам, слегка растрепав густые чуть седоватые волосы, до этого уложенные в идеальной укладке.

- А что мне нужно было делать? Подставить ему вторую щёку? Прости, пап, я не настолько благороден. – Антон проходит на кухню и стягивает на ходу свободную футболку.

- Ты же приехал пару дней назад?! Когда ты всё успеваешь?! У тебя нет дел поважнее?! – Мужчина усаживается на высокий стул и небрежно отодвигает от себя полупустую бутылку виски. – Сколько ты выпил?!

- Я не пью, папА. Это просто для декора. – Брюнет язвит в очередной раз и цепляет зубами сигарету из пачки.

- Поговори мне ещё. Дай сигарету. – Протягивает руку с длинными крепкими пальцами.

- Ты же не куришь?

- Попробуй с тобой не закурить, кровосос. – Его отец ухмыляется и втягивает горький дым. – Ты расскажешь в чём дело? Какого хрена я подрываюсь с рабочего места и еду в засранную мусарню, потому что мне сообщают, что мой раздолбай снова нашёл приключения на свою тощую задницу?! Антон?!

- Отец. – Парень немного морщится, ощущая жжение и уже более острую боль в руке. – Это мои личные дела…

- Твои дела, говоришь? – Выпускает дым сыну прямо в лицо. – Тогда какого ляда я несусь туда, чтобы вытащить тебя из этого дерьма? Чтобы ты сделал?! М?! Кто бы тебя оттуда вытаскивал?! Твои друзья-щенки?!

Брюнет щурится со злости. Какого хуя он должен это выслушивать?! Какого … его папаша вообще туда приехал?! Кто его просил?! Да ему на хрен не сдалась эта помощь. Думает, что его сын не способен сам разрулить ситуацию?! Думает, что он говно на палочке?! Да пошло оно всё на хер.

- Я не просил тебя приезжать. – Огрызается Антон и тушит в пепельнице окурок. – Мог бы и сам справится.

- Я видел, как ты справился. Сначала обосрался, а потом в угол забился. – Цедит, словно из последних сил сдерживается, чтобы не влепить младшему оплеуху.

- Я просто хотел вздремнуть. Говорят, на жёстком спать полезно.

- Кто этот Алексей Соколов? – Мужчина не намерен покидать квартиру сына без нужной ему информации. Данные о нём ему уже собрали, но Виталий Юрьевич хочет знать, что именно связывает его сына с тем парнем, что написал на него заявление.

- Лох один. – Отмахивается, как от назойливой мухи.

- Лох тот, кто оказался в обезьяннике, сынок. – Старший Горький ничуть не уступает сыну в способности уколоть словом. – Так что, задумайся на досуге. Что вы с ним не поделили?

- Территорию, блять. – Брюнет тихо смеётся и выходит из кухни. – Он мне мешает.

- Мешает? – Доносится в спину. – Ты думаешь, что я идиот?!

- Могу я промолчать, пап? – Парень слегка оборачивается и наблюдает за покрасневшим лицом родителя.

- Это баба? – Будто выплёвывает.

- Что? – Брюнет поворачивается к отцу всем корпусом. Как серпом по яйцам. С чего он взял? Вздумал ему в душу лезть? Нихуя, папочка. Спасибо, но я пас.

- Вы не можете поделить девушку? – Уже более культурно выражаясь. – Я более, чем уверен. Где твоя гордость, сын?!

- Папа… Я не просил тебя лезть в это дело. Понимаешь? У меня нет желания делиться с тобой подробностями своей личной жизни. Так что, - Оглядывает родителя пренебрежительным взглядом. – Оставь свои догадки при себе. Окей?

Виталий Юрьевич внимательно смотрит на сына. Он изменился. Уж отец-то замечает мелочи. И эти изменения в нём начались ещё до отъезда в Австрию. Мелочь за мелочью. Но парень и в самом деле стал другим. Всё ещё пытается казаться пренебрежительно безразличным. И, возможно, другие так и видят. Но отец видел другое. Делает пару шагов вперёд, в резком порыве обнять сына. Несмотря на всё то, что между ними было, несмотря на то, что сын отчаянно пытается оттолкнуть его. Мужчина знает, что лишь только он виноват в том, что его сын вырос, в какой-то степени, бездушным. И Антон совершенно прав, когда каждый раз тычет папашу лицом в то, в то они с ним безумно похожи.

Видит озадаченное лицо сына, когда поднимает руки для объятий и застывает, боясь, что чадо его оттолкнёт.

Неожиданная трель дверного звонка заставляет обоих вздрогнуть.

- Ждёшь кого-то? – Нарушает недолгую тишину Виталий.

- Нет. – Бросает на ходу парень, и оставляет отца в гостиной, направляясь к двери.

Мужчина смотрит на удаляющуюся спину сына и глубоко вздыхает. Закатывает рукава тёмной рубашки до локтей и присаживается на мягкий диван.

- Что ты творишь, Антон?! – Доносится до его ушей женский голос из прихожей. – Какое право ты имеешь так поступать, А?! Ты не человек! Слышишь меня?! Не человек! Ты монстр! – Возня и непонятные звуки заставляют мужчину вновь подняться и последовать на шум. Слышен хлопок двери. – Пусти меня! Слышишь?! Пусти! Я ненавижу тот день, когда впервые встретила тебя! Ты… что ты… - Снова шум и что-то гремит. – Не трогай меня! Я не позволю тебе снова трогать меня! – Горький старший выходит в прихожую, наблюдая, как его сын пытается успокоить и скрутить взбешённую девушку, что готова выцарапать ему глаза. – Я тоже заявлю на тебя! Понял?! Расскажу, как ты меня насиловал! Пусти! – Отворачивается от его ладони, которой парень хочет закрыть её рот и замирает, видя, как взрослый мужчина стал невольным свидетелем её порыва и несдержанности. – Господи… - Срывается с её губ.

Брюнет прослеживает её изумлённо-перепуганный взгляд и тихо шепчет мат, прикрывая глаза.

Как же вовремя,Варя...

Дерьмо...

Flashback

- Дрянь! Ты такая дрянь! – Мужчина крепко сжал шею хрупкой, красивой женщины, что испуганным зверьком смотрела в его озверевшие глаза! – Думала, я слепой?! Ничего не замечаю?!

Она в панике сжала его запястья, впустую открывая и закрывая свой рот с ярко накрашенными губами. Видеть своего мужа в ярости и терпеть его вспышки гнева ей приходилось не впервые. Но сегодня он впервые поднял на неё руку. Хлёсткой пощёчиной, которая, казалось, выбила из головы все мысли, темноволосый мужчина унизил её окончательно. Добил неприкрытой ненавистью, раздавил унижением и растоптал своим безумием.

- Позволяла ему смотреть на себя?! Разрешала раздевать одним взглядом?! Улыбалась?! – Швырнул на широкую кровать, придавливая к матрацу и садясь сверху, сковывая каждое её движение. – Сука! Шлюха! – Ещё одна пощёчина отшвыривает голову, раскидывая по подушке её русые пряди. – Ты трахалась с ним? А?! Он имел тебя?!