- А ты, я смотрю, тоже ранняя пташка..? – Слегка охрипший голос Александра Петровича заставил парня резко поднять глаза. За столом, чуть ссутулившись, сидел глава семейства и тихо отпивал из кружки ароматный кофе.
- О! – Совсем, блять, неожиданно. Как под дых. – Доброе утро Александр Петрович. Да, - замешкавшись и усаживаясь напротив. – Не спится как-то.
- Именно поэтому я имел удовольствие наблюдать, как ты под покровом рассвета выходишь из комнаты моей дочери?
Что? Блять. Как он? Никого же не было?!!
- Я, - Горький впервые лишился слов. Вот так. Язык ушёл далеко в глотку, а в горле пересохло. – Я…
- Ты? – Совершенно непроницаемое выражение на лице её отца сбивало с толку. Сам на себя не похож.
- Мне нечего Вам ответить. – Вот так. Просто и кратко. Пусть просто спрашивает, а Антон будет отвечать. По мере необходимого.
- Что ты делал в комнате моей дочери, Антон? – Мужчина отодвинул от себя горячую кружку и сложил крепкие руки в замок перед собой.
- Мне стало интересно. – Ей Богу, ощущение, что он пришёл на очную ставку. Вари только не хватает. Кто кого…
- Что именно?
- Спит ли она.
- Ну и как? Спала?
- Да.
- Ты провёл там всю ночь? – Его глаза прищурились, и по шее Горького прошлась небольшая стайка мурашек.
- Нет.
- Сколько времени ты провёл в её комнате?
- Минут пять. Не больше.
Брюнет смотрит на Александра и видит в нём отца. Нет. Не своего. А в общем понятии этого слова. Настоящий глава семейства, который, кажется, в любую секунду готов разорвать на куски потенциального обидчика своего гнезда.
Ни один из них не отводит взгляда. Прямо. Вызывающе. Претендуя на лидерство. И Антона совершенно не смущает тот факт, что он в этом доме гость.
- Что у вас с Варей?
А что у них? Извечное противостояние и непрекращающиеся конфликты. Отторжение с её стороны и сумасшедшая ревность с его стороны. Неконтролируемое физическое влечение, опять же с его стороны, и полное отсутствие сдержанности. С претензией на собственность.
- Ничего.
- Ты мне врёшь, Антон.
- Она мне нравится. Очень. Я думаю, что это вы и так поняли.
- Понял. А ты ей? – Склонив голову набок. – Ты ей нравишься?
А вот это вопрос с подвохом. Нравлюсь, конечно, но она это не признаёт. Или же, нравлюсь, но она меня отталкивает, потому что я её не единожды насиловал…
Молодец, Горький! Десять баллов тебе! За сообразительность и творческий подход!
- Я думаю. Что этот вопрос нужно задавать не мне, а ей.
- Я задам. Не сомневайся в этом. Но и твоё мнение мне любопытно услышать. – Мужчина поднимается и достаёт для гостя ещё одну чашку. – Кофе будешь?
- Не откажусь.
- Как и от моей дочери, я полагаю? – И снова укол. А у этого мужика есть яйца, чёрт возьми!
- Александр Петрович, - Брюнет поёрзал на стуле, словно в ожидании, что из сиденья сейчас вылезет ржавый гвоздь и вонзится ему в причинное место. Но маску держать не перестаёт. Главное – невозмутимость, как и всегда. И абсолютная уверенность в своей правоте. – У нас с Варварой слегка натянутые отношения.
- Я вчера это заметил. – Перебивает родитель, ставя перед парнем кружку с растворимым кофе. Какая гадость. Но Горький и глазом не моргнув придвигает к себе горячий напиток и делает небольшой обжигающий глоток.
- До моего отъезда из страны, мы слегка повздорили. Вот я и приехал сюда, чтобы поговорить с ней. Признаться, в мои планы не входила встреча с вами, знакомство с семьёй и уж тем более ночёвка у Вас. Но не скрою, что я рад этому стечению обстоятельств. – Держи лицо, Антон.
- Рад, значит… - Александр Петрович пристально наблюдает за каждым движением брюнета, и спустя десять секунд, которые показались Горькому вечностью, отводит взгляд ему за спину. – О! Доброе утро, милая!
Лицо мужчины преображается от улыбки, которую он дарит…
Горький оборачивается и его жёсткое резиновое сердце пропускает несколько ударов.
Она такая… Блять. Кровь так сильно начала пульсировать в его висках. Кажется, ещё немного, и башка лопнет. От той гаммы эмоций, что взорвалась внутри него. Рёбра хрустят от того, как глубоко он вдыхает кислород.
- Доброе утро. – Так тихо и немного сипло произносит девушка и нежно улыбается папе. А затем переводит растерянный взгляд на парня. – Вы уже не спите… - Поправляет растрёпанные волосы и обхватывает свои плечики тоненькими ручками. – Я думала, что я первая. – Стараясь взять себя в руки и в прямом и в переносном смысле.
- Чай? Кофе? – Александр внимательно наблюдает за переглядыванием молодых людей. Краем глаза рассматривает устрашающую татуировку на спине парня, что повернулся к мужчине полубоком.
- Чай. – Варя делает шаг вперёд и тормозит. Словно опомнившись. Оглядывает себя. – Минуту, я переоденусь и почищу зубы.
- Конечно, дочка. – Мужчины провожают глазами сонную девушку, и в кухне повисает многозначительная тишина.
Каждый думает о своём и хлебает остывший кофе. А что тут скажешь? Всё равно, и один, и второй останутся при своём мнении.
- Антон? – Резкий и немного грубоватый голос вырывает Горького из пучины его неоднозначных мыслей.
- М? – Поднимает глаза на главу семейства.
- Ты не обидишь мою дочь. – Не вопрос. Утверждение, не приемлющее иного исхода событий. – Ты понял меня?
- Безусловно. – Отодвигая свою кружку. – По-другому и быть не может.
Говорит и сам себе, конечно же, не верит. Но мастерски преподносит это её отцу. Так, что тот, даже не должен сомневаться в словах, сказанных парнем.
- Я надеюсь, что мы друг друга поняли.
- Не беспокойтесь об этом, Александр Петрович. Я скорее себе пальцы сломаю, чем обижу Варю. Я не за этим сюда приехал...
Решив, более не задерживаться, Горький, проводив главу семейства Костиных, принялся собираться сам.
Остальные члены семьи проснулись незадолго до того, как Александр уехал на работу. Ходили вокруг и раздражали тем, что не давали покоя и хотя бы пяти минут, чтобы побыть наедине с Варей.
- Проводишь меня? – Уверенный в её отказе, Антон оказался совершенно не готов услышать «да». Да ну на хуй!
Попрощавшись с её родными и поблагодарив за радушный приём, Горький переступил порог этого дома. Девушка накинула на себя лёгкую спортивную кофту и, схватив ключи, бросила своим « Я сейчас!»
И вот сейчас, кое-как уговорив её сесть в знакомый до боли ей автомобиль, он ждал. Сам не понимал, чего он ждал. Желание схватить девчонку и сгрести в охапку сдавливало его внутренности и не позволяло расслабиться. А она, выпрямив спину, словно стойкий оловянный солдатик, смотрела вперёд. Вдаль. Не имея конкретной цели. Просто в никуда.
Пошла за ним, не давая себе отчёта в действиях, на автомате. И оказавшись в салоне его машины, такой большой и одновременно маленькой в этот момент, девушка пыталась вдохнуть побольше. Но что-то не давало ей этого сделать. А именно – Он.
- Зачем ты приехал? – Срывается с её языка, и она хочет его прикусить.
- Я хотел увидеть тебя. Ничего нового. – Казаться спокойным становится всё сложнее. Брюнет не способен выкинуть из головы тот факт, что этот придурок Алекс касался его Вари. Что именно они делали в его отсутствие? Как именно этот идиот трогал её? А ведь он трогал… конечно же трогал. И эта мысль заставляет Горького сжать кулаки и ощутить, как свои же коротко остриженные ногти впиваются ему в ладони.
- Не понимаю для чего. Я ведь написала тебе, что не буду ждать… тебя. – Она продолжает говорить, всё так же, не поворачивая голову в его сторону. И это ужасно бесит. Бесит так, что хочется схватить своенравную девчонку и встряхнуть хорошенько. Так, чтобы её голова закачалась из стороны в сторону. Чтобы стёрла со своего лица это блядское равнодушное выражение! Сука. Она такая сука… проносится в его дурной голове и парень стискивает зубы до лёгкой и отрезвляющей боли. Брюнет так зол на неё и одновременно с этим у него словно открылось второе дыхание рядом с ней.
