Конечно, для столь простого и банального действия, как “помочь усесться за стол” были слуги, однако отец настаивал на том, чтобы мужчины рода Маллой брали заботы о подобных мелочах на себя.

— И правильно сделали, — отметила матушка. — В подобных визитах приятного мало. Особенно, учитывая поручение, которое слечна Глашек дала Вольдемару.

— Я помню, — кивнул отец. — Ты уже рассказывала, дорогая.

Дарк внимательно прислушивался к ходу беседы. А Броня быстро осваивается в поместье. Точнее, ей помогают быстро освоиться. Всего из пары фраз можно было сделать довольно много выводов, если знать контекст.

Вольдемар формально числился дворецким, но на деле большую часть его официальной работы выполняла экономка, прекрасная Росетта Ковальская. Вольдемару же статус слуги был нужен, скорей, для того, чтобы не привлекать лишний раз внимания к своей персоне. Насколько это возможно для разорившегося прусского дворянина, потерявшего всё, когда его страна пала под пятой ЕССР.

Иными словами, когда речь идёт о поручениях, которые выполняет этот человек, стоит понимать, что в их число не входит замена постельного белья или сервировка стола. Тут, скорей, верно будет говорить о делах куда более серьёзных, требующих определённого навыка, недоступного простой челяди. И, конечно же, подобные задания не имеет право выдавать случайный человек с улицы.

Дарк с большим трудом мог вспомнить, когда в последний раз кому-то из гостей в доме Маллоев позволяли себя чувствовать настолько вольготно. В смысле, кому-то кроме членов королевской семьи.

— Сын, — ректор наконец нашёл время на своего отпрыска. — За свой провал ты должен быть наказан, но я даю тебе шанс минимизировать последствия твоей ошибки.

— Я слушаю, отец, — Дарк привычно ответил дежурной фразой.

— Ты сегодня должен будешь встретиться с кем-нибудь из представителей семьи Фурмана. Как можно быстрей. Встречу назначишь своими силами. Никакой помощи от меня в этом вопросе: сам совершил ошибку, сам же и исправляй.

— Учёба?

— Если сможешь совместить — совмещай. Однако, сама постановка вопроса ущербна, — фыркнул мужчина. — Один день прогула занятий куда как проще возместить, нежели твои вчерашние похождения. Благословите Семеро меня терпением, — ректор обратился к жене. — Боюсь себе представить, какие катастрофические последствия нас ждут, когда роду Маллой придётся во всём полагаться на человека, допускающего подряд столько ошибок в определении ценности вещей и явлений.

— Что он натворил, дорогой? — поинтересовалась матушка.

— Потом расскажу, — коротко ответил отец, после чего вновь обратился к Дарку. — И вот ещё что, возьмёшь с собой слечну Глашек.

Дарк с большим трудом удержался от улыбки. Значит, “допустил подряд столько ошибок в определении ценности вещей и явлений”? Учитывая, насколько старательно папенька “облизывал” эту девочку, даже выплата полной суммы по претензии Фурмана, с точки зрения главы рода Маллоев, оказалась бы не слишком большой ценой за сохранение контроля над жизнью Броньки.

Однако, признать правоту сына вслух ректор попросту не мог. Словно бы это его убило. С упорством, достойным лучшего применения, Маллой-старший искал поводы упрекнуть потомка в непрофессионализме и некомпетентности. И, разумеется, дать ему какое-нибудь задание для отработки навыков.

Факт оставался фактом. Если бы для семейства ожидаемые материальные потери от претензий по вопросу разрушений в “Вечне забаве” оказались больным местом, глава рода никогда бы не доверил обсуждение вопроса по уменьшению выплат Даркену. Лично прилетел бы, как ужас на крыльях ночи.

Впрочем, это, конечно же, не повод не стараться.

3.

Длинный мягкий ковёр услужливо глушил звуки шагов двух некромагичек и одной, следовавшей за ними безмолвной тенью, горничной.

На самом деле, не очень многое намекало на то, что каждая дверь в этом коридоре вела в камеру, а не в гостевые покои. Разумеется, легко находилось великое множество мелочей, вроде избытка охраны, любопытных глазков видеокамер и тому подобного. Однако, базовая стилистика мало чем отличалась от стилистики самой усадьбы. В целом, здесь было уютно: даже решётки на окнах и выдвижные створки для наблюдения и кормёжки пленников были весьма талантливо вплетены в дизайн и не бросались в глаза, если не присматриваться.

Любой вопрос “зачем” или “почему” быстро находил свой ответ. Очевидно, что заключённые здесь люди не были простой челядью. Они даже в неволе требовали к себе уважения, требовали удобств и, по сути, имели на это право. Гарантом подобного права выступали родичи и союзники пленника. Идеальной оставалась ситуация, когда после освобождения твой недобровольный гость не будет держать обиды. В некоторых случаях заключение и вовсе становилось простой формальностью: когда обе стороны не были заинтересованы в эскалации конфликта.

— А вот и покои слечны Кюсо, — юная сестра Даркена, выступавшая для Брони провожатой, остановилась у одной из дверей. — Вольдемар сообщил, что все ваши просьбы удовлетворены в полном объёме.

Броня, прикрыв глаза, медленно вздохнула.

— Вы уверены, что хотите в этом участвовать, слечна Маллой?

— Даже если бы сегодня были назначены физические, а не психологические пытки, мне бы не повредило на них присутствовать, — улыбка юной хозяйки дома выглядела абсолютно фальшиво. Натянуто.

— Уверены? — повторила свой вопрос Броня, слегка изогнув бровь.

Гиацинт немного помедлила с ответом. Где-то пять вдохов. Тяжёлых, глубоких.

— Уверена, — кивнула, больше самой себе, дочка ректора. — Я и не представляла, насколько Даркену тяжело тащить всё на своих плечах. Я хочу помочь. И, думаю, смогу. Обучение некромагии уже оказалось куда более шокирующим, чем я предполагала. А ведь косметология и заплечное дело довольно близкие науки. Многие их совмещают.

На неуверенно поникшее плечико юной хозяйки дома легла бледная рука синеглазки.

— Помочь семье — это хорошее устремление. Но научитесь выбирать правильный баланс между долгом и самой собой. Человек, который не любит себя, не способен любить других.

Девушка решительно кивнула тюремщику. Не стоило затягивать этим неприятным визитом, если не было желания опоздать на занятия.

Охранник, повинуясь безмолвному жесту, занялся процедурой открытия дверей. Первым делом страж отодвинул створку для небольшой щели на уровне глаз, чтобы оценить состояние пленницы. Ему вряд ли бы что-то угрожало, даже будь та способна к магии: защитный прозрачный полимер с низкой магопроводимостью, использовавшийся вместо бронестекла, довольно хорошо показывал себя в таких вопросах.

Убедившись, что всё в порядке, тюремщик отворил замок и потянул дверную ручку на себя, позволяя некромагичкам пройти.

Убранство камеры не обманывало ожиданий, которые задавали интерьеры коридора. Светлое помещение, вполне соответствовавшее по размерам типовому гостиничному номеру. Дверь в собственную ванную комнату, письменный стол, кресло и даже гардероб. Могло быть, конечно, и поуютней, но не каждый заключённый имел право выбирать.

Жаклин Кюсо была лишена этого права на уровне куда более близком к базовому, и всё, благодаря стараниям Вольдемара. Если честно, Броне не хотелось, особо, размышлять над тем, сколько времени у него ушло на работу. Одно дело, восстановление барабанных перепонок, а совсем другое — глаз. С органами зрения, вообще, много мороки. Не то, чтобы у попаданки было много опыта в данном вопросе, но того, что уже имелся, хватало, чтобы навсегда отбить желание изучать данное направление подробней.

На этом фоне задача грамотного усекновения всех конечностей до равной длины, выглядела сущей мелочью.

— Не встанете поприветствовать старую знакомую, слечна Кюсо? — интонации синеглазки были весьма официальными. Услышь этот вопрос кто-нибудь со стороны, не зная контекста, вряд ли бы он заподозрил насмешку.

— Я бы и рада, но, прошу меня простить, руки заняты, — раздался ядовитый ответ со стороны постели.